Курс выживания темного мага за две недели

Малфой храпит! Если его перевернуть на спину и не дать подушки, блондинистая голова запрокидывается и начинает выдавать такие рулады! С присвистом и рычанием! Пару раз он страшно захрипел и затих. Снейп не успел испугаться и подумать, что всё, подавился, как тот еще страшнее хрыкнул и засвистел носом. Можно не притворяться, что спишь. Какой бы острый слух ни был у наблюдателей, расслышать дыхание второго «спящего» за такой какофонией было бы просто невозможно. Поэтому Северус мог спокойно смотреть в темноту и предаваться думам ни о чем и ни про что. Сегодня у них с Люцем юбилей. Неделя с тех пор, как был затеян тот глупый спор и определена их судьба на ближайшее время. Вначале сложившаяся ситуация неимоверно злила. А потом стало интересно и забавно. Хоть какое-то разнообразие в монотонных буднях. Сбоку Малфой подавился собственным храпом и закашлял, словно старый каторжник. Люциус. Для студента-оборванца это всегда была недостижимая величина. Красивый. Богатый. И холодный, как ледяная статуя. Одним словом — идеален! Иногда они общались. Один не унижал, второй не прогибался. Их всё устраивало. Затем, со временем, они встретились уже у Темного Лорда под крылом. Легенда о том, что именно Малфой пристроил бедного выпускника своего факультета, полного сироту и тотальную нищету, гуляет среди Пожирателей Смерти. И Снейп не пытается каждого первого в этом разуверить. Но дело было совсем не так. Волдеморт сам нашел талантливого полукровку в захудалой лаборатории. О деталях история умалчивает. И Люциус благоразумно и многозначительно помалкивает. А, нет! Бормочет что-то невнятно. Зельевар прислушался. Вдруг кое-кто сейчас выдаст что-то страшно тайное и интересное? У маглов есть поверье, что если взять за мизинец и задать вопрос, спящий на все ответит без утайки. Эх, этим надо было воспользоваться в самый первый день. Ничего, еще неделя впереди. Вдруг это работает только раз. Значит, надо продумать вопросы! Наверное, стоит спросить Малфоя, что двигало им В ТОТ РАЗ! От воспоминаний стало жарко и неудобно. И на бок не ляжешь, чертов маг тут же перевернется следом. Тот раз был прекрасен! Хотя, в первую очередь, он был совершенно неожиданным. И этим был прекрасен! Он тогда работал в Хогвартсе. Точнее, влачил там жалкое сосуществование под патронажем старухи Макгонагалл. Мало того, что вел зельеварение, которое мало кто ценил и понимал, хоть черпаком бей по макушкам... Так еще взвалили на него деканство над домом Слизерина. Прибавка к жалованию была настолько смехотворна, что когда он рассказал Темному Лорду, тот просто безжалостно расхохотался. — Ты всегда хотел был значимым. Но если столь невелика цена — насколько тебя хватит? Его хватило на семь лет. Со многим можно было мириться. Небольшое жалование. Противостояние другим деканам и совету попечителей. Но невозможность заниматься любимыми изысканиями в любое время для и ночи… Восемь месяцев в году. Практически без выходных. Даже в каникулы могли вызвать по самому пустяковому поводу. Волдеморту тоже было плевать на то, что Барни Дьюи плачет вторую неделю после распределения и тоскует по дому, заваливая мать письмами с просьбой забрать обратно. Боги, ему одиннадцать лет! А ревел как младенец, надоедая одноклассникам и вгоняя соседей по комнате в уныние. Попытки поговорить по-хорошему ни к чему не привели. Вначале он хватался за мантию и пытался в нее сморкаться. Потом обещал, что больше не будет. А потом разозленный зельевар вызвал инфантильную мамашу и такого ей пообещал, что и Волдеморту не мерещилось в моменты вдохновения. Зато ребенок перестал плакать. Кажется. А самая жуть началась на второй год его мучений в школе. Туда поступил отпрыск благородного семейства Малфоев. Чванливый, заносчивый, никого не уважающий и ни во что не ставящий. Дал сам себе кличку Слизеринский Принц и чертил носом потолки Хогвартса, выставляясь перед всеми. К декану относился снисходительно, считая, что знакомство с самого его рождения дает массу преимуществ. Ха! Тонко намекнув наедине, что это вовсе не так и не получив ожидаемого результата, злопамятный зельевар выждал момент и заслуженно посадил прилюдно Драко в такую калошу… Что ожидал потом по меньшей мере тайных подношений от гриффиндорцев в виде цветов, конфет и всякого такого. Гриффов Малфой-младший достал до такой степени, что будь на потоке кто-то более решительным, его давно бы макнули головой в унитаз, прокляли и пустили голым с Астронимической башни до покоев слизеринского дома. В тот же вечер в его дверь вежливо постучали. И на пороге нарисовалось вашество во всем своем великолепии. Мантия с иголочки. Белоснежные волосы убраны в хвост, элегантный черный бантик сверху. Манжеты. Запонки. Ботинки матово сияют. Замшевые перчатки. А он в рабочей робе, злой как собака после срочной пятиминутки. Подумалось — приполз змей выяснить за обиженное дитя. И еще — если закрыть дверь, наложить Полог Безмолвия и отлупить Малфоя его же тростью… Сильно ли попадет от Волдеморта?! Предложил жестом сесть, а сам встал у стола, опираясь задницей и руками. Так и стоял там всё прошедшее время, только переминаясь с ноги на ногу. И жалея, что не сел в кресло. Потому как Люциус, мило и отстранёно улыбаясь, положил трость в кресло, сказал ТЕМ САМЫМ голосом: — Здравствуй, Северус! — и, подойдя ОЧЕНЬ близко, встал на колени. Просто взял и встал на колени! И, не снимая перчаток, принялся деловито расчехлять неподвижного Снейпа. Ну, как неподвижного… Помнится, колени затряслись. Во-первых, он никогда раньше не слышал, чтобы Малфой при нём говорил ТЕМ САМЫМ ГОЛОСОМ. А это, знаете ли, не нюхлер чихнул! Тут надо навык иметь! Или устойчивую психику! Ни того, ни другого у Снейпа на тот момент не было. Во-вторых, было это так неожиданно, как если бы мимо проскакал Волдеморт в простыне на босу лысину, с воплями, что он фея Драже! Так что Снейп остался недвижим большинством частей тела и с каменным выражением лица. И с не менее каменным стояком. А у вас бы не встал, когда такое недостижимое совершенство вдруг надумало вам отсосать? А мистер сам-знаю-что-хорош время не терял. Сосредоточенно расчехлил деканский гульфик, чуть не получил по носу распрямившимся органом и, не переставая томно улыбаться, присосался к нему не хуже вампира. Ожидавший жеманного чмоканья, облизывания и вялых губ Снейп чуть не уехал вместе со столом к стене. Хорошо, ножки у него насмерть к полу прикручены. У стола, а не у Снейпа. А жаль! Жизнь его к такому не готовила! Втянув в себя член по самые яйца, Малфой начал то быстро-быстро глотать, то крутить языком. Да так, что Северус едва не опозорился, расплескавшись в самом начале! Пришлось прикусить себе язык. А потом его яйца мягко и настойчиво мяли эти бархатные пальцы, пока плотное кольцо губ скользило по всей длине! И кое-кто продержался бы намного дольше, растягивая удовольствие, если бы сдуру не опустил взгляд. Люциус сосал, не закрывая глаз. А если точнее, совершенно бесстыдно пялясь на него снизу. Это окончательно доконало беднягу. Единственное, что смог зельевар, так это кончить беззвучно. Не корчась в жутких гримасах восторга, не скрипя зубами. Не отводя глаз, кончил в бездонную глотку аристократа, стоящего на коленях и двумя руками держащегося за поджавшуюся задницу полукровки. Деликатно отстранившись от стремительно опадающего члена, Малфой легко поднялся. Не отряхивая коленей, не утирая рот платком, просто подошел к креслу, забрал трость и уже в дверях обернулся. — Хорошего вечера, Северус! И исчез. Тогда Снейп смог отцепить сведенные пальцы от стола, запахнуться и сползти на пол, ловя остатки расползающегося по телу оргазма. На этом их сексуальные подвиги кончились, не начавшись. До своей задницы Люциус так и не допустил. Впрочем, по этому поводу Снейп особо не расстроился. Время прошло. Зато с младшим Малфоем проблем особых не было до самого увольнения. Сложно не заснуть, когда лежишь в тепле, сытой, желающий спать, да к тому же с закрытыми глазами. Но все по-прежнему было спокойно. Петля Ловца бездействовала. А кое-кто спит и в ус не дует! Точнее, дует, так что ближайшие ветки к земле пригибает! Хватит спать, вашество! Пора потрудиться на благо общества! Хотя сцену надо доработать. Для этого пришлось вылезти из тепла наружу, раздуть тлеющие угли и быстренько накидать сверху дров. Пока разгорится в полную силу, он должен успеть! Малфой перестал храпеть и вопросительно хмыкнул, когда на его член легла чужая ладонь и несильно сдавила. — Северус? — спросил сонно, с трудом открывая один глаз. — Ты чего? — Не могу спать, когда ты рядом, — подпустил в голос бархата Снейп, продолжая тискать Малфоя. — О! — озадачился тот, и зельевар начал злиться. Вот когда не надо, Люц всегда готов! А когда надо — зевает, трет глаза и совсем не сексуален. — Может, утра дождемся? Выспимся для начала? — Смотри, какие звезды! Когда ты занимался этим на свежем воздухе? — Дай подумать. Сутки назад! — отрапортовал Малфой, тягуче зевнул и попытался отвернуться от приставучего зельевара. Чувствуя, что весь план летит к чертям, так же как и настрой, придавил аристократишку и склонился к самым губам. — Вашество! Не брыкайся! Будем ловить на живца! — Кого? — обалдело спросил Люциус, теряя остатки сна. — Всех! И ты — сверху! — О! — Без проникновения! — Тогда зачем я сверху? — Для красоты! На минуту Люциус изучал выражение лица соблазнителя. Потом уставился в небо. Неизвестно, что он там себе навоображал, но… — Я согласен! — не успел Снейп с облегчением выдохнуть, как тут же добавил. — Ты сверху — это некрасиво! Скрипнув зубами, зельевар потянулся к его губам. — Целоваться не будем! Он тебя жеванной уткой пахнет! *** Что-то громко щелкнуло в костре, огонь взметнулся в небеса, и окрестности осыпало веером искр. Люц прогнулся в спине, откидывая голову с протяжным долгим стоном, взмахивая волосами. Сидя на бедрах Снейпа в чем мать родила, то подмахивал его кулаку, опираясь ладонями о грудь лежащего и глядя в глаза. То опирался о свои ступни, выставлялся всему миру, порочный и бесстыдный. Ласкал свои соски, оглаживал бедра, облизывал губы. И если бы Снейпу сейчас не приходилось работать в поте лица за двоих, он хлопал бы в ладоши, кричал «Браво!» и «Оскара!». А может быть, засунув пальцы в рот, оглушительно и вульгарно свистел. Вот только руки его были заняты, а пот катился градом. Это Малфой наслаждался, а он вкалывал, не забывая прислушиваться к ниточке заклятья. Сторонние же ценители прекрасного если и ценили, то где-то в отдалении, ничем себя не выдавая. Надо было идти на крайние меры! Для этого пришлось сесть, сгребая оба члена в один кулак. Понятливый Люц тут же обхватил его ногами, присоединил свою руку и дело пошло веселее. Кончая, они вцепились друг в друга, как восторженные первой случкой подростки, рыча, постанывая и пытаясь целоваться. — Ну… как? — выдохнул в плечо Малфой, налегая на него всем своим не маленьким весом. — Спина! Спина! — засипел зельевар, пытаясь завалиться вбок. — Ай! Ногу свело! — Два старых черта! — Романтика! Звезды! Чем бы вытереться? Разгоряченная плоть быстро остывала в ночной прохладе. Всё еще тяжело дышавшие почти любовники прижались друг к другу, стараясь сохранить тепло. — Спи, — шепнул зельевар и зачем-то поцеловал Люциуса в плечо. Быстро спрятался, дыша ему в затылок. — Попался? — уже засыпая, прошептал маг. — Попались, — довольно ухмыльнулся зельевар, ощущая натянувшуюся нить.