Семя раздора

*Несколько лет назад* Гармадон вслушивался в звуки уверенных шагов, что становились все громче по мере приближения неизвестного, пока на него не упала тень единственного человека, ради которого он мог бы измениться в лучшую сторону, но не успел этого сделать. Сын осматривал его через решетку, кривясь от вида густой щетины и слишком длинных волос, которые закрывали лицо его родителя. С некоторых пор они перестали разговаривать. Мужчина потерял надежду достучаться до отпрыска, открывшего камеру и медленно прошедшего к нему. Этот взгляд… Неужели когда-то он мог так же смотреть на мир? С этим презрением и весельем, словно все это просто игры, словно все люди куклы его личного театра, а он кукловод, управляющий их судьбой. Отрубить голову, сжечь, поставить пылиться на полку или же приковать цепями к одному месту и не давать сбежать, заодно забывая кормить. Все будет его и подчинится лишь ему. Так говорил его отец, указывая на Ниндзяго. Все сладости, все развлечения. Тогда, будучи еще мальчиком, Ллойд радовался этим глупостям. Но потом он осознал, что все это просто детские забавы. Их цель была намного значительней всех его мечт. Сначала он думал, что Оверлорд просто сумасшедший монстр, которого можно будет легко обмануть и предать в нужный момент, чтобы этот мир принадлежал лишь ему и отцу. Но оказалось, что тот не так уж и глуп. Заразив юный организм чистой тьмой, он смог переманить его на свою сторону. А Монтгомери оставалось лишь сожалеть о том, что это именно он не уследил за своим любимым чадом. Лишь он виноват во всем случившемся… И эта мысль заставляет сходить с ума, теряя каждый час каплю бесценного рассудка. Как давно он перестал отвечать на его вопросы, превращая диалог в монолог, в котором Ллойд пытался догадаться, что же думает об этом всем его родитель. А тот лишь мечтал увидеть своего мальчика и его добрую улыбку, что была для него единственным источником света в мире, где его все ненавидели. Сейчас же это был острозубый оскал, который скорее пугал, нежели радовал. Глаза цвета травы окрасились в красный, словно луга покрылись кровью, пролитой войной, а светлые волосы, в которые он так любил зарываться пальцами, стали угольно-черными, не оставив от прежнего образа и следа. — Эй, улыбнись, разве ты не рад видеть меня? — парень усмехнулся, кидая на пол какой-то мешок и присаживаясь на одно колено перед родственником. — Тебе совершенно не идут борода и усы, ты знал? Мужчина не ответил, чувствуя, как его хватают за подбородок и приближают к шее неизвестно откуда взявшееся лезвие бритвы. Ржавое и явно затупленное, оно все равно выглядело угрожающе, когда было прижато к сонной артерии тяжело дышащего старика, смотревшего мутными глазами на руку сына. Ему не было страшно, разве что немного обидно закончить свою жизнь вот так. Оглядываясь назад, он понимал, что это будет милосердием по отношению к нему, но все же… Ему не хотелось умирать. Но ожидаемой боли не последовало. Юный лорд убрал режущий предмет от его горла и достал из мешка точильный камень, неумело пользуясь им, но продолжая свое дело. Гармадон лишь молчаливо смотрел на это, не понимая, что делает его сын и зачем ему это вообще нужно. Каждое его слово больно врезалось в разум, заставляя старика наконец начать думать, быстро догадываясь, что с ним будут делать. Лучше бы его любопытство давно умерло вместе с надеждой и верой. — Не бойся, я помню, как ты учил меня этому. Странно, что ты давал мне эти знания раньше, чем они мне пригодились бы. Впрочем, теперь и не пригодятся, разве что для тебя самого, — Ллойд оскалился, смотря на свое отражение в заблестевшем лезвии и тут же поднося его к чужой шее и делая первое движение. Мужчина скривился, сдерживая крик и чувствуя, как из глубокой раны вытекает кровь вперемешку со сбритыми волосами. Парень лишь улыбнулся, присаживаясь на его вытянутые ноги и устраиваясь поудобнее, что начало вызывать уже отвращение и какое-то странное чувство внизу живота. Впрочем, ему было совершенно не до этого. Ллойд продолжил брить отца, медленно убирая мелкие седые волоски с его лица и оставляя кровавые раны, которые, скорее всего, станут шрамами. Задев лезвием губу и наконец услышав желанный сдавленный стон, Монтгомери младший вздрогнул от удовольствия, тут же окончательно сокращая расстояние между ними и слизывая не успевшую вытечь кровь. Сухой поцелуй с привкусом железа закончился быстро, словно этого и не было, словно бывшему лорду это просто почудилось. Может, так и есть? Очередной порез заставил дернуться, за что он тут же получил удар в живот, кашляя и вновь ощущая ужасную пустоту в желудке, которую совсем недавно получилось приглушить. Его шею обхватила чужая рука, заставляя поднять голову и дать неумелому цирюльнику закончить его дело, оставив еще несколько порезов. Вся нижняя часть лица была испачкана быстро засыхающей кровью. Он почти не чувствовал боли, смотря в глаза Ллойда, который вытирал красную жидкость, пачкая белоснежно-белое полотенце, окрасившееся в иной цвет. Гармадон продолжал отмалчиваться, уже перестав просить остановиться и отпустить его, чего он, впрочем, никогда и не делал. Свобода для него была слишком странным понятием. Он никогда не был по-настоящему свободным. В детстве его укусила змея, обрекая на судьбу всемирного зла, это же подтвердил Чен, а после и отвернувшиеся от него близкие и друзья. Эти цепи судьбы душили и тянули его на дно, и спасал его лишь маленький сын, что не должен был появиться на свет, но это все же случилось. Мать и дядя были против его общения с настоящим отцом, но малыш каждый раз добивался коротких встреч перед тем, как его родитель пал на самое дно, попав в подземное царство. И если бы он знал, что эти встречи будут утягивать его мальчика следом за ним… Он бы ушел прочь от них, бросил бы все, что он так любил и пошел по пути злодея раньше, лишь бы Ллойд был далеко от него. Но радость и гордость затмили его рассудок, а теперь он смотрел на превратившегося в монстра парня, который достал длинные ножницы, щелкая ими и безумно хихикая от этого звука. Чик-чик, и пряди волнистых волос, что были уже ниже плеч, нет. Чик, и челка вновь стала прежней длины. — Смотри-ка, ты вновь становишься человеком, если ты им вообще был, — молодой лорд засмеялся, криво состригая ненужные волосы. — Чик. Чик… ЧикЧикЧик ЧИК. Громкий крик заставил проснуться задремавшего каменного стража, что тут же побежал к единственной занятой камере. Его командир стоял над пленником, что корчился от боли, захлебываясь собственной кровью. Ножницы были выброшены за решетку, став красными все от той же жидкости. Гармадон-младший зло скрипел острыми зубами, лишь через несколько секунд осознавая, что если он не поторопится, то будет слишком поздно. Сняв цепи и подхватив старика, который начал противиться, но вскоре потерял сознание, он пихнул ногой дверь, выбегая и крича на воина. Тот лишь непонимающе последовал за главным генералом, слушая его громкую ругань на неизвестном ему языке людей. Исхудавший старец на руках парня кашлял кровью в полубреде, пытаясь что-то сказать, но получалось лишь невнятное мычание, как у глухонемых. Кровотечение удалось остановить с непонятно какой попытки, молодой лорд сбился со счету, отдавая Козу приказ найти ему врача среди материала, бесполезно бродившего по заводам. Опустив окровавленные руки, он неожиданно закашлялся, выплевывая темный сгусток. Увидев в отражении на секунду позеленевшие глаза, он зло закричал, смотря на отца, что тяжело дышал и пытался позвать его по имени. — Тебе проще сделать так, чем заговорить со мной?! Вечность будешь гнить тут, пока я не разрешу тебе сдохнуть! А этого не будет никогда, радуйся! — заговорил он, смотря на пожилого мужчину. — У тебя могло быть все! Мы могли быть вместе! Но ты бросил меня! Почему ты бросил меня?!! По щекам покатились горячие слезы. Ллойд редко разрешал себе плакать, но сейчас он просто не мог выдержать этого всего. Глаза вновь приобрели зеленый цвет, показывая, что внутри него все еще есть добро, которое он пытался уничтожить любой ценой. Но пока никого нет рядом, пока за ним не наблюдает Оверлорд… Он становился собой, пытаясь остановить это безумие, но в очередной раз проваливаясь. Что-то пошло совсем не так… *** — Ой! Прости, — Ллойд врезался в родителя, тут же отстраняясь от него. — Мы пришли? — Нет. Ну, то есть почти, но… Ты ничего не говорил? Я будто слышал твой голос… Только из прошлого? Или из будущего… Хах, ты был прав, тут можно сойти с ума, ветреный мальчик, — старик усмехнулся. — Не называй меня так! — крикнул возмущенно Морро. — Не кричи, иначе сюда явятся ты сам знаешь кто, а нам не нужна встреча с ними, особенно в таком месте. — Отец, я ничего не понимаю!!! — наконец не выдержал Ллойд. — Куда мы идем? Кто это те, о ком вы знаете?! Где все, и как я сюда попал?! Чен сказал, что ребята поменяли что-то в прошлом, но я не могу верить его словам! А ты лишь и делаешь, что молчишь! — Тише, твои друзья в полном порядке, скорее всего они уже попали обратно в настоящее и увидели все последствия своих действий. Но от этого нам не легче. Мы должны вернуть тебя из Мира Ушедших обратно к живым. Не знаю, что произошло, но сейчас тебя не должно волновать это. Просто доверься мне, хорошо? — Гармадон положил руку на плечо зеленого ниндзя, который тяжело вздохнул и кивнул, вызывая улыбку на лице сенсея. — Вы закончили? Потому что у нас скоро будут гости, голубки, — мастер ветра оскалился, видя перекосившееся от злости лицо старика, но тут же слыша звук гремящих цепей. Все трое продолжили свой путь в молчании, пока призраки не начали объяснять Ллойду устройство царства мертвых, куда попадали все умершие люди. Но, конечно, покинуть это место они никак не могли, разве что в день ушедших и лишь на несколько часов. Но в любой системе были лазейки, вот и тут без них не обошлось. Иногда по стечению странных обстоятельств к ним забредали живые люди. И в такие моменты мир открывал проходы для них, что были разбросаны по пещерам. Однако чаще всего живые оставались среди мертвецов, а некоторые пользовались этим и пытались выбраться в Ниндзяго или иной мир, где они раньше жили. Это не важно, портал бы сам доставил их туда, куда нужно. Вот только мертвым не следовало оживать. Поэтому по туннелям часто летали стражи, гремя увесистыми цепями и наказывая любого, кто хотел схитрить. Впрочем, кажется, охрана была совершенно не безупречной, раз его отец и бывший враг смогли проскользнуть мимо. — Ладно, допустим, я вернусь. И что мне делать? — зеленый ниндзя смотрел по сторонам, ища портал. — Для начала понять, что происходит в Ниндзяго. А после действовать на свое усмотрение. Найдешь остальных мастеров, они наверняка уже больше знают о том месте, куда попали, — пожилой человек посмотрел на огромный валун. — Ну-ка, помогите мне. Парни переглянулись, подходя к Гармадону и вместе с ним сдвигая прочь камень, открыв яркий портал, через который они видели темные пейзажи их мира. Морро шокировано глянул на абсолютно спокойного мастера разрушения, который неожиданно обернулся, видя медленно идущего на них призрака, гремящего цепями и кинувшего в них секиру, промахиваясь и попадая в стену. Если бы у них было больше времени… Но нужно спешить. Ллойд должен вернуться. Зеленый ниндзя обязан быть на своем месте. — Иди! — Монтгомери закрыл сына собой, готовясь к удару со стороны врага. — А ты и Морро?! — воскликнул мастер энергии. — Я сказал иди, не спорь со мной! С нами все будет хорошо! Сейчас важно твое возвращение в Ниндзяго. — Ты так же говорил и тогда, в Царстве Проклятых! Я не оставлю вас! — Избранный, твой отец прав! Сейчас твои капризы сделают только хуже. Эй! Отпусти меня! — парень с зеленной прядью посмотрел на ногу, которую обвили цепи, и резко упал, утаскиваемый призраком. — Я сказал нет! Скопив зеленую силу, Гармадон-младший выпустил ее в цепь, хватая старика и нового друга за руки и прыгая вместе с ними в портал, что тут же закрылся, не давая стражнику повторно захватить нарушителей. Гремя цепями, он пошел прочь, патрулируя местность и дальше, будто ничего и не случилось.