Паслен и колокольчик

Сегодня она впервые разозлилась по-настоящему. Ему еще не доводилось видеть ее такой — маленькой, но отважной, словно котенок рыси, взъерошившей шерсть на загривке и оскалившей зубы. Как потом объяснила она сама — коротко, при этом недовольно поджав губы, — это произошло потому, что от человека, возникшего в дверном проеме, веяло особой наглостью: иначе как бы ему в башку взбрело заявиться в чужой дом на ночь глядя? Но он ясно видел сквозь щели полураскрытых глаз, лежа на койке — она испугалась. И он понимал, почему. Фигура, появившаяся на пороге, была молчаливой и словно высеченной из камня. На ней словно было оттиснуто — «Чужак», с большой витиеватой Ч, и сделать этот чужак мог что угодно. Дело было во времени… в том, что Агни забыла закрыть дверь, а он уже успел провалиться в сон… или в чем-то еще? — Хочешь чего-нибудь, Агни? Она отрицательно мотнула головой — видно, внутри у нее было полно смутных мыслей. Она словно продолжала переживать этот момент: внутренне сжавшись, готовая схватиться за лежащий у кровати деревянный меч и кинуться в схватку. Почему? — Хорошо. Я поправлю тебе одеяло. — Кто это был, Фалион? Они изначально условились так — чтобы она звала его по имени. Не «дяденька», не «господин Фалион», не выкала. Просто — имя. Как дверь в человеческое сердце. Казалось, только она с самого начала верила, что оно у него было. — Какой-то наемник. Может, просто боевитый странник. Докучает всем местным жителям, вот и лезет, куда ни просят. Ничего страшного, Агни. Ничего не случилось. — Ага. Ничего. Он осторожно размял ладони, раздумывая, загасить ли свечи сейчас или чуть позже. Агни свернулась калачиком на постели, так далеко, что он не знал, открыты у нее сейчас глаза или нет. — Почему именно сейчас, Агни? Почему ты испугалась? К нам много кто захаживает. — Много кто! — фыркнула она, садясь на кровати, и он удивленно заметил, что у нее влажно блестят глаза. — Кто это — много кто? Деревенские пьяницы, для которых маг всё равно что даэдропоклонник? Или Алва, про которую много что говорят, но никто не осмеливается что-то сделать? Или сумасшедшая старуха-ярл, которая не может отличить снов от реальности? Я знаю, что про тебя говорят. Кругом творится какое-то безумие. А что, если тебя убьют? Что, если тот человек, что приходил сегодня ночью, послан зарезать нас, пока мы будем спать? Что, если… — Агни. Он сам удивился спокойной размеренности своего голоса. Слова Агни проходили внутри стылым холодом. Он чувствовал удивительное несоответствие, глядя на девочку с глазами человека, прошедшего Великую войну. Он чувствовал… смятение. Жалость. И… — Агни. Никто никого не убьет. Никто не осмелится поднять оружие на единственного целителя в городе. А то, что говорят про Алву… нас это не касается. Нас это обойдет стороной. — Он чуть было не запнулся, чувствуя свою ложь, но Агни, похоже, поняла всё и так — глаза у нее стали еще более несчастными. — Морфал — ужасное место. Иногда мне кажется, что та… пропавшая девочка — это я. Иногда мне кажется, что-то мама… то, что произошло с моими родителями… — Агни… — …что этого бы ни случилось, живи мы в другом месте. — Она быстро вытерла глаза тыльной стороной ладони. — То, что мы вместе… что я тебе как дочка… словно это чудо, что так произошло. Но это Морфал, гнилой, ужасный Морфал, и если ты тоже умрешь здесь, то что… то как же… — Ну что ты. Она и не заметила, как он оказался у ее кровати. Он осторожно обнял ее, придерживая судорожно вздрагивающую шею. Она обхватила его руками, утыкаясь лицом в домашний балахон. Ей давно нужно было отплакаться. — Хочешь, сегодня ляжем вместе? — тихо спросил он. — Ага… — невнятно ответила Агни. — Просто… так порой делала мама. Он вздохнул, поправляя ей простыни. И, не поворачивая головы, тихонько прищелкнул пальцами. Свечи погасли, пустив прозрачный синеватый дымок. За окном густели сумерки. Может, что-то и таилось в них. Однако сейчас ему не хотелось вновь прислушиваться, прижав ухо к двери. — Всё будет хорошо. Всё будет…

***

Ночь была неспокойной. Жар факелов, неясные крики толпы и удушающий смрад крови коснулся и этого дома. Порой ему казалось, что массовая резня происходит под самым окном — или что Алва, пропавшая отступница Алва тихонько скребется в дверь. Утром он мог видеть под своими глазами мешки. До чего же безумная ночь. Которую он провел, неподвижно сжавшись у кровати Агни и глядя на искрящиеся голубым кончики пальцев, излучавших едва заметный невесомый круг, окаймляющий маленькую головку. На большее его магического запаса могло не хватить. Сегодня его девочка спала спокойно.