Осень - и уже зима

      Гермиона аппарировала, закрыв глаза. Едва её перестало разрывать на части со всех сторон, она подняла веки и взглянула на уже привычную дверь дома в Паучьем тупике.       Прошло два месяца с тех пор, как она начала ходить к Снейпу домой. Целых два месяца она почти каждый день, заканчивая работу чуть позже восьми, аппарировала в Паучий тупик с закоулка одной из улиц рядом с Министерством и проводила там несколько часов. Ровно без пяти минут двенадцать Гермиона вставала с кожаного кресла, надевала сапоги под пристальным взглядом Снейпа из прихожей и в полночь уже грелась в ванне своей лондонской квартиры. Каждый день она обязана была помнить, что на следующее утро ровно в семь утра должна стоять на пороге кабинета своего начальства, готовая выполнять все новые абсурдные поручения.       Но эти мелочи меркли перед теми новыми впечатлениями, которые она получила за последнее время.       Гермиона старалась не думать об этом, но постоянно возвращалась к мыслям о своих отношениях со Снейпом.       Три месяца прошло с их первой за долгое время встречи во «Флориш и Блоттс». Два месяца прошло с момента, когда она начала приходить к нему вечерами. И девушка, в силу того волнения, которое она испытала когда-то — будто в другой жизни — в библиотеке, не знала, как по-настоящему относится к целомудренности их встреч.       Просто однажды, через неделю после случая в библиотеке, Гермиона встретила Снейпа на улице в какой-то лавочке с горячей выпечкой. Она испугалась той взволнованности, которая охватила её, вытеснив смущение, когда ноги сами понесли её к нему. Тем временем мозг с поразительной скоростью перебирал возможные варианты начала их диалога, различные предлоги, под которыми профессор мог бы ей помочь. Сердце затрепетало и вдруг замерло, когда девушка приблизилась к Снейпу и с непринуждённой улыбкой начала разговор. Его замечания, надо заметить, средней ядовитости, она с готовностью пропускала мимо ушей.       Проблем в Министерстве было навалом — выбирай, не хочу. Поэтому Гермиона с готовностью выдала ему последнюю, наиболее связанную с его профилем — несанкционированное использование запрещённых зелий на спортивных мероприятиях с целью повышения собственной продуктивности. Ей нужны были книги и возможные советы по выявлению их в крови. Новые, усовершенствованные виды зелий всё в большем количестве появлялись на рынке (не без участия в этом профессора Зельеварения, разумеется), но способов вывести спортсменов на чистую воду прибавлялось в ужасающе маленьком количестве. Знаний, подчерпнутых в Министерской библиотеке, было (по счастливому или несчастливому стечению обстоятельств) недостаточно. Поэтому обратиться к Мастеру Зелий Гермиона решила почти сразу же.       И она слукавила, сказав себе, что собственных мотивов у неё не было.       Гермиона попросила одну книгу, которая хоть немного помогла бы ей в поисках решения. Однако Снейп отказался предоставить девушке необходимый фолиант. Точнее, частично отказался. — Я не офисный работник, чтобы доставлять книги по первому зову. Тем более, Вам. Вот надо — сами и приходите.       Она солгала, сказав себе, что это ничего не значит.       С того случая в библиотеке между ними что-то переменилось, сдвинулось с мёртвой точки. И медленно пошло по накатанной, когда Гермиона сделала ещё пару шагов навстречу. Руководствуясь скупыми инструкциями профессора, волшебница аппарировала к Паучьему тупику. Дом его родителей, где он проживал с окончания войны, выглядел обветшало. Небольшой заросший лечебными травами сад усугублял картину заброшенности, которая начиналась от скрипучей калитки и тянулась до самого крыльца. Разбитые в некоторых местах ступеньки и старая дверь, в которую Гермиона рискнула постучаться, заставили её на миг усомниться в собственном решении. Краем глаза она уловила движение висящей у окна занавески, и в следующий момент дверь отворилась. Снейп, не взглянув на неё, направился обратно туда, где он, вероятно, проводил время до её появления.       Зажженная в прихожей тусклая лампа осветила Гермионе скудное убранство. Она сняла сапоги и прошла за профессором в гостиную.       За окном было уже темно. Поздняя осень давала о себе знать, поэтому неяркий свет от зажжённого камина разносил по комнате уютное тепло. Сквозь ткань носков Гермиона чувствовала мягкий ворс ковра. Напротив камина стояли столик, два кожаных кресла и винного цвета диван между ними. Справа, слева и позади Гермионы стояли стеллажи с плотно расставленными книгами. Осмотревшись, она отметила нейтральную обстановку всего вокруг: ни одной колдо- или фотографии, ничего, что могло бы характеризовать это место как дом Северуса Снейпа. Разве что книги, разумеется.       Профессор расположился в одном из кресел, стоящим ближе к окну с голубыми занавесками в странных пятнах. На вытянутых к камину ногах лежала стопка пергаментов, наполненных его витиеватым почерком. Периодически он дёргался, поправляя что-то в записях. Гермиона впервые видела его в настолько расслабленной позе. Вероятно, самой безобидной, которую ей пришлось увидеть за эти годы (и за последующие, вероятно, тоже). Однако, недостаточно, чтобы сменить привычный сюртук на другую одежду. «Может быть, это из-за надоедливой гостьи в виде меня, » — подумала девушка.       Пауза затянулась, а Гермиона всё стояла в проходе, не решаясь присесть, когда заметила на низком столике из красного дерева сравнительно тонкую книгу в твёрдой обложке, с первого взгляда не содержащую никаких дефектов.       Снейп поднял глаза от записей и раздражённо фыркнул: — Хватит стоять как столб. Либо садитесь, либо проваливайте.       Гермиона подпрыгнула на месте и быстрым шагом дошла до второго кресла, сев на краешек. В спину будто вонзили стальной прут: настолько некомфортно она себя почувстовала. Девушка взяла в руки желанную книгу, полистала и взглянула на оглавление. Пусть и небольшая, но она была информативной, и Гермиона вынуждена была это признать. — Можно её забрать? Завтра я вам верну, — сказала гриффиндорка, пролистывая хрустящие страницы. Явно новая и купленная точно не в Англии. — Нет, — не поднимая глаз от пергаментов. — Почему? — Гермиона вскинула на него взгляд. — Память у меня хорошая, но отнюдь не фотографическая. Что прикажете делать? — Свои книги я никому не даю в руки. Тем более, читать. Тем более, редкие. — Чего это стоит, если я не могу с ней поработать как следует? — Она начинала закипать. — Считайте, Вам повезло. Работайте сколько хотите, но только в пределах этого дома.       Гермиона язвительно хмыкнула. — А как же Ваше личное пространство, профессор? Я могу задержаться допоздна. — Не беда. Я и сам часто засиживаюсь после полуночи, — и всё это не поднимая глаз от работы.       Гермиона заставила себя успокоиться. После бесконечных беспочвенных конфликтов с Роном она ещё не привыкла к нормальным вещам. Это вполне объяснимые санкции со стороны профессора: редкие книги не пристало выносить из библиотеки. Он и так по (неизвестно откуда взявшейся) доброте душевной позволил ей воспользоваться его богатством. А она ещё и возмущается без причины. Грейнджер улыбнулась и, поджав под себя ноги, устроилась в глубоком кресле удобнее. — И чем же я заслужила это везение?       Снейп поднял свои тёмные глаза, в свете камина наполненные яркими бликами, на неё. Она с готовностью ответила на его внимательный взгляд. — Попали под настроение.       Оба, удовлетворённые этим коротеньким развлекательным диалогом, вернулись к своим хитрым делам. Гермиона не стала больше терроризировать свою удачу и спрашивать, сколько ещё она сможет использовать его библиотеку и, соответственно, растрачивать запас отнюдь не бесконечного терпения.       Когда она и на следующий день примерно в то же время заявилась к нему на порог, Снейп не возражал. Она принесла с собой несколько блокнотов для записей и пару книжек из Министерской библиотеки, необходимых ей для исследования. Он оставлял ей новые талмуды, всё толще и толще. А она с завидной скоростью изучала их со всей страстью, на которую была способна.       Впервые Гермиона почувствовала себя спокойно. Она услышала эту уютную тишину трескавшихся в камине поленьев, утонула в тепле чужой гостиной. Через пару дней она поймала себя на навязчивой чересчур романтичной мысли, что вся эта суматоха с библиотекой Снейпа (и самим Снейпом) сильно напоминает ей извращенную форму свиданий, но тут же отмахнулась от этих глупостей. Однако она неизбежно к ним вернулась, когда через неделю хождений в дом в Паучьем тупике обнаружила на столике из красного дерева чашку дымящегося чая. За окном лил дождь.       Они практически ни о чем не говорили (едкие приветствия и дискуссии по поводу Министерских хлопот не считаются), и Гермионе было неожиданно приятно и в то же время слишком странно получить такой знак внимания. Скорее, не так: она не знала, как к этому относиться. Девушка знала, что при большом желании можно надумать себе всё, что угодно, поэтому не могла трезво оценить свои наблюдения. В качестве пробного броска, она осторожно начала: — Холодно снаружи, — подув на чай.       Она заметила, что Снейп краем глаза пристально наблюдает за её реакцией, также аккуратно отвечая: — Поздняя осень.       Гермиона посмотрела на него, облизнув губы. Не то что бы она была против. Просто слишком непривычно было испытать эту сомнительную обходительность. В случае со Снейпом её можно было трактовать как угодно, и волшебница не хотела рисковать. Отпивая горячий травяной чай, она молча смотрела на бывшего профессора. Он отложил в сторону свои дела и, отдыхая, смотрел сквозь языки пламени. «Если посмотреть на ситуацию со стороны, — подумала Гермиона, — всё кристально понятно. Наверное.»       Если бы не это злополучное «наверное», она была бы чуть смелее. Но как она могла быть смелее, когда любое её неловкое движение в его сторону могло обернуться презрительной насмешкой? Никакой чай не стоил того, чтобы быть высмеянной. К тому же, сейчас у неё была объективная причина приходить к нему домой. «Вот закончу работу, тогда и будет видно, » — приняла Гермиона окончательное решение. В конце концов, его «широкий» жест сделал бы любой на месте Снейпа.       Гермиона посещала Паучий тупик не каждый день. Но, тем не менее, ежедневно возвращалась к нему мысленно, что беспокоило. Распорядок посещений стал слишком устоявшимся. Несмотря на угрозу сидеть допоздна, из-за загруженности в Министерстве Гермиона сдувалась ближе к полуночи. Она выработала реакцию на время, к которой Снейп, казалось, со временем тоже приноровился. Иногда, будучи в благоприятном расположении духа, он мог проводить её до прихожей и там наблюдать за упорными попытками застегнуть упрямый замок на правом сапоге. И это стало со временем настолько обыденным и привычным, что к концу третьей недели, заканчивая исследования, Гермиона задумалась: а что дальше?       Когда-то ей удачно подвернулось Министерское дело, которое она по инерции тут же преобразовала в повод для их встреч. Но запас дней-посещений уже давно был исчерпан, как и, вероятно, терпение профессора. Если он и не выказывал открытой неприязни, Гермионе не хотелось услышать его честное мнение по поводу данной ситуации. Поэтому, закрывая последний талмуд на тогдашний день и ставя галочку под всеми своими изложенными в тетрадке доводами и выводами, она шумно выдохнула. Возможно, даже громче, чем следовало.       Снейп, ожидаемо, не оторвался от дел. Гермиона заёрзала и сжала в руках чашку. Его длинные пальцы переворачивали страницы, с каждой из которых волнение подступало всё выше к горлу Гермионы. Наконец, она тихо выдохнула: — Я закончила.       Взгляд Снейпа на миг метнулся к настенным часам. — Вы сегодня рано. — Нет, я в принципе закончила.       Профессор оторвался от книги и будто бы немного напрягся. — Вот как. Поздравляю.       Гермиона знала, что должна что-то сказать. В данный момент была её очередь ходить, но она не знала, какой из пешек пожертвовать на этот раз. Их общение работало только в эту сторону. Брать и давать. Он отвечает, если только точно уверен в её реакции. В предсказуемости. Гермиона сморгнула наваждение, смотря в глаза Снейпа чуть дольше положенного.       Они заставят это работать. — Могу ли я прийти сюда почитать ещё что-нибудь?       Снейп встал с кресла. Он взял в руки все отложенные ею книги и начал расставлять по полкам в хронологическом порядке. Закончив, он повернулся к ней. Гермиона уже стояла в прихожей с накинутым на плечи плащом. Паника охватила её разум. Неужели она всё-таки ошиблась? Если это так, и его жесты — всего лишь акт вражеско-дружеского нейтралитета, ей лучше бы уйти как можно скорее. Она последний раз взглянула на Северуса. Он стоял, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку, разделявшему прихожую и коридор. У девушки засосало под ложечкой, когда она увидела хитрый прищур и едва заметно искривившиеся в улыбке губы. — Всенепременно, мисс Грейнджер.

***

      По выходным Гермиона обычно не навещала мрачную обитель Снейпа. Хотя мрачной она выглядела скорее снаружи. Ей нравилось, что у них обоих было достаточно ограниченное личное пространство. Обоюдно они давали отдых друг другу, чтобы не надоесть раньше времени. Поэтому по выходным Гермиона обычно отдыхала дома или в придорожной кофейне, закончив мелкие дела на работе. Ей нравился размеренный ход времени, который появился в жизни вместе со Снейпом. Ей нравилось, что в их отношениях не было пустых ссор на ровном месте и беспочвенных эмоциональных истощений.       В отношениях с Роном ей нужно было быть сильнее, мудрее, рассудительнее. В отношениях со Снейпом она была счастлива наконец-то плыть по течению. «Каких еще отношениях?!» — Гермиона от неожиданности своих мыслей встряхнула головой. Задумавшись, она даже не смогла назвать их друзьями. Но и хорошими знакомыми с натяжкой они не были. Бывший профессор не мог отсортироваться ни в одну категорию людей, с которыми она была знакома.       Просто потому что до этого у неё не было таких знакомых, как он.       Поэтому Гермиона решила действовать по наитию. Снейп был не из тех людей, кто будет стараться ради приобретения новых знакомств. Но против усовершенствования старых он, похоже, не был.       После выходных она отправилась на работу, и, похоже, зря. Рон решил возобновить их отношения, решив, что для «перерыва» достаточно. Пришлось разжевывать ему, что «перерыв» — это не просто надолго, это навсегда. — Чего? — у него забавно округлились глаза. Обычно Гермиона веселилась в такие моменты, но сейчас по позвоночнику ползло раздражение. — Рональд, хватит. Это всё равно бы никуда не привело, — как можно вежливее девушка пыталась сформулировать фразу «наши дороги разошлись». — Да с чего ты вообще взъелась на меня! Ну, повздорили чуть-чуть… и ты, — пауза, — бросаешь меня?       Спеша в кабинет Министра, Гермиона взглянула на часы. «Что было, то было, » — решила она. И нечего переживать это ещё раз. — Уже как месяц, Рон, — потом она стыдливо посмотрит в глаза Джинни и миссис Уизли, покивает в сожалении головой. Но это будет потом. И, в конце концов, они простят её. В Гарри, находившемся в курсе их постоянных стычек, она не сомневалась.       Но бывший молодой человек не стал останавливаться на этом. Гермиона задавалась вопросом: неужели он так задет тем, что его бросили? На совещании он вместе с её новым начальником образовал молчаливый альянс по оговариванию её идей и отчетов. Девушка даже не понимала, расстраивалась она или нет: как ещё отнестись к этому детсадовскому поведению? Вроде бы, давно уже не студенты Хогвартса, а туда же, мстит он теперь ей. «Это так-то он пытается меня вернуть, » — усмехнулась Гермиона, выходя из здания Министерства.       Она провела в этих безрадостных мыслях практически весь день. Даже устроившись в мягком кресле напротив камина, Гермиона всё возвращалась к ситуации с Роном. На журнальном столике её ждала новая литература. «Дополнительное чтение, » — как-то назвала их встречи гриффиндорка. Добровольное взыскание, не иначе.       Подняв глаза на Снейпа, она впервые заметила маленькую перемену: на нём не было сюртука. Белая рубашка и чёрные штаны с идеально выглаженными стрелками. Всё настолько аккуратно и выверенно, будто он и не уходил из Хогвартса. Журнальный столик на этот раз был завален его работами, а сам Снейп периодически уходил в другую комнату, проверяя зелья.       По крайней мере, Гермиона так предполагала. Дальше прихожей и гостиной она не была ни разу.       Ей доставляло удовольствие наблюдать за его работой. Ей доставляло удовольствие то, что она была особенной и могла это делать.       Когда Снейп, зажав в руке плоскодонную колбу, вернулся в гостиную, она осознала, что бессовестно пялится сквозь него уже несколько минут. — Передумали? — спросил он, не отрывая взгляда от меняющей цвет жидкости в колбе. — Что? — Устали и не знаете, как уйти, не обидев бывшего преподавателя? — было язвительно высказано с поднятой бровью. — Так не переживайте, меня обидеть невозможно. Тем более, — резкий взгляд в её сторону, — Вам.       У Гермионы расширились глаза. Как можно было все так изворотить?! Этот слизеринский змей что, совсем не знаком с чувством такта? «Не знаком, » — мысленно фыркнула Гермиона. Ей нужно быть максимально изобретательной, чтобы выиграть в этом бою. Потому как Снейп, в целях опережающей события самообороны, видимо, решил выставить её за дверь. — Что Вы, — промурлыкала она, запрокинув голову. — За годы учебы у гриффиндорцев вырабатывается рефлекс: бежать со всех ног от возможности встретиться с «летучей мышью» Слизерина. — У Вас, по-видимому, рефлексы притуплены, — по кривой ухмылке она поняла, что спасена. — Не сомневайтесь.       В следующий раз она соорудила себе кресло-кровать. Накидала в него подушек с дивана и стащила со снейпового кресла кашемировую накидку, пока он сам чем-то занимался наверху. Перекинув ноги через подлокотник, Гермиона повернула их к жару, исходившему из камина. По лицу вернувшегося через пару минут Снейпа можно было понять, что его доверие к ней было неоправданным. Гермиона сама удивлялась собственной наглости, однако в ней проснулся нездоровый интерес по поводу того, как далеко она может зайти.       Даже если он был оскорблен до глубины души её поведением… Она демонстративно уткнулась в словарь, изучая латинский фолиант.       Чем дальше, тем сложнее Гермионе было контролировать свои действия. Вначале её взгляды были скорее вызовом, а теперь, когда она всё короче и практически по-воровски оглядывала его, ситуация выходила из-под контроля. Но, к счастью волшебницы, разговоры между ними становились длиннее и насыщеннее. Гермиона чувствовала невероятное облегчение от того, что находилась рядом с человеком, который в состоянии и конструктивно (пусть и ядовито) раскритиковать, и высказать личное мнение по поводу решения проблемы.       В очередной раз, когда Снейп копался в своих, явно доставлявших ему неудобства, расчетах, ей понадобилась другая литература для сравнения. — Вам надо, вот и возьмите. Не собираюсь бегать туда-обратно по Вашей нужде.       Вот и негласное разрешение перебирать его библиотеку. Гермиона, накинув на плечи одеяло, подошла к стеллажам и принялась перебирать ветхие корешки. В глаза сразу бросалась тщательная сортировка, благодаря которой найти нужную книгу не составило труда. Девушка вытащила темно-синий талмуд и подошла сзади к Снейпу. — Можно? — прошептала она, склонившись к плечу задумавшегося профессора. Тот вздрогнул от неожиданности, развернулся и резко осознал то незначительное расстояние, которое сейчас разделяло их лица. Они одновременно скользнули взглядами по губам друг друга. Одна лишняя секунда задержки стоила Гермионе пропущенного удара сердца. — Разумеется, — хрипло сказал он, мельком глянув на обложку.       Вернувшись в кресло, она улыбнулась самой себе. Именно так. Медленно, тягуче. С дрожащими от волнения пальцами и нечаянными урывками взглядов друг друга.       В ставших привычными совместных часах Гермиона всё чаще улавливала недосказанность, которая день ото дня начинала давить на неё сильнее. В ней боролось здравомыслие и собственное «хочу»: смотря на будто высеченные из мрамора руки Снейпа, она непозволительно часто представляла себя прижатой к нему. Тут же внутри включался противный голосок, вещавший о том, что перед ней Слизеринский декан (пусть и бывший), «летучая мышь Хогвартса» (тоже давно прошло) и, в конце концов, человек в два раза старше неё.       Последнее, как ни странно, волновало меньше всего. Рональд был её ровесником — и что из этого вышло? Проку ноль.       Тут же Гермиона рассуждала о чувствах Снейпа. Да, угадать их было невозможно, но попредполагать она могла. Он был не из тех, кто играется с чувствами других в этом вопросе. Мечется ли он в сомнениях так же, как она сейчас? Или ему всего лишь нужна компания по вечерам, и она просто первой попалась ему на глаза? «Навряд ли, » — тут же хмыкнула девушка. Он производил впечатление человека, который лучше умрёт, чем позволит кому-то нарушить свое личное пространство. Тогда каковы же его истинные намерения?       Гермиона рассуждала об этом по пути из своего кабинета, а затем и подходя к Паучьему тупику. Да, у неё было катастрофически мало причин думать о таких вещах. К тому же, эти самые причины были сплошной ложью самой себе. Но были и правдивые, которые она бы никогда не озвучила.       Ей нравилось разговаривать с ним, находится рядом с ним. Ей нравилось романтизировать то электричество между ними, которое она испытала впервые.       И ещё одна. Самая простая, являющаяся итогом всех ее мытарств и оправданий.       Постучавшись, она сразу же вошла, не задумываясь, и уткнулась носом в пахнущую травами белую рубашку. Гермиона подняла взгляд на его ясное лицо. «Спешил открывать, » — глупо улыбнувшись, подумала Гермиона.       Ей всего лишь нравился Северус Снейп. Не школьный профессор, а тот, кого она спустя много лет встретила во «Флориш и Блоттс». И именно по этой причине она не хотела искать разумного объяснения своему поведению.       Сейчас был самый подходящий момент. Они стояли в прихожей и смотрели друг на друга, как тогда в библиотеке, ожидая чего-то. Гермиона поняла, что все её силы направлены на то, чтобы не струсить. Смелость была растрачена на словесные перепалки, и в такой момент девушке оставалось ждать ответного шага от мужчины.       У неё засосало под ложечкой, когда щеки защекотали кончики его длинных черных волос. У Гермионы подкосились ноги, когда Снейп медленно провел ладонью вниз по спине, пересчитав позвонки, и остановился на пояснице, пододвинув к себе. Она думала, что расплавится в лужу, глядя в чёрные бездонные глаза. Когда его теплое дыхание коснулось её губ, веки будто под тяжестью опустились вниз. В животе разлилась теплая волна предвкушения.       Всё закончилось так же внезапно, как началось. — Разувайтесь, чай ещё не готов.       Гермиона прокляла всё на свете, когда чуть не рухнула на пол прихожей. Она-то, дура, понадумала себе всякого, а над ней просто издевались! Щеки и шея горели от прилившего к ним смущения. Девушка чуть ли не бегом ввалилась в гостиную, запрыгнув в кресло. После того, как краски сошла со щёк, к глазам подступили непрошенные слёзы. Гермиона побыстрее закуталась в одеяло и спряталась за страницами книги. Шмыгнула носом и попыталась успокоиться, отчаянно вглядываясь в буквы сквозь мутную пелену.       Перед ней на столик со стуком опустилась чашка с дымящим напитком. Краем глаза Гермиона видела, как он сел напротив и так же, как она, склонил голову над материалами. Она же пятнадцать минут просидела над одной страницей, вновь и вновь мыслями возвращаясь в прихожую. А затем задаваясь вопросом, где же язвительные комментарии.       Как будто сам Снейп выпал в осадок от произошедшего и теперь был… растерян? Расстроен?       Гермиона выглянула из-под книжки и посмотрела на него. По лицу Снейпа ничего нельзя было угадать, поэтому девушка вернулась к размышлениям. Но это же он сам наклонился к ней, и она, вроде как, не сопротивлялась, так в чём же проблема? Почему между ними опять трещит по швам это невыносимое молчание?..       К горлу опять подступил комок. Гермиона, проглотив его, скинула одеяло и быстрым шагом направилась к двери. Молниеносно застегнув сапоги и накинув куртку, она замерла, услышав сзади его голос. — Я не хотел тебя обидеть.       Но Гермионе эти неуклюжие извинения не скрасили паршивое настроение. — Так не надо было обижать, — против воли задрожавшим голосом крикнула она и, едва выйдя за порог, аппарировала.       Только вернувшись домой, она вспомнила, что на столе вместо привычного чая дымился кофе.       Целая неделя прошла с ее последнего визита в Паучий тупик. Со своей стороны она даже была отчасти счастлива: обилие свободного времени вечерами позволяло ей делать все, что душе угодно.       Например, ничего.       Гермиона обходила за километр библиотеку, еду брала из дома и, чуть заканчивалось рабочее время, сбегала домой. Конечно, гриффиндорка пыталась справится с собой. В конце концов, Снейп не из тех людей, что будут ходить по пятам и выискивать следы пребывания какой-то там Гермионы Грейнджер, но девушка зареклась рисковать.       К тому же, в этом был ни с чем не сравнимый плюс: избавившись от риска встречи с бывшим преподавателем, она избавилась и от неизбежных встреч с бывшим женихом, который в последнее время только и искал случая ей насолить. Гермиона понимала, что им руководит обиженное самолюбие, но мириться с таким поведением была не намерена.       Но еще больше она была расстроена своим поведением. Девушка не понимала, чем руководствовался Снейп во все те двусмысленные моменты, происходившие между ними, но и своих мотивов теперь тоже не могла понять. Где была её голова в тот момент? Сокрушаясь по этому поводу, она вновь краснела до кончиков ушей и тут же задыхалась от обиды. Чтобы она ещё когда-нибудь с ним заговорила!..       Вспоминая его движения, жесты и пьянящий запах диких трав, исходящий от кожи, Гермиона покрывалась мурашками. Волнение проходило вдоль позвоночника, как когда-то его пальцы. Девушка прокручивала в голове бесконечные дискуссии и пронзительные взгляды чёрных, как ночь, глаз.       Она вспоминала этот несуществующий поцелуй, и электричество разливалось внутри костей, исходя из живота.       Гермиона приложилась головой о столешницу. Нет, так она больше не может. Зашиваться со своими мыслями в четырех стенах девушка уже не могла. Каков шанс, что она кого-то встретит в четверг вечером? Да все уже в предвкушении пятницы разбежались по домам! Один раз выйдет, прогуляется до Гарри — и обратно.       Волшебница вышла из кабинета и вприпрыжку отправилась до лучшего друга. Непринужденный разговор с ним — это именно то, в чём она нуждалась сейчас.       Однако её планам не суждено было осуществиться. И не все в четверг вечером разбежались по домам.       Северус Снейп собственной персоной стоял в другом конце коридора с начальником гермиониного отдела. Она бы успела улизнуть незамеченной, юркнуть обратно в свои четыре стены, но эта противная лягушка, образовавшая с Рональдом Уизли отряд-пакостливой-мести-Гермионе-Грейнджер, окликнул её по имени.       Она прокляла тот момент, когда встретилась со Снейпом взглядом. Сердце ухнуло в пятки, а сама она практически бегом пустилась в сторону лифтов. Плевать на Лягушонка, потом с ним разберётся.       Гермиона ввалилась в кабину лифта, будто её преследовала стая дементоров, и начала судорожно бить по кнопке закрытия дверей. Собственно, это было недалеко от правды: один определённый дементор проскользнул в кабину прежде, чем створка захлопнулась.       Она задержала дыхание и забилась в угол. Сорок секунд. Ей надо подождать сорок секунд, пока лифт идет до этажа Гарри. Снейп в своем фирменном сюртуке и черной мантии развернулся к ней и сложил руки на груди.       Опять это выжидающее молчание! Как будто она ему что-то должна! — Я не собираюсь с Вами разговаривать, — сквозь зубы процедила она, вторя своим мыслям.       Мужчина выжидающе помолчал, а затем вдруг спокойно начал: — Ваша нездоровая заинтересованность мной, мисс Грейнджер, — хрипло прошептал ее имя он, — беспочвенна.       Ярость внутри Гермионы вспыхнула, как спичка. — Раз так, не нужно было поощрять мою заинтересованность и играть со мной! — Играть? — прошипел Снейп. — Да я пытаюсь сохранить Ваше целомудрие! — Мне уже двадцать пять, поздновато спохватились! Раз никогда не интересовались мной, не надо было тогда соглашаться одалживать книги! Нет, не надо было вообще поддерживать ту бессмысленную беседу во «Флориш и Блоттс»! — в слепом гневе и обиде она уже захлёбывалась в слезах. Истерические нотки в голосе напугали её саму, поэтому Гермиона остановилась и зло уставилась на него.       Он так же хмуро смотрел на неё, не двигаясь и не отвечая. Она вытерла слезу, всё же вырвавшуюся из глаз. — Я бы никогда не впустил Вас в свой дом, если бы не интересовался Вами.       Гермиона сглотнула. — И что же? Чего стоят Ваши слова, если в конце концов вы отталкиваете меня?       Снейп молчал. Раздался звоночек, возвещавший о приезде на нужный этаж. Гермиона отвернулась к створке лифта, готовясь как можно быстрее уйти. Невыносимо было держать на своих плечах эту гнетущую тишину.       Спиной она почувствовала, как мужчина вплотную приблизился к ней. — Если ты захочешь, приходи завтра.       По позвоночнику прошел холодок. Гермиона сглотнула и выскользнула из лифта. Да так и осталась стоять на одном месте, выжидая неизвестно чего. Она никак не могла привыкнуть к его внезапным переменам с «Вы» на «ты» и чувствовала, что используется это в личных интересах.       Всю пятницу Грейнджер провела в тягостных раздумьях. «Я бы никогда не впустил Вас в свой дом, если бы не интересовался Вами». — А-а-а-а! — Гермиона в отчаянии потрясла головой. И как ей теперь относиться к этой фразе? Обижаться на него было в разы легче, чем догадываться, что на самом деле у него в голове творится.       Постукивая ручкой по столу, бросая редкие бессмысленные слова коллегам, девушка ходила, как в тумане.       По окончании рабочего дня она собрала часть недописанных бумаг в сумку и медленно направилась домой. Периодически поглядывая на наручные часы, Гермиона поджимала губы. Пешком добираясь до дома, по совместительству гуляя, она вдыхала холодный вечерний воздух. Обычно в это время её встречал Рон около закусочной, и они, вместе с Гарри и Джинни, направлялись в «Дырявый котёл». Обычно в это время она сидела в глубоком кожаном кресле в доме в Паучьем тупике и пила самодельный чай, приготовленный одним небезызвестным волшебником. «Змеем, хранившим моё целомудрие, » — хихикнула Гермиона, смотря на россыпь блестящей звёздной пыли на небе. Не доходя до дома, она увидела вдалеке в свете фонаря знакомую рыжую голову. В руках Рон держал шуршащий букет цветов и пакет с тортом из их любимой кондитерской. Гермиона почувствовала укол совести. Она была рада поговорить и поесть сладостей со своим лучшим другом — Роном Уизли. Но вот с бывшим женихом Рональдом Гермиона не желала иметь ничего общего.       Она знала, что он ждал её. Ждал, чтобы извиниться, упасть в ноги и просить прощения, пока девушка не сжалится. Это было свойственно жениху Рональду: накосячить, а потом взывать к жалости и терпению.       Её друг Рон тоже натворил много чего, но не было ни единой вещи, которую Гермиона не могла бы оправдать. Порой вспоминая прошлое, целую эпоху их жизни во время поиска крестражей, девушка думала о Роне. Как он их тогда оставил в самый нужный момент, оставил вдвоём разбираться со всем тем, что выпало на долю Золотой троицы. И тогда она не раз отмечала: их друг Рон всегда был рядом, а вот её жених Рональд зашёлся в ревности и выбросил их из своей жизни.       Гермиона могла смириться с Норой, с детьми, с постоянной суматохой вокруг. Но она не могла смириться с тем, что всю жизнь ей придется провести с Рональдом, который когда-то бросил их в трудную минуту, не контролируя чувства.       Волшебница остановилась в тени ивы, не выходя в свет фонаря. Она всегда будет любить Рона Уизли, рыжего мальчишку с грязью на носу, лучшего друга Гарри Поттера. Но она никогда не смирится с присутствием Рональда Уизли.       Гермиона аппарировала.       Дверь открылась в тот момент, когда она занесла руку для стука. Не взглянув в чёрную бездну глаз, она прошла мимо в прихожую. Разулась и повесила пальто на крючок, спиной чувствуя молчаливого наблюдателя. Почему-то девушку умилила и успокоила обстановка вокруг: её явно ждали. Аккуратная стопка книг по теме, которую она не закончила изучать в прошлый раз, дымящаяся чашка с чаем и лежащее на подлокотнике сложенное одеяло.       Гермиона нырнула в привычное тепло камина. За ней тихо прошли следом, бесшумно опустившись напротив. Гриффиндорка взяла к себе несколько фолиантов, перелистывая страницу за страницей, погружаясь в учебу с ещё большей страстью, чем прежде. Когда на часах время пробило десять вечера, Гермиона в качестве эксперимента взглянула на Северуса. Он, если и волновался, не показывал этого. На нём вновь не было сюртука, что несомненно радовало. Гермиона улыбнулась своим мыслям о том, что могла бы написать научную работу на тему «Зависимость настроения Северуса Снейпа от покроя его одежды и содержимого его чашек».       В этот момент он медленно оторвал взгляд от новых расчетов. Вероятно, его исследования продвигались в новом направлении. — Почему Вы оставили преподавание? — спокойным голосом спросила девушка. — В Хогвартсе мне больше нечего делать, — ответил профессор, ища подвох в её поднявшемся настроении. — У Вас хорошо получалось, — шире улыбнулась Гермиона.       У Снейпа дернулась бровь, а сам он изобразил подобие кривой ухмылки. — Неужели? — Да, Вы были самым невыносимым и безжалостным преподавателем из всех, кого я знала. Но Ваш предмет был… увлекательным, — будто пробуя слово на вкус, закончила она. — Слишком извращенные у Вас воспоминания о моем предмете, — хмыкнул он. — Я производил впечатление того, кем хотел быть. И, надо сказать, неплохо получалось. — Это точно, — Гермиона вдруг захихикала, глядя на его скептическое выражение лица. — Вы никогда не хотели вернуться? — Иногда я сомневаюсь в своих решениях относительно Хогвартса, — кивнул он. — Но слишком хороша свобода от наглых Гриффиндорских засранцев. — Вы думаете, что на свободе? — съехидничала Гермиона, выдерживая его любопытный взгляд. — Не до конца.       Они вернулись к своим делам. В тишине гостиной потрескивали поленья, хрустели страницы, и время незаметно подползло к отметке «двенадцать». Снейп, у которого было чутье на время (что неудивительно с его шпионским прошлым), отложил книгу и вопросительно посмотрел на неподвижную Гермиону.       Девушка замешкалась. Она вспомнила Рона, который с вероятностью в девяносто девять процентов ещё ждал у подъезда. А спонтанное решение, к которому она пришла за секунду до этого, заставило всё в животе сжаться до размеров кулака. Мужчина облокотился на колени и вопросительно поднял бровь. Его голос в последний момент дрогнул. — Что-то случилось? — Можно я… сегодня останусь здесь? — уши залились краской, а сердце бешено заколотилось. Она уже готова была судорожно начать хохотать о том, что это шутка и она просто устала, вот и несёт всякий бред. — Хочу ещё немного почитать.       Но Снейп, секунду помедлив, медленно встал с кресла, как всегда делал, провожая её до двери, и направился внутрь дома. — У тебя же ничего с собой нет, я так понимаю?       У Гермионы, что называется, отвисла челюсть. Она, как рыба, начала беззвучно что-то лепетать. Откинув голову, девушка чуть не уткнулась в его живот. — Нет, — прошептала она севшим голосом. Как он так внезапно оказался позади?       Ей была одолжена длинная хлопковая футболка, которая ожидаемо была в два раза больше нужного и походила на платье. Гермиона посетила ванную комнату, где единственным интересным предметом являлся закрытый на заклятие шкафчик с зеркалом. Она знала из множества фильмов, что обычно за такими вот неприглядными створками шкафчика хранят кучу лекарств, однако нарываться на проблемы и пытаться его открыть гриффиндорка не решилась.       Теплые струи воды ударили в лицо. Гермиона повернула кран в другую сторону, и они стали прохладными, остужая её горящие щеки. Что это только что было? Ну дошла бы до дома, ну отправила Рона куда подальше (ссорой больше, ссорой меньше — уже неважно), но зачем ей такие ухищрения? Более того, Гермиона не могла понять, как Снейп — Снейп! — согласился на эту откровенную провокацию. Хотя, она же ему ничего предосудительного не говорила. Просто попросила посидеть в библиотеке подольше.       Девушка завернулась в махровое полотенце зелёного цвета, а затем надела футболку. Свои вещи, свитер и джинсы, она прихватила с собой. Выйдя из ванной, Гермиона немного потопталась на месте, а затем, шипя от холода под босыми ногами, на цыпочках пошла в сторону гостиной. Она выглянула из-за косяка, ища Снейпа.       Он, не взглянув на неё, прошёл мимо, указав на дальнюю дверь, и скрылся в ванной. Гермиона в три прыжка добралась до указанной комнаты. Спальня.       Девушка тут же покрылась алым румянцем. «Сколько можно краснеть?» — тут же прикрикнула на себя она. Тут её целомудрие пытаются сохранить, а она размечталась.       Комната была выполнена в нежно-зелёных тонах. Небольшая, она вмещала в себя двуспальную кровать, прикроватную тумбочку и платяной шкаф.» Всё по законам жанра,» — внутренне хмыкнула Гермиона. Она бросила свои вещи на пустую тумбочку и дернула покрывало. Совсем не так, как у дома: ровный твердый матрас напоминал ей время, когда они с друзьями в поисках крестражей обитали в лесу. Конечно, мягкая подушка компенсировала нерадостное впечатление, но единственное, что ей оставалось — закутаться в пока ещё холодное одеяло.       Гермиона откинула волосы, от пара распушившиеся ещё больше, и прикрыла глаза. «С другой стороны, — решила она, — всё было не так уж и плохо. Всего лишь акт вежливости. Расплакаться от вторичной обиды ещё не поздно.»       Гермиона засмеялась в подушку от своих несерьёзных мыслей, когда перед ней вдруг с глухим звуком опустились на колени. Девушка распахнула глаза и едва сдержала удивленный вздох: лицо Снейпа оказалось слишком близко. Ближе, чем она ожидала.       На нём была похожая хлопковая футболка, правда, подходящая по размеру, и домашние брюки. С влажных волос стекали капли воды. Они блестели. Вокруг шеи было перекинуто синее полотенце. — Всё нормально? — спросил он, пристально вглядываясь ей в лицо и наблюдая за реакцией. — Конечно, — Гермиона спрятала краснеющие щеки, исчезая за складками одеяла. — Спасибо. — Не за что. — Снейп распрямился, собираясь уходить. — А, — внезапно заговорила Гермиона, — ты куда?       Он кивнул головой в сторону, где находилась гостиная: — На диван.       Мужчина развернулся, когда высунувшаяся из-под одеяла рука схватила его за запястье. — Чего ещё? — спросил он с нотками раздражения в голосе.       Внутри шерстяного кокона послышался голос девушки. — Холодно… очень. Останься на чуть-чуть.       Видимо, внутри Снейпа происходила нешуточная борьба. Однако через пару секунд Гермиона почувствовала, как прогнулся матрас под тяжестью его тела, и подвинулась в противоположный край. Он лёг поверх покрывала на спину, смотря в потолок и не делая попыток выдернуть запястье из её цепких пальцев. Гермиона выглянула из своего кокона и уставилась на сверкающие в свете тусклой прикроватной лампы капли, стекающие на подушку. — Зачем ты это делаешь? — прошептала она так тихо, будто вообще не хотела ничего говорить. — У меня к тебе тот же вопрос, — парировал он. — Я первая спросила, — настойчиво ответила Гермиона.       На какое-то время воцарилась тишина, пока Снейп, видимо, формулировал свое к ней отношение в словах. — Акт искреннего сожаления.       «И как это понимать?» — начала злиться Гермиона, однако в голове уже подбирая правильный ответ. — И по чему же Вы так сожалеете, профессор? — язвительно отозвалась она. — По твоему загубленному целомудрию, — вдруг расплылся в кривой улыбке он, повернувшись к ней.       Гермиона оттянула вниз одеяло, освобождая верхний пояс конечностей. Устав с ним спорить по этому поводу, она улыбнулась в ответ: — Целомудрием не запрещено держаться за руки. — Не запрещено, — соглашаясь, кивнул Снейп. Он позволил её скользнувшей вниз руке прикоснуться к его ладони, а затем переплел с ней пальцы.— Запрещено лежать в одной кровати с бывшим преподавателем на двадцать лет старше и говорить об этом.       Гермиона придвинулась к нему, сильнее сжимая его теплую ладонь. — Просто холодно, — раз уж он так настойчиво воспринимает её как невыносимую всезнайку всея Гриффиндора, она будет вести себя соответственно. — Поздняя осень, — он проигнорировал её слабые попытки пододвинуться ближе.       Она устало закрыла глаза и расслабилась, проваливаясь в сон. — Уже зима.       Ей было спокойно и тепло. Так тепло, как может быть в холодную зиму рядом с ним. Гермиона провалилась в забытье, не услышав больше ничего из язвительных фраз о Гриффиндоре, которые Снейп бросил ей в ответ на справедливое замечание.