h i d d e n

3. attachment “I don`t just want your heart. I want your flesh, your skin and blood and bones, your voice, your thoughts, your pulse and most of all your fingerprints, everywhere.”(c) У Чондэ есть белая растянутая майка с надписью `pretty boy`, которую он обожает, она велика ему, и смешно повисает на плечах. Цзытао каждый раз кажется, что та вот-вот свалится с корейца и останется лежать где-то на полу. По утрам он идет в ванную не открывая глаз, от чего вечно бьется о стены и косяки. Порой Тао идет позади, направляя и мягко придерживая за плечи, и Чондэ даже позволяет умыть себя и поцеловать в до дрожи в коленях мягкие губы. Тао некогда слушать Лу Ханя, потому что Чень улыбается, улыбается непереставая, будто в его мозгу сняли какую-то заслонку, и он перестал столько думать. Парню приятно, что именно он стал этому причиной. Чондэ кажется хрупким рядом с Цзытао, и младшему нравится эта разница, хотя кореец, наверняка, намного более сильный, чем он сам. Ледяные кончики пальцев парня каждый раз бросают Цзытао в дрожь. Он греет их на своих щеках, а они все равно холодные. Они холодные даже тогда, когда Тао покупает Чондэ две толстовки с длинным рукавом. Чень улыбается и носит их обе сразу, надевая одну под другую. Чтобы они не скучали говорит он. Тоска, которая иногда видна в глазах Чондэ делает китайцу очень больно. Он аккуратно снимает ее с ресниц поцелуями; она сухая и плотная, застревает в горле, но Тао сдерживает кашель. Он глотает ее, растворяя в себе, потому что хочет задушить даже малейшие зачатки сомнений, так неотвратимо раздирающих Чондэ. Тао не может сдержать раздражение и обиду, когда видит такой чужой и пустой взгляд Ченя и его поджатые в задумчивости губы. Он просит прекратить так много думать и просто позволить быть рядом. Чондэ дергает головой и сводит брови у переносицы. Чондэ греет его дыханием, а его стоны похожи на матовую на ощупь песню, которая окутывает Тао, пока он движется в нем. Везде только его руки, его кожа и терпкий запах, въевшийся и отпечатавшийся на стенках черепа, опоясывающий его запястья, сжимающий большую горячую мышцу в груди. Тао утыкается головой в его плечо, ведя руками по стройным ногам и долго целуя подставленную под ласки шею. От этого Чондэ кажется себе потерянным и разбитым, ему трудно принимать столько сильных и опасных, как оголенные провода, чувств. Когда Цзытао хочет выплеснуть словами все, что терзает его, когда он уже готов рваным потоком рассказать о том, что тяжелым грузом лежит на душе, Чень целует. Каждый раз целует, и это как тушащая пламя вода, из-за которой Тао откладывает свои признания. Чондэ боится, боится услышать и понять, что нужно что-то ответить, что-то отдать взамен. Довериться. Цзытао все чаще вспоминает слова Лу Ханя, и неприятные мысли иголками втыкаются ему в мозг. Он любит и хочет, чтобы Чень знал, чтобы перестал так ранить его. - Я что-нибудь значу для тебя? – неожиданно спрашивает Цзытао. Он знает, что Чондэ не ожидал, Тао видит зарождающуюся панику в его глазах. И глупое раздражение снова карабкается цепкими руками по его спине, пристраивась у горла, готовясь душить и не давать здраво мыслить, не пуская кислород в легкие. - Тао, - отвечает Чень, смотря в окно; его нервозность выдают лишь беспокойные пальцы. Тао касается его подбородка, чтобы тот посмотрел на него. Замешательство и растерянность на лице больно режут младшего. - Я тебя люблю, - тихо говорит он, обводя пальцем его губы. – Ты не доверяешь мне, да? - китаец кладет ладонь на чужую грудь. Тао выглядит непривычно и неожиданно взросло; а может это просто горечь так сильно меняет его лицо. Чондэ будто задыхается и сгладывает очень громко. Он тянется за рукой Цзытао, но тот уже убрал ее, и Чень хватает лишь воздух. Он первый раз настолько виноват, и понятия не имеет, как все исправить. Он думает, что Цзитао не простит его, слыша шаги и глухой хлопок входной двери. -- Лу Хань не смотрит на него, но Тао все равно каждую минуту чувствует его взгляд. Он не торжествующий, не жалостливый и не укоряющий, это просто взгляд его гэгэ, такой же, как и всегда. Но Цзытао понимает, что тот был прав, и этими эмоциями сам, невольно, наделяет его. - Чему улыбаешься? – спрашивает его Лу Хань, вываливая рис в сковороду. - Если не буду улыбаться, забьюсь в угол и начну выть, - Тао убирает челку со лба, откидываясь на спину. – Меня бесит это.. Кости ломит, крутит так, будто он наркоман, которому нужна доза. Он кусает губы, стараясь почувствовать вкус Чондэ, который мог остаться на них. Тао хочется ощутить под пальцами нежную и тонкую как пергамент кожу его бедер, уткнуться носом в волосы, провести руками по ложбинке на спине, которая появляется, когда его Чондэ выгибается, давя глубокий стон. Ему не хочется возвращаться, ему горько и душно, больно. Он эгоистичен, как и тысяча людей на планете, Тао нужно чтобы его любили в ответ, он хочет отклика на свои чувства. Стучать по бетонной стене глупо и бессмысленно. Лу Хань вздрагивает, потому что слышит грохот, и тут же выбегает из кухни. Небольшой столик у дивана перевернут, и лежит на боку. Тао стоит к нему спиной и Хань видит, как напряжены его руки, сжатые в кулаки. Он хочет что-то сказать, но сейчас не лучший момент и можно попасть под горячую руку. Цзытао проносится мимо него в свою комнату, и грохот раздается теперь уже там. Лу Хань молча поднимает стол, проводя по небольшой трещине на поверхности. Со всей дури долбанул думает он. Обиженное дитя. Чондэ не может работать, он не слышит ни музыки, ни людей, в голове гул и ему хочется очертить вокруг себя меловый круг; как сумасшедшему, который боится демонов. - Я думаю, что ты полный идиот, - серьезно говорит ему Чанёль, садясь рядом на диван. – У тебя просто какой-то бзик по поводу того, что у тебя нет близких людей, - он задумывается на минуту. - Ты же не считаешь нас с Крисом друзьями, да? Но мы забиты у тебя в мобиле, и ты спрашиваешь как у нас дела, знаешь многое про нашу жизнь. Ты странный, парень. Может, у тебя крыша едет? Чанёль честен и жесток. А ведь правда, Чондэ проще не давать этому какого-то названия, потому что `дружба` и `любовь` звучат как клеймо. Привязанности.. Они требуют давать что-то в ответ, а если ты не называешь все своими именами, то потребность в ответных эмоциях исчезает. Это как удалить исходники изображений, оставив лишь результат, которым пользуешься, и который устраивает тебя. Высшей степени эгоизм. Чень посмеялся бы, если бы ему не было так тошно. Уходя, он думает только о том, как на самом деле жалко выглядел все это время, считая себя сильным. Чондэ не может решиться. Он задумывается над каждым возможным вариантом, и морщит лоб, лохматя торчащие в разные стороны волосы. Ему непривычно так дотошно копаться в собственных чувствах; он всегда знал, чего хочет. Цзытао засел в голове и Чондэ до сих пор ощущает следы его прикосновений на себе. Откровения младшего до сих пор горят, пусть уже почти исчезнувшими синяками на его бедрах, покрасневшими следами от поцелуев. Чень проводит по ним руками, безошибочно находя места, где даже уже не осталось следов. Он не сразу замечает свою улыбку. Запах Тао забрался под ногти и в каждый уголок комнаты, становясь сильнее с каждым днем, что Чондэ проводит вдали от него. Толстовка сползает, оголяя плечо, и так и остается висеть на втором, потому что ее некому поправить, оставив поцелуй на гладкой коже. Спустя неделю в памяти Чондэ тысяча встреч в коридорах и взглядов из соседних аудиторий. Черные глаза Тао нечитаемо скользят по нему, и Чень глубоко вдыхает, пытаясь унять болезненный стон, безумно скучая по его теплу. Парень знает, что только изводит себя, потому что в реальности все намного проще. Но привычки и собственная неоткуда взявшаяся глупость берут его за горло. Столько противоречий сразу душат и давят на Чондэ. Он сам не понимает, чего хочет добиться, обходя Тао стороной и бросая на него лишь короткие взгляды. - Бесите меня оба, - говорит Лу Хань, и Чондэ невольно дергается, напрягаясь. Он пролистывает тетрадь с конспектом, но едва ли что-то откладывается в его мозгу. Лу Ханя раздражает такая очевидная глупость и упертость по отношению друг к другу. Один ребенок, второй не лучше. - Ты же не знаешь, - начинает было Чондэ, наклоняя голову и потирая переносицу, но старший обрывает его. - Иди на хрен, Чондэ, - Лу Хань в упор смотрит на него, сжав губы в тонкую линию; сейчас он неожиданно выглядит на свой возраст. Он встает и уходит из аудитории, застегивая рюкзак на ходу. Чень как никогда чувствует себя полным идиотом. Злость Лу Ханя и его раздражение почему-то действуют на него сильнее, чем что либо. Чондэ видит улыбку Тао впервые за две с лишним недели; он разговаривает с кем-то по телефону, и уголки его губ чуть изгибаются. Тепло в груди Ченя появляется резко и ожидаемо. Парень переводит взгляд на свои кроссовки, чтобы немного перевести дух. Все тело покалывает, будто в предвкушении, и Чондэ засовывает руки в карманы, просто чтобы куда-то их деть. Когда он понимает взгляд обратно, то видит лишь спину Цзытао и идущего рядом Лу Ханя. Тепло потихоньку растворяется, заставляя мучительно скучать по нему, и Чень зажмуривается до тех пор, пока под веками не начинают плясать цветные круги. -- - Цзытао дома? - Нет, он ушел в больницу, - запоздало отвечает Лу Хань, обводя Ченя взглядом. - Мм, можно я его подожду? – чуть улыбается парень, изгибая темные брови. Лу Хань молча пропускает его, и беспокойство сворачивается у него в груди плотным клубком. - Его комната налево, - говорит он, получая в ответ кивок. Чондэ запоздало думает о том, что был у Тао всего один раз, и то случайно. Ему почему-то опять становится немного не по себе. - Чондэ, эй, - голос пробивается сквозь сон, рассеивая его темную густую дымку. – Проснись. Чень медленно открывает глаза, и тут же широко распахивает их, давясь собственным вдохом. Тао смотрит на него с ожиданием и облегчением. Теплые ладони держат его лицо, и кореец чувствует, как у него горят щеки даже от такой легкой близости. Ладони шершавые, но то, как нежно младший гладит большим пальцем его скулу, заставляет кусать губы. Чень не заметил, как заснул, пока ждал Цзытао, и вина почему-то сильнее наваливается на него. Парень приподнимается и Тао немного отходит от кровати. Чондэ стягивает с себя одну из толстовок и мнет ее в руках, поглядывая из-под челки. -Возьми, - он протягивает ее в каком-то детском доверительном жесте. Тао немного удивленно и растерянно смотрит на него, пугаясь этого жеста. Но потом Чондэ машет головой. - Нет, просто пусть вторая будет у тебя, - он улыбается коротко, не зная, что еще можно сказать. Цзытао гулко выдыхает, уже было подумав о самом страшном, и наклоняется, прижимаясь к чужим губам. Он будто вечность не касался этих их, будто это было где-то в другой вселенной тысячу жизней назад. Чондэ отзывается чутко и горячо, так, что у младшего кружится голова и в ушах звенит. - Мне не все равно, правда, - отрывисто шепчет парень, и Цзытао чувствует соль на губах, чувствует горечь. Он касается его ушей пальцами, проводя по мягким мочкам, и ему хочется улыбаться. Сердце бухает в груди, не давая дышать, и он прижимает Ченя так крепко, как только может. Чондэ успокаивается в его руках, обдавая влажным дыханием шею Тао. Он чувствует, как вокруг смыкается чужой космос, пропуская. Цзытао постарается заполнить все его черные дыры, только чтобы видеть улыбающиеся глаза Чондэ. Он знает что, что сложно будет и дальше, но чувствуя взаимность, он сможет попытаться исправить все. Чень рано или поздно доверится ему полностью, и Тао готов подождать его. __ спасибо всем, кто читал. буду ждать отзывов, хотя и не особо надеюсь)