Наши летние дни

      В этот солнечный жаркий день середины лета во всем городе было бы сложно отыскать человека более счастливого, чем Мурасамэ Сумика: еще бы, ведь отец разрешил ей и ее подруге Казаме поехать в загородный дом их семьи, одним, на несколько дней!       Да, отец очень гордился победой Сумики на недавнем городском турнире по каратэ, и был готов выполнить любую просьбу дочери.       «Милый папа, спасибо тебе», — думала Сумика, и была счастлива. Когда же она сообщила эту потрясающую новость Казаме и увидела, как та буквально засветилась в нетерпеливом ожидании поездки — почувствовала себя счастливой вдвойне.       «Ради этого стоило поучаствовать в турнире и победить того громилу в финальном поединке, пусть это и было нелегко… Но для Казамы я бы сразилась с кем угодно, хоть с огнедышащим драконом из древних легенд», — такие мысли проносились в голове Сумики, пока она собиралась в поездку: джинсы, шорты, сменные футболки, и — купальник, конечно же, ведь дом стоит на берегу озера, в котором так приятно выкупаться в знойный летний день. Выкупаться вдвоем с Казамой… ***       В день отъезда подруги договорились встретиться на вокзале. Сумика еще издалека заметила Казаму, и ее сердце сладко сжалось при виде того, как ветер едва приметно колышет легкое платье и густые льняные волосы подруги… Подруги ли? Да нет, не совсем… «Я хочу быть этим ветром, хочу касаться Казамы, ласкать ее…» — да, у Сумики Мурасамэ был один секрет: сколько себя помнила, она любила Усио Казаму. И вот тут возникала проблема: Казаме нравились исключительно «милые девочки», к коим авторитетная, серьезная староста класса, обладательница черного пояса по каратэ, негласно прозванная в школе «Яростный Клинок Мурасамэ», себя причислить ну никак не могла. Полный тупик… Впрочем, в последнее время у нее появилась некая робкая надежда…       — Суми-тян! — Казама тоже увидела Сумику, ее лицо озарила улыбка, она замахала рукой, — идем скорее, поезд уже у платформы!       Сидя в вагоне поезда рядом с Казамой, слушая ее восторженные восклицания по поводу проносившихся за окном природных красот, Сумика фоном продолжала думать о странных отношениях, что сложились между ними. Они всегда считались лучшими друзьями, и Казама, так легко влюблявшаяся в «милых девочек», не скрывала от Сумики ничего. Впрочем, все влюбленности легкомысленной Казамы, во-первых, ни к чему не приводили, да и, во-вторых, вообще всегда оставались на уровне ее нереализованных мечтаний. Но как же больно было Сумике каждый раз, когда она слышала от Казамы восхищенное: «Она такая милая!» Друзья, всегда, еще с младшей школы…       «Но все же, — и тут мысли Сумики вернулись к тому, о чем она думала на вокзале, — у меня есть надежда». Действительно, в последнее время словно что-то незримо изменилось и сдвинулось в их отношениях, «Яростный Клинок Мурасамэ» пока не могла дать этому четкого определения, но Казама, вроде бы такая же, как и всегда, будто стала держаться с ней чуть иначе — совсем неуловимо, однако Сумика ощущала эти микронные изменения всем своим истосковавшимся сердцем.       Перед мысленным взором Сумики пронеслась череда воспоминаний.       … вечернее солнце освещает город. Казама полдня провела в гостях у Сумики, но теперь собирается домой. Вместе они выходят за порог, и вдруг с губ Казамы неожиданно срывается легкий вздох: «Суми-тян, даже не хочется идти домой, — она бросает на Сумику мимолетный взгляд, но тут же опускает глаза, на щеках алеет румянец смущения, — ну ладно, пока-пока», — и стремительно убегает вдоль по улице…       … аквапарк, куда они пришли с большой компанией подруг из класса. У Сумики только что закончилось импровизированное состязание по плаванию с Томоэ-сан, в ходе которого она выложилась на все сто процентов, но все равно проиграла (очень редкий случай в жизни «Клинка Мурасамэ» — проигрыш в спортивном соревновании, но кто же знал, что Хати Томоэ профессионально занимается плаванием). Вымотанная до такой степени, что не может даже просто шевельнуть рукой, Сумика лежит на бортике бассейна; Казама садится рядом, осторожно укладывает голову подруги к себе на колени, тихонько поглаживает волосы… И от этих легких прикосновений силы не просто возвращаются: Сумика чувствует себя способной переплыть хоть Атлантический океан, а потом без передышки совершить восхождение на Эверест. «Ну, хватит прохлаждаться, я же обещала научить тебя плавать, идем», — Сумика встает и протягивает Казаме руку…       … деревня в предгорьях, куда семья Мурасамэ приехала на пару дней навестить родственников. Уезжая, Сумика обещала Казаме позвонить, как только они доберутся до места, но по приезде все пошло наперекосяк. Первую ночь им пришлось провести в уединенном доме высоко в горах, где сеть отсутствовала напрочь, а на следующий день кузен Сумики, мелкий вредитель, красуясь перед ней, сиганул в реку с дерева, с самой высокой ветви; спасать его в итоге пришлось той же Сумике — не колеблясь ни секунды, она нырнула следом за ним прямо в одежде, в одном из карманов которой лежал ее сотовый… Так стало ясно, что выполнить данное Казаме обещание вряд ли получится. Расстроенная, Сумика тем не менее отправилась вечером на деревенский фестиваль; и когда кузен, очевидно, мучимый комплексом вины, задыхаясь от быстрого бега, принес ей ее вдруг по непонятной причине заработавший телефон — она сначала не поверила в реальность происходящего… не поверила еще и потому, что телефон не только работал, но и показывал входящий вызов, высвечивая при этом номер, который Сумика узнала бы при любых обстоятельствах — номер Казамы! И когда она ответила на вызов, услышанное с той стороны «Суми-тян!» и взволнованное, прерывистое дыхание сказали ей гораздо больше, чем сотня слов: и как Казама ждала ее звонка, и как переживала, не находя себе места, и как стосковалась по ней — Сумике…       «Так, стоп, почему мне вдруг стало так хорошо?» — привыкшая анализировать все и всегда Сумика, выдернутая из потока воспоминаний внезапно нахлынувшим приятным ощущением, стала выискивать причину. Поиски надолго не затянулись, и причина скоро обнаружилась: сидящая рядом, бурно восхищающаяся красотами природы за окном Казама нечаянным образом придвинулась чуть ближе, и теперь ее коленка касалась колена Сумики… Оглушенная этим ощущением блаженства, оставшуюся дорогу Сумика уже не могла связно мыслить и просто наслаждалась моментом, а в сознании билось всего одно слово: «Казама!» ***       Когда подруги добрались до цели своего путешествия, уже стемнело. Сойдя на станции, они немного прошли пешком, миновали небольшое селение, и — вот она, любимая Сумикой с детства загородная резиденция Мурасамэ: уединенный дом в национальном стиле на берегу озера, небольшой, но невероятно красивый, вызывающий в памяти легенды о древних императорах, отважных самураях и свирепых драконах.       Войдя в дом, Сумика немедленно увлекла Казаму на второй этаж: «Сейчас я тебе что-то покажу». Единым махом они взлетели вверх по лестнице, легкая деревянная дверь открылась перед ними, и… Пораженная увиденным, Казама ахнула от восторга: они стояли на открытой террасе второго этажа, с которой озеро, сейчас освещенное звездным светом, было видно как на ладони.       — Суми-тян, это потрясающе красиво, я в жизни своей такого не видела, и… как же я рада быть здесь, с тобой…       — Ты ведь еще не бывала в этом доме — какое упущение с моей стороны! — Сумика шутливо всплеснула руками, — да, тут здорово, в детстве я могла ночи напролет просиживать на этой террасе и смотреть на озеро и звезды. Хочешь, искупаемся перед ужином?       Несмотря на то, что солнце уже давно село, в воздухе еще ощущался дневной зной, так что Казама с радостью согласилась:       — Конечно, давай!       Переодеться и добежать до озера было делом нескольких минут. На берегу подруги мигом скинули верхнюю одежду, оставшись в одних купальниках. Не сговариваясь, взялись за руки и переплели пальцы; затем вошли в воду, и заходили все дальше и дальше, пока едва заметные волны не стали касаться груди Сумики, у Казамы же они уже достигали плеч.       Здесь Сумика остановилась и спросила:       — Рискнем заплыть на глубину?       На лице Казамы отразилось секундное сомнение и страх, ведь до сегодняшнего дня у нее был единственный урок плавания, который ей дала Суми-тян, и проходил он в бассейне, где в случае чего всегда можно было достать ногами дно…. Но вскоре она отбросила все колебания:       — Да, Суми-тян, давай поплывем, только… ты будь неотступно со мной рядом, пожалуйста…       Сумика медленно повернулась и посмотрела на ту, что, сама того не зная, уже давно была властительницей ее сердца. Взгляд Казамы был непривычно серьезен, и внезапно осознание того, что речь сейчас идет не только и не столько о ночном заплыве на глубину, накрыло Сумику с головой. Сжав руку Казамы, севшим от волнения голосом она наконец облекла в слова то, что долгие годы хранила в сокровенных глубинах своей души:       — Казама, знай, что я буду рядом с тобой до тех пор, пока ты сама этого хочешь.       Глаза Казамы распахнулись широко-широко, отразив звездный свет. Едва слышно выдохнув, она спросила:       — Так значит, навсегда?       Сумика посмотрела в глаза любимой:       — Навсегда.       И впоследствии ни одна из них не нарушила клятву, данную перед лицом тихого ночного озера и звездного неба. Но пока они не думали о будущем. Мурасамэ Сумика и Усио Казама синхронно оттолкнулись от дна и поплыли вперед, наслаждаясь теплыми, ласкающими озерными волнами.