Уязвимость

От любого мира и спокойствия веет прошедшими злобой и войной. Тяжесть, которая пахнет засохшими литрами крови на твоих руках, которые набежали за эти годы. Но самое важное, что это твоя кровь. Твоя война, после относительно длинного и такого нужного мира. Но ты снова не смог сдержаться. Опять твоя истинная сущность вырвалась наружу, сметая все разноцветные банки с таблетками из почти развалившейся деревянной тумбочки, аккуратными горстями запихивая себе в рот и запивая очередной бутылкой алкоголя, которая была в полупустом холодильнике. В ушах неприятный треск и шум этого белого ящика. Гроб для продуктов. Или все же морг? Горло нещадно саднит, а перед глазами плывет, но ставится намного легче на душе. Если она есть. Отражение в замызганном зеркале издевательски улыбается. Ощущение, что это не он. Радужка с каждой секундой становится все меньше. Антон снова забрал пистолет, но оставил таблетки, так как тратить денег на новые ни у кого не было желания. Ярость. В глазах резко становится темно, отросшие кое-как ногти до боли впиваются в кожу изрезанных ладоней. Но это не отрезвляет, а лишь ограничивает, заставляя вспомнить, где он. -Нельзя снова разбивать зеркало. Он будет недоволен. Полушепот тихим эхом отражается от мрачных стен комнаты. Хотя Антон сам виноват. Знает же, что у тебя случаются срывы. — Три месяца все было хорошо. Текст как по маслу писался. Ты будто оправдывался. Жалко. Никчемно. Прохладная вода смывает кровь. Корочка так неприятно отходит от кожи, которая и без того болит от любого прикосновения, цепляется за волосы, оттягивая их, но не выдирая. Красноватая вода завораживает. Неуместно резкое движение, и ты снова всматриваешься в свои глаза. — Хоть бы он успел.