***
Дом Сон Огона и Чжин Сонми — Свин перестаёт использовать обращение «Сам Чжан» после убедительного разговора с Великим Мудрецом — довольно приятное место. Там всегда тепло и светло, стол ломится от еды, хозяйка улыбается, хозяин рассказывает небылицы или притворно ворчит, или молчит, или… всего не перечислишь, никогда нельзя с точностью сказать, что взбредёт Обезьяне в голову. После того, как Сон Огон вернул Сонми, он пугает Свина ещё больше. Когда тот говорит об этом Повелителю Холода, он задумчиво кивает. — Сила Великого Мудреца не знает границ, но он не будет нападать просто так, ты же понимаешь. Не трогай его жену, и всё будет в порядке. Свин и не собирается. Вполне хватило одного раза. Но он сделал это ради Бучжа, поэтому не чувствует себя виноватым. Однажды Сонми вспоминает тот случай, и Сон Огон кидает на Свина такой взгляд, что его прошибает пот. — Ещё чаю? — интересуется Сонми. Свин отказывается, и Сонми говорит: — Смотри, а то мне нужно будет отойти, придётся самому наливать. Свин не спрашивает, куда это она спешит. Сонми же просто уходит в другую комнату — дверь туда запирается на тяжёлый засов. Сон Огон сразу мрачнеет, сидеть с ним становиться не очень-то приятно, и Свин покидает их дом. Всё тот же Холод говорит ему потом: — Ты не знал? Это наказание Чжин Сонми. — Наказание? — переспрашивает Свин. Он не в первый раз слышит что-то такое, но только сейчас задумывается всерьёз, что за наказание, в чём оно заключается. В последние пару лет всё время Свина съедает открытое им агентство, тут не до чужих разборок с Небесами. Но Холод в курсе и, посомневавшись, он говорит: — Жена Великого Мудреца хотела бы жить в этом мире… разве непонятно? Свин пожимает плечами, а потом ещё раз, когда слышит от Холода о выборе, перед которым Небеса поставили Сонми. Через несколько лет Свин спрашивает уже у самой Сонми (перед этим Сон Огон по счастливой случайности на пару часов покидает дом): — Ты не жалеешь? Ему действительно интересно. Свин наблюдает, как меняется лицо Сонми — на мгновение оно становится блеклым, печальным. И даже когда Сонми справляется с собой, Свин видит — в самом уголке её губ таится горечь. — Нет, — говорит Сонми. — Я люблю Сон Огона. Я не могла поступить иначе. А потом она позволяет ему пройти в ту комнату, дверь в которою всегда закрыта. Свин видит маленький стол, слегка наклонённые весы и два блюда с белыми и чёрными камнями. Он тянется за одним из них, но Сонми перехватывает его руку: — Не надо. Если до них дотронусь не я, может случиться что-то плохое. — И вот так ты каждый день следишь, чтобы в мире было поровну добра и зла? — спрашивает Свин, вспоминая, о чём ему рассказывал Холод. Сонми кивает, потом берёт в руку чёрный камешек и долго перекатывает его в своей ладони. Свин думает, что она уже ничего не скажет, но Сонми начинает говорить, и голос её звучит глухо — точно она сейчас не здесь: — Когда Огон смог найти меня, когда они поняли, что он сможет забрать меня, что он обладает такой властью… Они не могли просто отпустить нас. Мне предложили переродиться, вернуться в мир и защищать людей, пообещали, что у меня будут особые силы, что я смогу сделать много добра. И когда я выбрала Огона, когда я взяла его за руку вопреки их воле, Небеса придумали для меня это наказание. Сонми внимательно смотрит на весы, а потом со вздохом кладёт чёрный камешек на одну из чаш. Через несколько секунд он испаряется, весы выравниваются. — Ты никогда не сможешь спуститься в свой прежний мир, тебя нельзя знать, что там творится, — перечисляет Свин. — И эти весы в придачу. Сонми ещё раз коротко кивает и выводит его из комнаты: — Я буду жить, не буду знать болезни и старости, пока Огон любит меня, — произносит она очень тихо и смотрит на своё обручальное кольцо. Свин поднимает глаза на эту странную женщину — ни богиню, ни демона. Он не может сдержать вздоха удивления — Сонми улыбается. «Она совсем не сомневается в Великом Мудреце», — думает Свин. Но потом он вспоминает свадьбу этих двоих — шумную и весёлую, длившуюся несколько дней и прошедшую идеально благодаря стараниям Мавана и Собаки — и то, как Сон Огон обычно смотрит на свою жену, и понимает: улыбка Сонми объяснима. Этой ночью Свину снится, что Бучжа воскресла и смогла жить так же, как Сонми. Свин просыпается от собственных рыданий: он точно знает — это были слёзы счастья.***
Когда Са Очжона спрашивают о браке его господина — правда ли, что во время ссор с женой Сон Огон обычно ломает стул или стол, действительно ли эти двое мирятся уже через пару минут, и Сон Огон частенько первым просит прощения — он обычно молчит. Есть тайны, которые нельзя выносить из дома, пусть о них и знают все. Са Очжону известно одно: Великий Мудрец за все прожитые тысячелетия не был таким счастливым, как в последние сто лет, и если бы не наказание Сонми он бы и вовсе не знал бед. Но они оба привыкают к этим весам, к тому, что при Сонми нельзя говорить о мире людей, они довольствуются друг другом, своей семьёй. И когда через пару десятков лет сын и дочь господина спрашивают Са Очжона: — А почему дверь в эту комнату всегда заперта? Тот отвечает тихо: — Там секрет вашей мамы. Не спрашивайте об этом ни её, ни вашего отца, я вам сам потом всю расскажу. И они слушаются — понимают, видно, что дело серьёзно. Даже Мин — маленькая любимица отца, унаследовавшая его непоседливый характер — смиряется и всего один раз пытается сбросить замок с помощью колдовства. Смешная девочка. Тху совсем другой — он принимает новость о секрете близко к сердцу и просит Са Очжона защищать дверь. Тху мудр и добр не по годам. Когда он вырастает, то частенько спускается в мир, чтобы помогать людям. Его сестра совсем не беспокоится о чужих судьбах. Са Очжон часто слышит, как Сонми вздыхает: — Огон, она вся в тебя. — Бедняжка, нам нужно лучше приглядывать за ней, а то какой-нибудь хитрец наденет на неё Кым Ган Го, и всё… Сонми смеётся — то ли время сглаживает и такие раны, то ли просто не хочет огорчать мужа. Она хорошая жена — госпожа Сонми. Она и подруга верная: привязывается к Свину. И когда тот признаётся, что встретил Бучжа в её новой жизни, говорит: — Если ничего не можешь сделать со своим сердцем, то иди к ней, но если надежда есть, то беги. Беги, пока не поздно. Са Очжон согласен с ней, но, видно, партия давно проиграна. Свин проводит с Бучжа столько времени, сколько может, а потом она умирает, но уже через двести лет он встречает её снова… Не так-то легко вытащить душу из цикла перерождений, и Свин начинает набирать силу, ведёт тайные дела с Маваном и даже советуется с Великим Мудрецом. — Как ты вывел Сонми? — спрашивает Свин. — Тебя нельзя было смотреть на неё? Сон Огон смеётся, Са Очжон — тоже, потому что хорошо знает эту историю. Сонми мирно спит в кресле, её длинные чёрные волосы разметались по плечам. Сон Огон подходит к ней и укрывает взятым из воздуха пледом. Только потом он отвечает Свину: — Что? Начитался какой-то брехни? Всё не так. Я должен был смотреть только на неё. Но не каждый может сделать то же, что Великий Мудрец. И хотя через пятьсот лет Свин всё же приходит в дом Сон Огона вместе с Бучжа, он никогда и никому не рассказывает свою историю. Са Очжону, как, конечно же, и его господам, всё и без того ясно. Свин заключил сделку с силами тьмы: Бучжа — демон, но она, кажется, действительно любит своего создателя, а ещё помнит свою онни. Бучжа приходит по вторникам, пьёт липовый чай с Сонми, и однажды бросает: — Может, и нам пожениться? Не нужно уточнять, о ком именно она говорит. Сонми поддерживает её: — Почему бы нет? И за ужином рассказывает об этом мужу. — Наша свадьба всё равно была самой лучшей, им не дотянуться, — заявляет Сон Огон. Са Очжон начищает тарелку и смотрит в большое окно напротив. Там по дорожке идут господин Маван и Собака — они обычно ужинают тут по субботам, но сегодня, видно, узнали о матримониальных планах Бучжа и Свина и пришли обсудить ситуацию. «А что тут обсуждать? — думает Са Очжон. — Если в деле замешана любовь, пиши пропало». Он замечает, что Сон Огон и Сонми выходят из кухни. Видно, ему придётся ненадолго занять гостей. Са Очжон отчётливо слышит звук поцелуя. «Может, и надолго, — думает он. — Хорошо, что даже став божеством, господин Маван не разлюбил кашу».