пранк отношениями

встречаться с юкхеем чону соглашается просто по приколу. они лежат на одном диване, потому что в квартире у юкхея всего две горизонтальных поверхности — его узкий диван и пол. чону уже как-то раз выбрал пол и потом неделю жаловался на боли в спине. так что и сейчас он предпочел скрючиться под чужим боком; рука юкхея приятно гладит его бедро и чону не понимает, что в этом есть что-то гейское до тех пор, пока юкхей не открывает рот. все проблемы в их тандеме всегда происходили именно по этой причине. — ты бы стал со мной встречаться? — спрашивает он таким непринужденным тоном, как будто просто комментирует происходящее на экране телевизора. но по телеку сейчас идет шерлок и — ладно, там достаточно гейских намеков, но юкхей даже не намекает, а давит прямотой. но чону знает его так долго, что разучился воспринимать все его идеи всерьез. так что и на эту он лениво думает — прикольно. — а ты хотел бы со мной встречаться? — не знаю, — юкхей пожимает плечами, отчего голова чону скатывается с его руки, и он недовольно ворчит, — ты прикольный и мы все время вместе. так что, может быть? с пятой попытки чону вновь пристраивает голову у него на плече. юкхей немного двигается и опускает свою руку на его живот, чтобы было удобнее. — окей, — отвечает чону и замирает — ему наконец-то комфортно на этом жестком диване, — я думаю, что ничего плохого не случится. у него есть весомый аргумент — почему нет? они знают друг друга с последних классов старшей школы и вместе пережили многое: подработку в одном магазине, вступительные экзамены в один универ — сначала чону, за ним юкхей — девятый фильм по наруто, первую универскую пьянку. там же они первый раз поцеловались, оба совершенно невменяемые и наполовину оглушенные громкими битами из колонок. чону не помнит всего процесса, но при упоминании об этом случае юкхей обычно кривит лицо и говорит, что это было похоже на его первый поцелуй в тринадцать лет с девочкой, которая носила брекеты. их отношения практически не меняются после того момента, когда чону говорит «окей». чону никому не рассказывает о том, что их отношения вышли на новый уровень, но все его знакомые и остальная часть универа, с которой он не знаком, как-то оказывается в курсе дела. от него в инстаграме отписывается половина его одногруппниц, а парочка даже блокирует. чону очень обидно, потому что на аккаунте юкхея все тихо, как будто никто и не завидует ему, что он теперь не одинок. это больно бьет по самооценке, поэтому чону злится и продолжает злиться даже в тот момент, когда заливает в сторис какое-то тупое короткое видео, на котором юкхей пускает слюни в подушку. позлорадствовать над тем, как набираются просмотры и количество скриншотов, ему мешает упавший на диванчик напротив юта. он тянется через весь стол, чтобы хлопнуть чону по плечу в знак приветствия, а потом снова тяжело обмякает на диванчике. — ты почему один? — спрашивает он. чону вежливо пропускает этот вопрос мимо ушей, вставляя трубочку в пакет сока. его пока не сильно волнует, что он стал чем-то вроде «вон юкхей плюс один», но еще один вопрос про это и полетят головы. — а ты почему один? — зеркалит он вопрос и юта кривит лицо в какой-то агрессивной гримасе. — тэён взял себе дополнительные занятия по английскому, так что на ближайшие два часа я готов для новых отношений. сок апельсиновый, больно щиплет покусанную внутреннюю сторону щеки, и чону морщится. отчего-то, он задумывается над тем, думал тэён головой или тоже задницей, когда соглашался встречаться с ютой. но даже если и не головой, то эти отношения слишком уже долго продолжаются для того, чтобы их можно было называть несерьезными. юта трепется о футболе и пытается на воображаемом мяче продемонстрировать чону то, сколько раз он сможет набить его до того, как он упадет. юкхей влетает в столовку как раз в тот момент, когда у юты устает нога на сто первом взмахе и он устало садится на диванчик, закидывая ногу на ногу. он пару секунд осматривается на входе, а потом в его глазах загораются припадочные звезды, когда он высматривает чону в центре зала. — мне не разрешили прогулять последнюю пару! — кричит он еще не дойдя до столика. юта смотрит на чону и вопросительно выгибает бровь — он что, спрашивал на это разрешения? чону машет головой в ответ; юкхей это долбанный черный ящик, никогда не знаешь, что вытащишь — автомобиль или дохлого таракана. юкхей снимает с плеч рюкзак, ставит его рядом и только потом садится рядом с чону. он придвигается ближе и его дыхание щекочет шею, а в груди чону будто разворошили гнездо линяющих ворон, потому что его сердце тоже что-то щекочет. хочется поступить как обычно, чтобы чихнул и все прошло. но тут так не получается, получается только какая-то лажа. юкхей на пару секунд прижимается к шее чону губами, мажет поцелуем куда-то до ключиц и тут же отстраняется. юта смотрит на них глазами, которые, кажется, увеличились за это время вдвое. он сжимает в руках пачку сока, которую каким-то образом стащил у чону; потом ловит ртом трубочку и делает громкий сссёрб. — пиздец, — говорит он, — у меня травма. юкхей только пожимает плечами. — мы же встречаемся. чону пытается кивнуть с таким видом, как будто бы ему тоже абсолютно нормально, но чужая рука на собственном бедре как-то не добавляет ему уверенности в том, что с ним правда все нормально. так что он просто как-то неопределенно поводит головой и отбирает у юты свой сок обратно. юкхей начинает ныть, что это непрямой поцелуй и он расскажет все тэёну. юта говорит, что у него очень сильный удар ногой, но это так, к слову. после универа чону ждет юкхея возле выхода, смотря, как расходятся остальные студенты. иногда какие-то рандомные девочки оборачиваются на него через плечо и внимательно смотрят, как будто пытаясь найти причины тому, что он реально стал парнем вон юкхея. чону хочется сесть прямо на ступеньки и немного поорать на каждого, кто еще раз посмотрит на него, но мама учила его не грубить девочкам, поэтому он только молча топчется на месте и ждет. юкхей вытаскивает его сначала в парк, но чону быстро ноет, что он устал и что ему холодно просто так шататься по улице, поэтому они едут к нему домой. юкхей все время пытается взять его за руку, но только задевает его пальцы своими, потому что чону вдруг очень смущается и прячет обе ладони в карманы толстовки. ему очень хочется вернуться на курс назад и снова оказаться на той шумной вечеринке кого-то из друзей-сокурсников. разве он хоть на минуту смущался, когда юкхей зажал его между кухонной плитой и собой? чону правда не может вспомнить, что вообще тогда испытывал, кроме головной боли и желания хорошенько отоспаться, но вряд ли он как-то сопротивлялся. юкхей на следующее утро выглядел как человек, которого не били, и он даже принес тогда чону воды в стакане, так что на обиженного он тоже не тянул. чону теряется в собственных мыслях и как-то пропускает тот момент, когда юкхей засовывает свою руку ему в карман. — эй! — мгновенно возмущается он. но юкхей только передергивает плечами, как будто никого ничего в этой ситуации смущать не должно. — у меня руки замерзли, окей? вообще-то, не окей, но чону умалчивает об этом, только щипает юкхея за запястье, отчего тот ойкает, но руку из его кармана не достает до тех пор, пока они не оказываются на пороге его квартиры. чону тормозит в коридоре, стягивая кроссовки; юкхей исчезает на кухне, тарахтит чашками и роняет крышку от чайника. — я сделаю тебе кофе, — кричит он, хотя у него не такая большая квартира; даже шепот из ванной будет слышно в любой комнате. — у меня закончился чай. — если у тебя нет молока, то иди за ним в магазин! — на такой же тональности орет ему чону в ответ. юкхей немного молчит, загадочно звеня ложками, а потом отвечает, что, в таком случае, просто нальет ему воды из-под крана, чтобы не выебывался. чону думает, а так хотелось, и проходит в гостиную, по привычке бросая свой рюкзак возле письменного стола. пока юкхей возится на кухне, он успевает включить его ноутбук и удобно прилечь на диване. все такое обыденное и знакомое, что он даже забывает о том, что в последнее время начала понемногу стираться какая-то очень важная полоса, причем, с его же собственного согласия. он переворачивается на живот и лениво думает, что если встречания включают в себя и остальные такие привычные вещи, то в этом нет абсолютно ничего плохого. о сегодняшнем случае в столовой он помнит очень хорошо, но вытесняет его из своего сознания так профессионально, что ни один бы психолог не откопал. в конце концов, они всегда могут расстаться и тогда тоже ничего не поменяется. юкхей из кухни спрашивает, с чем ему делать бутерброды, а потом сам же отвечает на свой вопрос: — а, ну да, у меня же есть только хлеб. чону залипает в его ноутбук, пролистывая ленту в твиттере — там как обычно тухло в такое время, только иногда пробиваются умные ретвиты джонни на английском — так что, когда юкхей приходит в комнату и копошится рядом, он не обращает на это внимания. чону ставит сердечко под постом со скриншотом из мстителей и оборачивается через плечо, чтобы пересказать какую-то смешную шутку, пока та не забылась, но все вылетает из его головы куда-то за пределы атмосферы, когда он поворачивает голову и практически сталкивается лбом с юкхеем. в этом нет ничего необычного, они часто оказывались очень близко, когда, например, дрались за джойстик или за последний наггетс. тогда юкхей не стеснялся пользоваться своими преимуществами в росте и весе, обычно чону оказывался подмятым куда-то под него и все, что ему оставалось — это либо признать свое поражение, либо попытаться откусить победителю кисть. сейчас у юкхея спокойный светлый взгляд, по нему не скажешь, что он готов к спору или драке; он просто сидит на полу возле этого сраного узкого дивана и взглядом вытягивает из чону все вопросы, протесты и все здравое, что в нем еще осталось после стольких лет общения с ним. — ты чего? — наконец, выдавливает он из себя хоть что-то. юкхей моргает, прерывая зрительный контакт, и чону выдыхает почти с облегчением перед тем, как подавиться воздухом. — я тебя сейчас поцелую, — просто говорит юкхей. и говорит об этом так просто и непринужденно, как будто предлагает чону заказать сегодня пиццу на ужин. внутри чону загорается красная полицейская сигналка, когда до него все-таки доходит, на что он соглашался пару дней назад, когда просто сказал «окей». — в смысле… — начинает он и тут же прерывается, потому что юкхей и правда тянется к нему своим лицом, опираясь обеими руками о края дивана. чону так резко отстраняется от него, что больно бьется головой о деревянный подлокотник. юкхей на пару секунд подвисает с озадаченным выражением лица, а потом снова тянется вперед, практически ложась животом на бедра чону. отодвигаться от его лица и от губ больше некуда, потому что чону оказывается зажат на этом узком диване, и все, что у него сейчас есть — это шок, стресс и желание защищаться. поэтому он протягивает руку и хватает двумя пальцами юкхея за щеки, сжимая их так сильно, что у того смешно выпячиваются губы. — что ты делаешь, — заканчивает он начатое предложение и делает самый строгий взгляд из всех возможных. но сплющенное лицо юкхея все равно выглядит так тупо, что у него начинают подрагивать губы от сдерживаемой улыбки. — давай вместе подумаем, на что это похоже, — смешно шепелявит он в ответ. он явно сейчас стебется, но чону совершенно не смешно. он отодвигает лицо юкхея подальше и отпускает его щеки; тот обиженно трогает их ладонями, как будто мог и правда получить какую-то травму. — похоже на то, что ты охренел, — ворчит чону. юкхей пожимает плечами с очень равнодушным видом, но не отстраняется ни на сантиметр, его руки все еще в опасной близости от груди чону, а коленями он чувствует, как вздымается и опускается чужой живот при дыхании. сигналка в его голове все еще вертится и горит красным. — если хочешь, можем расстаться, — предлагает юкхей, и чону тут же вспыхивает. — ты что, хочешь меня бросить? — вообще-то, это ты ведешь себя так, как будто мы не встречаемся. у чону заканчиваются все разумные аргументы. пару секунд он просто агрессивно моргает, потом берет себя в руки и сталкивает юкхея с края дивана ногой. — отстань от меня! — и еще кидает сверху единственным, что попадается ему под руку — мышкой от ноутбука; юкхей снизу издает какой-то непонятный звук, когда ловит удар головой. остаток вечера, который чону проводит тут, проходит вполне себе нормально. они даже заказывают пиццу, отчего у чону будто закрывается какой-то важный гештальт, и юкхей больше не пристает к нему. он как будто специально выдерживает между ними вежливое расстояние на вытянутую руку и даже убирает свою ногу, когда случайно задевает ей ногу чону. они немного смеются с какого-то глупого шоу по телевизору, следом за ним начинается что-то про готовку и юкхей говорит, что надо бы тоже попробовать приготовить что-то вместе. чону напрягается, ожидая, что он добавит что-то вроде «как делают парочки», но продолжения не следует, юкхей полностью увлечен шоу и корочкой от пиццы в руках. чону немного расслабляется и они долго дерутся за последний кусок пиццы, пачкая пальцы в масле и растекшемся соусе. когда он собирается уходить домой, то долго не может надеть второй кроссовок и, в конце концов, психует и опускается на колени, чтобы распустить узлы на шнурках. а когда он вновь выпрямляется, то натыкается на юкхея, который — опять же — не делает ничего подозрительного, только протягивает ему рюкзак, который он забыл возле стола. — у меня завтра нет первой пары, — говорит он, — так что увидимся ближе к обеду. чону пожимает плечами и поворачивается к нему спиной, чтобы закончить с кроссовком, и в этом его ошибка. в потере бдительности. юкхей обхватывает его поперек живота так крепко и неожиданно, что у него на пару секунд перехватывает дыхание. чону нужна минута, чтобы прийти в себя и начать сопротивление, но у него нет столько времени. юкхей только несильно прижимается носом к его затылку, ослабляя хватку на животе, и дышит горячо и быстро. а потом опускает голову еще чуть ниже и прижимается губами к шее чону, к тому месту, которое не закрыто воротником толстовки. горячо и щекотно, в какой-то степени даже ничего, можно стерпеть, но это до тех пор, пока юкхей не прерывает касание и не кусает его за то же место — быстро и больно. а затем отстраняется и приглаживает укушенное место пальцем. — вот так, теперь хорошо, — говорит он каким-то незнакомым урчащим голосом, пока чону медленно умирает внутри. на следующий день во время перерыва между парами к чону подкатывает юта — как всегда, нездоровая бодрость и оптимизм — открывает рот для приветствия, но вместо этого складывает губы в трубочку и присвистывает. — я думал, что вы стебетесь, — и многозначительно растирает свою шею. — но вы меня убедили, ребята. чону сначала приподнимает брови, а потом поднимает их еще выше, потому что вспоминает, что юкхей вчера цапнул его за то место, которое он не смог рассмотреть утром в зеркале. но зато у юты явно зрение лучше, чем у обычных людей. он испытывает смешанные чувства, в нем мешаются сразу несколько желаний — пнуть юту, пнуть юкхея или хотя бы оправдаться. он начинает паниковать и говорит первое, что приходит ему в голову: — я упал. у юты лицо довольного кота с каких-нибудь мемов, но он молчит, а дальше начинается следующая пара и чону сбегает в аудиторию, натягивая горло водолазки на подбородок, чтобы не дать больше никому шанса докопаться к нему. он пишет юкхею смску, когда теряет смысл того, что пытается донести им профессор. чону: ты специально сделал это? лукас: что? родился красавчиком? ;)) чону: нет, эту хрень на моей шее юкхей на какое-то время выпадает из чата и чону начинает злиться, но злость никуда не девается, когда ему приходит короткий ответ — да. ему начинает казаться, что им как-то очень хитро манипулируют, но он пока не понимает, к чему все идет. он все еще думает, что может расстаться с юкхеем в любой момент и прекратить всю эту игру. но какая-то здравая его часть говорит, что — неа, будет либо так, либо уже никак не будет, да и будем честными, так ли ты хочешь останавливать это сейчас. чону грустно вздыхает и бьется головой о стол. после пар он как обычно идет на выход из универа, чтобы там встретиться с юкхеем и вместе пойти домой. горло водолазки иногда сползает с шеи и чону приходится все время контролировать этот процесс, пальцами возвращая его на место. так что он чуть не подпрыгивает на месте, когда кто-то со спины хлопает его по плечу. — хён! — жизнерадостный голос марка он узнает еще до того, как поворачивается. тот выглядит как обычно. как человек, который умер пару недель назад, но которому забыли это сказать. синяки под глазами так гармонируют с широкой улыбкой, что внутри чону просыпается какой-то нездоровый материнский инстинкт. он тоже улыбается марку и вновь на автомате дергает воротник чуть выше. — у вас уже закончились занятия? — спрашивает он. марк — одногруппник юкхея, с которым они иногда устраивали киномарафоны. отсюда же и все те штуки с марвел в его ленте. — да, это была последняя пара, но, — и он долго трет глаза, — юкхей остался на английский вместе с тэёном и просил тебя подождать его. у него там какое-то дополнительное задание вроде бы. мимо них проходит толпа девушек-студенток и марк буквально вжимается в стенку, чтобы не столкнуться ни с одной из них. чону провожает взглядом одну из девушек, смотрит на ее ноги в плотных черных колготках, и думает — почему никто из его знакомых не встречается с девушкой? эта студентка как-то чувствует на себе его взгляд, поворачивается, отчего ее юбка красиво взлетает, и не очень красиво показывает ему средний палец. ох, думает он снова, мрачно отворачиваясь на зажатого в стену марка, вероятно поэтому. дома ему заняться особо нечем, а из домашки на завтра только какая-то презентация и эссе, так что чону даже не протестует, когда марк предлагает проводить его в нужную аудиторию. да и ему сейчас просто жизненно необходимо поныть юкхею о том, как ему сегодня незаслуженно влепили низкий балл на зачете. и это только из-за того, что преподаватель не запомнил, как он ходил к нему на лекции. да, сложно было заметить его, потому что большую часть времени он просто дремал на последнем ряду, не вникая в суть и не участвуя в дискуссиях. но тут поставили под сомнение его посещаемость, поэтому чону до сих пор горит изнутри от несправедливости. под непрекращающийся бубнеж марка о каком-то новом марвеловском фильме они доходят до нужной аудитории. это большое лекционное помещение, так что чону на секунду даже смущается от того, что там может быть кто-то еще, кроме юкхея с тэёном. не то чтобы он как-то боялся незнакомых людей, но какое-то шестое чувство, открывшееся в нем не так давно, подсказывало, что его могут здорово опозорить или поставить в неловкое положение. а падать лицом в грязь перед друзьями как-то комфортнее. учитывая то, что после знакомства с юкхеем он лежит лицом в грязи практически постоянно, то нужно быть очень осторожным перед незнакомыми людьми. в аудитории только юта. он как раз сминает в руке лист бумаги и целится им в голову тэёна, когда чону заходит внутрь, придерживая дверь для марка, потому что она такая тяжелая, что точно его убьет. тэён поднимает голову от своей тетради и улыбается. — я так устал, что сейчас умру, — говорит он, не меняясь в лице и опять опускает голову в тетрадь. юта все-таки заканчивает прицеливаться и кидается в тэёна бумажным мячиком со своего заднего ряда. тот попадает ему в затылок и падает куда-то за преподавательский стол. — трехочковый, — довольно говорит он, подпирая руками голову. — я думал, что ты в футбол играешь, — чону смотрит, как тэён запускает руки в волосы и окончательно опускается лицом на стол. — хороший человек хорош во всем, — юта пожимает плечами. марк поднимается к тэёну, потому что у него слишком большое сердце, а еще хорошее знание английского. он забирает чужую тетрадь и с минуту только шевелит бровями пытаясь разобрать почерк. потом сдается и трогает тэёна за плечо, чтобы тот прекратил притворяться мертвым и объяснил, что ему нужно тут объяснить. чону пробирается между столов к юкхею, который сидит на ряд выше и быстро пишет что-то в тетради. за все это время он ни разу не привлек к себе внимания и вообще никак не подал признаков жизни. — привет, — тихо говорит он, усаживаясь рядом. юкхей поднимает на него глаза и улыбается — широко, но немного устало. — привет. его взгляд соскальзывает с лица чону куда-то ему на шею и раньше, чем он успевает вспомнить о своем позоре и снова защититься воротником водолазки, протягивает руку и пальцами оглаживает пострадавшее место. у него не холодные руки, но чону все равно пробирает мурашками. — выглядишь, как развратник, — говорит он и, прежде чем убрать свою руку, несильно щипает чону за шею. тот краснеет щеками и ушами и предпринимает попытку пнуть юкхея ногой под столом, но терпит поражение, потому что его ловят за коленку и больше не отпускают. юта, чье место прямо за ними, вздыхает так громко, что, кажется, даже шевелятся занавески на окнах. — вы такие милые, это отвратительно, — говорит он и кидает новый бумажный мячик, который на этот раз пролетает в сантиметре от уха марка. чону думает, мы не милые. юкхей заканчивает свое задание раньше и тут же растекается по столу. одна его рука все еще на коленке чону и он иногда шевелит пальцами. наверное, чтобы не дать ему расслабиться и проникнуться к нему хоть каким-нибудь сочувствием. юта перебирается к тэёну, который с каким-то отсутствующим видом смотрит, как марк быстро пишет в его тетради, и всячески пытается его подбодрить. он укладывает голову на его протянутую руку и ободряюще улыбается, выбивая из тэёна ответную улыбку. чону отвлекается на милующихся хёнов и как-то пропускает тот момент, когда юкхей убирает руку с его коленки и заваливается на его плечо всем своим весом. тяжело и опять так же тревожно, как и вчера — юкхей утыкается носом ему в щеку и, отчего-то кажется, что на его лице опять улыбка, хотя чону не может видеть его. — тяжело, — ворчит он, поводя плечами, как будто это может как-то ему помочь. — мне тоже, — от шепота прямо в ухо опять пробивает на мурашки и чону начинает разворачиваться с твердой решимостью повоевать за свое личное пространство, но все как-то вдруг вспыхивает синим пламенем — и внутри, и снаружи, когда юкхей просовывает руку ему под водолазку. опять же, у него не холодная ладонь, но по ощущениям, чону как будто вывернули за воротник ведерко со льдом. он даже и замирает будто из-за этого и боится пошевелиться, чтобы не стало еще хуже. повернуться уже просто не хватает смелости, а юкхей просто не шевелится — его дыхание все еще щекочет щеку, зато его рука скользит выше, по ребрам. чону кажется, что, если он сейчас выдохнет, то его услышат даже за пределами аудитории. поэтому дышит он с перерывами, отчего его грудную клетку распирает, а перед глазами темнеет. юкхей кладет свою вторую руку ему на бедро, и чону в панике думает — вот гадство, не в кислороде дело. — я думал, что люди, которые едят только пиццу, не бывают такими тощими, — опять каким-то незнакомым голосом говорит ему юкхей на ухо, и чону все-таки делает это — дергается. — я не тощий, — сквозь зубы цедит он, пытаясь вывернуться, но, кажется, начинает видеть звезды прямо через потолок аудитории, когда юкхей второй рукой, которая до этого просто лежала у него на ноге, цепляет шлейки на его джинсах и немного оттягивает их. — смеешься, что ли, ты из штанов выпадаешь, — он скользящим движением ведет пальцами по коже на животе, чуть выше ремня джинсов. — хочешь узнать, каким на ощупь должен быть здоровый человек? мнение чону тут ни во что не ставится, потому что юкхей берет его за руку и кладет себе на грудь; сквозь тонкую ткань футболки чувствуется, какой он горячий — в прямом, сука, смысле — а еще его сердце буквально заходится в каком-то истеричном стуке. жить становится немного легче с осознанием, что он тоже сейчас нервничает, и чону мстительно сжимает руку на чужой груди, сминая под руками тонкую ткань. юкхей дергается. — ты что, пристаешь ко мне, — спрашивает он. чону хочется спросить, а ты что, смеешься надо мной, но из его рта вырывается только какой-то неопределенный звук, потому что юкхей немного отстраняется от него, и на какое-то очень короткое мгновение прижимается губами к его шее, под подбородком. не так как вчера, а мягко и тепло. а затем отодвигается окончательно. даже руки убирает и чону на секундочку теряется из-за того, что перестает чувствовать чужое тепло. свою ладонь он убирает немного позже и прячет в кармане джинсов. грудь горит так, как будто он ею словил парочку пулевых навылет, а руку, которой он касался груди юкхея вообще хочется упаковать в гипс, чтобы больше никогда не видеть ее и не вспоминать, где она была. чону делает глубокий вдох, выдыхает и поднимает глаза. юкхей собирает тетради в сумку и не смотрит на него. марк все-таки тянет их всех на сеанс черной пантеры. тэён расслабляется после внепланового английского и покупает марку мороженое в знак благодарности. юта начинает канючить, что он тоже хочет, но быстро сдается, когда получает по заднице. он покупает себе фруктовый лед и с непроницаемым лицом отгрызает от него сразу же половину, перед этим убедившись, что тэён обратил на него внимание. — хочешь мороженое? — спрашивает юкхей, пока они сидят на лавочке перед кинотеатром и ждут начала сеанса. он откидывается на спинку и запрокидывает голову, рассматривая что-то в небе. чону немного подвисает, когда смотрит на его шею — в его голове звенящая пустота и осознание того, что он пропустил в своей жизни что-то очень важное. он успевает отвернуться, когда юкхей ловит на себе его взгляд. уж лучше смотреть на то, как марк пытается справиться с вафельным рожком, одновременно с этим пытаясь не засрать себе джинсы. на фоне юта догрызает свой фруктовый лед и тэён бормочет что-то вроде «дома поговорим». от мороженого он отказывается, зато выбивает себе большой стакан колы. фильм чону не нравится, потому что весь сеанс он пытается успокоить прыгающего рядом с ним марка. перевозбужденные подростки — это такая лажа, честно говоря, особенно, если причиной этому стали марвеловские фильмы. на помощь от тэёна он рассчитывать не может, потому что рядом с ним юта давится своей колой от каждой шутки в фильме и ему приходится чутко следить за тем, чтобы он не захлебнулся от восторга. юкхей сидит тихо и как будто вникает в смысл фильма, только сосредоточенно хрустит чипсами, которые вообще-то нельзя было проносить с собой в зал. чону очень из-за этого переживал и чуть не стал оправдываться на входе, когда у него просто попросили билет. так что сейчас он отказывается от них из принципа и молча кусает трубочку, кола уже успела нагреться от тепла его рук. когда на большом экране перед ними происходит какая-то очень важная фигня, марк шумно выдыхает и чуть не залезает на соседнее кресло, чтобы лучше видеть происходящее. тэён со скучающим видом кладет голову юте на плечо и тот даже дергаться перестает, чтобы не сбросить его лицом на твердый подлокотник. чону решает тоже не пропустить финал и поворачивается на юкхея, чтобы убедиться, что он тоже смотрит. и в этот момент все окончательно выходит из-под контроля. юкхей не смотрит фильм. по его лицу бегают косые рваные тени от сменяющихся на экране сцен, зато его глаз вообще рассмотреть нельзя. чону одновременно хочется спросить, что происходит, но он не такой дурак и понимает, что это только добавит ситуации неловкости. и он знает, что сейчас произойдет и он думает — ладно, может быть после этого все станет понятно. юкхей целует его под звуки стрельбы и приглушенный вой марка. чону не уверен, видят ли их тэён с ютой, но он перестает думать об этом, когда чувствует, как его берут за руку. у юкхея все такие же теплые губы, как и днем, и давит он на чону не так сильно, так что тот отстранился, если бы захотел. в голове чону происходит сейчас что-то непонятное, там сплошной поток гласных вперемешку с согласными, но нет ни единой мысли о том, что ему следовало бы как-то прекратить происходящее. он сам тянется навстречу и сам позволяет юкхею протолкнуть язык ему в рот. выходит мокро и щекотно и чону даже хочется прервать поцелуй, чтобы подавить в себе смех, но он сдерживается. ему хочется понять, испытывал ли он что-то такое, когда целовался в первый раз. было ли у него такое ощущение, что он сейчас просто расплавится и навсегда останется в этом зале, как злой призрак. потому что сейчас он чувствует себя именно так, а когда юкхей немного отстраняется и смотрит на него, оглаживая пальцем подбородок, ему и вовсе кажется, что плавиться он начинает изнутри, и первый удар на себя взяло сердце. — ты… — начинает он неуверенно, потому что сам до конца не знает, что сказать, но зато четко знает, что нужно как-то прервать молчание и исправить ситуацию. ситуация исправляет себя сама, когда юкхей снова целует его, на этот раз глубже и настойчивее, будто он уже уверен в том, что в этот раз его не оттолкнут. он притягивает чону к себе ближе за подбородок и держит теперь так крепко, что для того, чтобы вырваться, пришлось бы начать третью мировую. чону решает, что для войны сегодня не самое подходящее время. когда юкхей прерывает поцелуй, то еще несколько секунд жарко дышит ему в губы, и чону весь тянется и льнет, потому что он все еще не понимает, что именно чувствует по этому поводу, а фильм ему и до этого был не особо интересен. он не понимает, почему сейчас так спокоен и уверен в себе: может быть дело в том, что сейчас они в темном помещении, и это не считается, а может быть и потому… чону моргает и думает — какого черта, это все было только ради науки. — мне кажется, там за это время кто-то умер, — подрагивающим от сдерживаемого смеха голосом, шепчет ему юкхей, обдавая дыханием раскрытые губы. чону хочется ответить, что не кто-то, а он сам, но ему хватает ума догадаться, что юкхей говорит о фильме, а не о ситуации в целом. он как-то рвано выдыхает, отворачивается и ловит губами трубочку. про то, что юкхей все еще держит его за руку, он как-то забывает. вечером юта шлет чону тысячу каких-то разноцветных эмодзи сердечек и больше ничего не пишет. чону стонет, но не отвечает ему, потому что ему хватает головной боли и без осознания того, что он мог что-то заметить. вообще, создается такое впечатление, что фильм из всей их компании на полном серьезе смотрел только марк. а если видел и он, то чону придется навсегда оформить над ним родительскую опеку и выплачивать штраф за нанесенный психике ущерб. с юкхеем они попрощались как-то непонятно и скомкано. чону не знал, куда деть себя и каждую часть своего тела, когда они ненадолго остановились возле его дома. сейчас он точно мог сказать, что ему уже не было прикольно. что угодно, кроме этого. прощаясь, он неосознанно потер шею и поймал быстрый и жадный взгляд юкхея, которым он проследил за его рукой. это напугало его гораздо больше, чем все остальное, что произошло за весь день. поэтому его хватило только на какое-то бормотание и взмах рукой, после чего он позорно сбежал, а потом еще долго не мог попасть ключом в замочную скважину, потому что его мозг был не в состоянии дать рукам нужную команду. он не замыкается в себе, не начинает избегать юкхея. просто горят сроки по учебе, а долги вместо него никто закрывать не хочет. только донён помогает ему с экономикой, корча при этом такие рожи, как будто чону попросил его вместе с ним пойти пинать котят, как минимум. но чону очень нужно закрыть экономику, а у донёна слишком много слабых мест, о которых ему известно. так что проблема решается после того, как он покупает ему персики и клянется, что он его самый любимый хён. донён весь как-то воодушевляется, закусывает губу и так начинает строчить что-то в тетради чону, что та только каким-то чудом не загорается. с юкхеем они видятся только один раз на неделе, вечером пятницы. на этот раз они лежат на кровати чону и смотрят первых мстителей на плазме. на самом деле, можно понять, почему марк так тащится от экранизаций марвел, весь их бюджет буквально можно увидеть на экране. но это, если внимательно смотреть фильм. юкхея хватает где-то на сорок минут фильма, потом он изворачивается на кровати, поворачиваясь боком к чону, выбивает у него из-под головы подушку и раньше, чем начнутся протесты, ловит его губы своим сухим горячим ртом. под взрывы и крики супергероев чону окончательно теряется, когда юкхей лезет к нему руками под домашний свитер. в голове у него как будто вата и он сам выгибается навстречу и позволяет себе сорваться на судорожный вздох, когда ему вдавливают пальцы под ребра. ему уже не прикольно, вообще не прикольно, но что-то другое буквально толкает его, заставляя вжиматься в юкхея так сильно, что становится даже немного больно. они неловко сталкиваются зубами, когда чону пытается приподняться, чтобы юкхей окончательно не подмял его под себя. но тот просовывает ему руку за спину и фиксирует так, что шевельнуться уже просто невозможно. они откатываются друг от друга на разные стороны кровати, когда юкхей просовывает ему колено между ног. это пугает чону, но почему это пугает самого юкхея — вообще непонятно. у него блестящие губы и красные щеки, а еще неровно вздымающаяся грудь и какие-то мутные глаза. чону с трудом выравнивает дыхание, одергивает свитер и накрывается пледом, натягивая его чуть ли не до подбородка. у них еще остается пять минут до конца фильма. последний экзамен заканчивается у чону во вторник. это все та же экономика, над которой он страдал всю ночь и не давал спать донёну. в итоге он сдал ее на пять из-за того, что преподаватель посмотрел на его лист с ответами, на количество его конспектов, потом на его несчастное лицо и махнул рукой. после пары его у дверей аудитории ловит староста — сон сынван, которая когда-то жила в канаде и теперь очень бесится, когда ее называют не венди. а чону очень любит бесить людей. он как раз закидывает в сумку телефон с новой входящей смской от донёна, который шлет ему эмодзи с сердечками в глазах и пишет, что гордится им, когда венди преграждает ему путь к двери. она складывает руки под грудью и смеряет чону долгим изучающим взглядом. — чону, — говорит она, — ким чону. он кивает, хотя все еще не совсем понимает, чего от него хотят. пропусков у него нет, деньги на подарок ректору он вложил, в какой-то сомнительный клуб записался в качестве массовки. так что поводов для предъяв у старосты быть не должно, но она смотрит так, как будто чону каким-то образом привел всю их группу к отчислению. — какие у тебя планы на вечер? — у венди немного смягчается взгляд, но с пути чону она все еще не отходит и руки крестом держит на груди. в общем, она не выглядит как человек, который хочет пригласить кого-то на свидание. чону немного расслабляется и прекращает так сильно сжимать в руках лямки рюкзака. из планов на сегодня у него был только здоровый сон длиною в сутки, но ему немного стыдно признаваться в этом, так что он пожимает плечами. — вроде бы никаких. а что? — приходи сегодня вечером отметить последний экзамен, у нас возле университета есть клуб, там весь поток будет, — вываливает венди на него сразу все. из-за ее плеча выглядывает кан сыльги, нетерпеливо посматривая то на часы, то на чону. здоровый сон все еще куда заманчивее какой-то сомнительной тусовки, но чону делает вдох-выдох, думает, что пора бы уже социализироваться ко второму курсу и улыбается так дружелюбно, как только может. — я приду. венди тоже улыбается и гладит его плечо на прощание. сыльги машет ему головой, сбивая челку набок, и уходит следом за ней. чону снова вздыхает и думает, что может быть из-за этого венди когда-нибудь прекратит отмечать его на малозначимых парах. на этот раз юкхей ждет его возле университета. на улице ощутимо испортилась погода, так что он зябко втягивает шею в воротник легкой куртки и постукивает кроссовками друг о друга, переминаясь с ноги на ногу. после того раза с просмотром фильма и тем, что было после, чону боится прикасаться к нему лишний раз. юкхей тоже не делает этого и тем самым не дает чону зеленый свет, так что у него в прямом смысле опускаются руки. — привет, — говорит он, когда подходит ближе. обычно они отбивали друг другу пять или юкхей просто сгребал его в объятия, но сегодня он просто кивает ему и даже не вытаскивает руки из карманов. — как экзамен? — донён дал мне свои конспекты, так что из-за них мне и поставили пять, — юкхей как-то напрягается после этой фразы и быстрым колющим взглядом скользит по лицу чону. но все-таки ничего не говорит, и они молча отходят за ворота универа. юкхей сосредоточенно втаптывает сухие желтые листья во влажную землю и шагает так быстро, что чону приходится иногда срываться на бег, чтобы не отстать от него. он не понимает, из-за чего тот бесится и вдруг серьезно пугается, что юкхей просто хочет с ним расстаться. отчего-то в его понимании это значит то, что они вообще прекратят общаться, оборвут все связи, и марку придется смотреть марвеловские боевики с кем-то одним из них. юкхей идет так быстро, что чону за ним не успевает. он все-таки отстает и, в конце концов, просто останавливается, упираясь руками о колени. какая четкая метафора для всего того, что сейчас происходит с его жизнью. юкхей останавливается почти в тот же момент и оборачивается на него. в его глазах в первую очередь какая-то обида и грусть, а уже потом беспокойство. — все в порядке? — спрашивает он. чону разгибается и догоняет его в несколько широких шагов. — все хорошо, — говорит он и улыбается. господи, как убого он врет. он так и не говорит ничего про то, что вечером собирается отметить последний экзамен с группой. в свое оправдание чону может сказать, что юкхей не спрашивает, но это оправдание такое хреновое, что не может успокоить даже его подсознание. прощаются они тоже как-то быстро и сумбурно, будто боясь находиться рядом даже лишнюю секунду. — надо будет встретиться на неделе, — говорит чону и это все равно звучит очень жалко, даже несмотря на то, что говорит он правду. — ага, — говорит юкхей блекло и сухо. на мгновение он протягивает руку к лицу чону, словно опять хочет коснуться его шеи, к тому месту, которое уже давно зажило, но в последний момент он опускает руку и как-то очень неловко хлопает чону по плечу. и это так говняно, что лучше бы он вообще его не трогал. в клуб чону приглашен к девяти вечера, а сейчас только три, так что он никуда особо не спешит, когда оказывается в своей квартире. он выглядывает в окно, но юкхей уже ушел и его не видно даже чуть дальше по улице. так что, скорее всего, после прощания с чону он ускорился настолько, что перешел на бег. обычно он торчал внизу до тех пор, пока чону не поднимался к себе и не махал ему из окна, только тогда он разворачивался и неспеша уходил. кажется, что это было сто миллионов лет назад, а на самом деле всего пару дней. и между этим стоит всего лишь короткое ленивое «окей» от чону, парочка поцелуев и один раз, когда все перешло какую-то почти осязаемую грань. чону кажется, что он только что вытянул последний шаткий блок из дженги и все рухнуло к чертям собачьим прямо ему на голову. он слоняется по квартире без дела. делает невкусный зеленый чай, проверяет почту. ему пишет венди, скидывая точный адрес и уточняя время. она ставит много улыбающихся эмодзи в конце каждого сообщения и чону вообще не может вспомнить, чтобы она была когда-то так дружелюбна с ним. хотя, может дело еще и в том, что он сам первый не шел на контакт и вообще, вел себя как асоциальная картошка. так что он берет себя в руки и ищет самую милую картинку с котиком, чтобы скинуть ее венди в ответ. еще ему пишет марк, которому каким-то образом удалось затесаться на эту вечеринку второкурсников. он спрашивает, придет ли чону и очень радостно обещает его познакомить со своими друзьями, которые тоже там будут. из-за этого чону начинает чувствовать себя немного увереннее. некоторых друзей марка он знает — с донхёком и джисоном он общался лично, но общение очень быстро закончилось из-за того, что они начали сраться между собой из-за какой-то херни. но все-таки лучше так, чем весь вечер шарахаться от сокурсников, с которыми он виделся тысячу раз, но ни разу нормально не общался. они договариваются с марком встретиться возле клуба, чтобы не потерять друг друга в итоге, и марк как-то очень странно удивляется тому, что он пойдет один. чону паршиво и без него, поэтому он откладывает телефон и остальные входящие сообщения больше не читает. он хочет написать юкхею, просто так, какую-нибудь фигню, как делал это всегда. но ему приходит обновление из инстаграма и он заходит туда раньше, чем начинает набирать сообщение. юкхей выкладывает в сторис свою хмурую призумленную физиономию и сверху приписывает «собираюсь умереть». чону отчего-то очень злится и передумывает ему писать. он хороший друг и никогда не станет мешать ему в каких-либо начинаниях. из дома он выходит на час раньше назначенного времени. берет кофе с мятным сиропом из кофе-фургона, который всегда вечером стоит в конце улицы, и неспеша бредет по темному двору. больше всего на свете ему сейчас хочется набрать тэёна и спросить, как они с ютой переживают скандалы. но сделать это, значит признать тот факт, что они с юкхеем и правда встречаются. это значит буквально наступить на горло своей совести. так что он просто грустно давится горячим кофе и всю оставшуюся дорогу занимается только тем, что агрессивно жалеет себя. первый раз в жизни ему сейчас хочется по-взрослому напиться, чтобы единственной мыслью, которая его тревожила, была мысль о том, как бы его сейчас на кого-нибудь не стошнило. марк перехватывает его на перекрестке возле клуба, даже с такого расстояния слышно биты какой-то песни. он хватает его за руку, и чону чуть не выворачивает на него свой остывший кофе от неожиданности. марк ли так много смотрит фильмов про супергероев, что сам уже постепенно мутирует в какого-то бесшумного уродца и однажды — чону готов поклясться всеми богами — это его и прикончит. чону ворчит что-то под нос и отряхивает капли кофе с рукава, потому что он все-таки немного пролил, когда дергался. марк отпускает его локоть и как-то весь улыбается — от губ до глаз. за его спиной чону замечает двух парней в каких-то ветровках ядерной расцветки. похоже на те жилетки, которые ремонтники дорог надевают вечером, чтобы их видели издалека и случайно не переехали. — ты тоже пришел раньше, — продолжает сиять марк, и чону подтверждающе пожимает плечами. один из парней за спиной марка со скучающим видом лопает розовый пузырь из жвачки. — я думал, мы будем первыми. пока они вместе переходят дорогу, марк успевает познакомить его со своими друзьями. джено — это тот, который тихий и в синей куртке — вежливо трясет руку чону и вообще, выглядит как парень, который уже давно должен был сделать домашку на завтра, собрать рюкзак, выпить теплого молока и лечь спать пораньше. джемин лопает еще один пузырь из жвачки и просто говорит, что ему очень приятно. они говорят немного о всякой фигне; чону сдается и хвалит розовую куртку джемина, тот сначала важно задирает подбородок и говорит, что это гоша рубчинский, а потом сразу же тушуется, когда джено за его спиной со смешком добавляет, что он не ел пару лет, чтобы купить ее. — он врет, — ворчит он и добавляет. — всего лишь месяц. возле входа в клуб марк говорит джемину и джено заходить первыми, а сам оттесняет чону за угол и нависает над ним с сурово сведенными на переносице бровями. из-за того, что они у него и так выглядят довольно смешно, как будто марк всегда чему-то очень удивлен и шокирован одновременно, сейчас его брови похожи на двух атакующих друг друга чаек. — я же писал тебе, что юкхей просил набрать его, — говорит он и у чону глаза закатываются куда-то за пределы черепа. многоходовочка в стиле трусливых школьников, разочарован, но не удивлен. — зачем? мы поговорили обо всем после пар и встретимся завтра, — чону немного думает и честно добавляет. — или послезавтра. или на следующей неделе. марк отходит от него и так долго качает головой, что чону опасается, как бы она у него не закружилась. — хён, — очень осуждающе говорит марк, когда ему надоедает молча выказывать свое неуважение, — ты дурак. юкхей тоже пришел сюда сегодня. и лучше бы он просто наступил ему на ногу или больно ущипнул за запястье, чем вот так кирпичом уронил ему на голову этот факт. в планы чону сегодня не входило встречаться с юкхеем или контактировать с ним или просто видеться. ему все еще кажется, что они должны решить как-то тот вопрос, который тяжело повис на них обоих, но не так и не в такой обстановке. так что он принимает единственное разумное решение в этой ситуации — в панике сбежать, изолировать себя от людей на пару суток и просто много думать и есть мороженое. но марк оказывается сильнее и быстрее — он вцепляется в его руку мертвой хваткой, как бульдог в кость и на буксире тащит его за собой внутрь заведения. чону честно пытается вырваться и угрожает марку до тех пор, пока громкая музыка не перекрывает его голос, но тот непреклонен и только один раз удивленно оглядывается, когда чону предпринимает попытку укусить его за запястье. — у меня высокий болевой порог! — кричит он так громко, что его голос слышно даже через биты. — зато ты сам не такой высокий! — кричит ему чону в ответ, но марк уже его не слышит, потому что уже протаскивает его через коридор и они влетают прямо в центр долбящей по ушам музыки и густой темноты, разгоняемой лишь бликами от большого светящегося шара на потолке и беспорядочно мигающими прожекторами. чону сразу же отрывается от марка и теряет его в толпе. его можно попытаться найти, крикнув что-то вроде «диси лучше марвел», но перекричать музыку будет очень проблематично, поэтому чону шарахается от людей, пытаясь найти угол, чтобы там прийти в себя и осмотреться. углов он не находит, зато наступает кому-то на ногу, врезается в кого-то, его толкают и, в конце концов, он чуть не сталкивается с кем-то носами. девочка перед ним тоже отступает немного в сторону и чону с трудом узнает в ней ту студентку, которая не так давно на языке жестов послала его в коридоре универа. она моргает, но не успевает ничего сказать. откуда-то из-за ее плеча вырастает венди и хватает за плечо. — йери, я говорила тебе не отходить далеко, меня суён прибьет, если я тебя потеряю, — и только после этого она поднимает глаза на чону, смеривая его удивленным взглядом, как будто она до этого самого момента не была уверена, что он придет. — ой, привет, чону. он, совершенно оглушенный и потерянный, только машет головой. больше всего на свете ему сейчас хочется найти кого угодно — марка, джено или джемина, чтобы они просто были рядом и разбавляли эту напрягающую атмосферу. чону ломается внутри пополам, когда думает о том, как же сильно хочет найти сейчас юкхея. венди просит его пройти к стойке и подождать там, пока она отведет йери обратно. та на все ее слова реагирует очень специфично — водит глазами из стороны в сторону и порывается куда-то уйти как раз в тот момент, когда венди начинает тащить ее за собой в обратном направлении. чону очень интересно, кто такая суён. может быть, она и за него захочет кого-то убить, потому что он уже потерялся. к стойке он все-таки пробивается и за это время ему даже начинает нравиться музыка и мигающий свет перестает так бить по глазам. все, чего он сейчас хочет — это попросить водку с коньяком или водку с водкой, без разницы. так что он уверенно следует к цели, изворачиваясь между незнакомыми ему людьми. бармен приветливо ему кивает и уже через минуту чону немного разочарованно смотрит на коньяк с колой. на второй шот он смотрит так же. на третий раз бармен что-то поджигает и с этого момента у чону окончательно раскручиваются все болтики-гаечки. не то, чтобы они до этого плотно держались, но после того, как он пьет что-то горящее и горькое, то буквально начинает распадаться по частям. после этого коктейля у него горят губы и желудок. чону долго трет рот рукавом, игнорируя ржущего над ним бармена. вокруг него сейчас совершенно незнакомые люди. он не уверен, что не видел кого-то из них в универе, но при таком освещении и с такими бешеными прожекторами очень сложно узнать даже себя в отражении. бармен вытаскивает изо рта свисток и смотрит на него через длинный бокал для шампанского. — ты будешь еще что-то? там твой стул уже хотят занять, так что или пей, или сваливай. чону отмахивается от него, говорит, что за него заплатит сон сынван и что она в курсе этого, и начинает опять проталкиваться к выходу. ему становится нечем дышать и чону пытается как можно сильнее оттянуть ворот рубашки, чтобы стало хоть немного прохладнее. становится лучше, но совсем немного, и из-за этого движения чону теряет контроль над остальными частями своего тела, отчего его немного кренит в сторону и он сразу же утыкается кому-то в спину. спина широкая и крепкая, так что это не венди и чону находит в себе силы немного порадоваться, а потом спина исчезает и к нему поворачиваются лицом. с этого момента чону уже не смешно. джехен со второго курса, староста той группы, в которой учится юта, смотрит на него немного сощурившись, чтобы по глазам не так бил свет. он его не узнает, по крайней мере, его лицо не особо меняется, он только немного улыбается, как обычно улыбаются люди, когда перед ними маленький глупый котенок. чону неуверенно улыбается ему в ответ и собирается продолжить свой путь в сторону выхода, но джехен немного отодвигается в сторону и из-за его плеча выглядывает какой-то злой и нахмуренный юкхей. тут чону уже не то что не смешно, ему становится плохо физически. он теребит ворот рубашки, потом опускает руки, потом сцепляет их в замок и, наконец, прячет за спину. его сейчас оказывается так много, что нет никакой возможности спрятать себя от чужого взгляда. а юкхей смотрит именно так, уничтожающе, как не смотрел еще никогда. даже в тот раз, когда чону сломал его джойстик, он ограничился истерикой и криком, но смотрел все равно тепло и с искрами смеха в уголках глаз. джехен смотрит сначала на чону, потом на юкхея, закатывает глаза и делает один маленький шаг в сторону, сразу же теряясь в толпе. — ты не говорил, что будешь тут, — юкхей делает к нему шаг вперед и пытается всмотреться сверху вниз. это довольно проблематично, потому что чону сжимается еще сильнее, желая окончательно выпасть из поля его зрения. — ты не спрашивал, — просто и тупо отвечает он. — я думал, мы друзья. чону весь ерошится и отвечает раньше, чем успевает просканировать свой ответ на процент тупости. а там ее все сто десять из ста. — я думал, что мы встречаемся, — коротко и зло бросает он, а юкхей дергается так, как будто он кинул ему в лицо парочку камней. чону тянет к нему руку в порыве извиниться, успокоить, просто установить тактильный контакт, чтобы успокоиться самому, но юкхей перехватывает его руку в каком-то жалком сантиметре от своего плеча. чону честно порывается вырваться и продолжить начатое, но это бесполезно, его как будто тисками сжало. — у тебя лицо красное, тебе нужно на воздух, — хрипло говорит юкхей и тянет руку чону на себя. он тащит его за собой с еще большим рвением, чем это ранее делал марк. чону врезается в людей, его толкают, кто-то проливает на него из стакана холодную шипящую колу и она липко расползается по шее. — юкхей, подожди, — он задыхается, но пытается привлечь чужое внимание. — подожди, мне нужно умыться. он поворачивается только на пару секунд и быстро смотрит ему в лицо темными глазами. — у меня есть салфетки, — отвечает он и рывком заталкивает чону за какой-то угол в относительно тихом коридоре. у чону в голове звезды и вертолеты. у него такое чувство, что тот последний шот загорается внутри него заново и горит так сильно, что жар доходит до горла. он цепляется пальцами за шершавую стену позади себя и пытается удержаться хотя бы в таком положении. кола неприятно впитывается ему в рубашку и та липнет к телу. никаких салфеток у юкхея нет. он наваливается на чону так сильно, как будто хочет размазать его по бетонной стене, чтобы в таком состоянии он больше не доставлял ему проблем. его кипяточное дыхание жжет шею и чону пробивает такими мурашками, что он начинает дрожать и ему серьезно кажется, что еще немного, и он сам вспыхнет, как тот коктейль, который ему мешали десять минут назад. чтобы как-то устоять на ногах он хватается за край куртки юкхея и выше запрокидывает голову, чтобы не так сильно упираться ею ему в грудь. музыка тут слышна не так хорошо, так что он очень четко слышит собственное сбитое дыхание и каждый хриплый выдох юкхея возле своего уха. ничего не происходит больше минуты и чону крепче хватается за чужую куртку. — ты будешь, — спрашивает он, чувствуя, как вся решимость в нем сходит на нет с каждым словом, — встречаться со мной? юкхей отстраняется и смотрит на него с нечитаемым выражением лица. а потом у него поднимаются брови и дрожат уголки губ. чону так давно не видел у него такого выражения лица, что даже на секунду теряется и не сразу понимает, что пора начать возмущаться. а потом просто не успевает. — мне так хочется поорать на тебя, — говорит юкхей и немного отступает назад, — но все завтра. когда он наклоняется, чтобы поцеловать его, чону не предпринимает никаких попыток увернуться. это все алкоголь, думает он, когда юкхей проталкивает язык ему в рот и мажет по небу и деснам. это все еще алкоголь, думает чону, когда хватает его за плечи и так прижимает к себе, что между ними вообще не остается пространства. юкхей просовывает руку ему за спину и вжимает между лопатками, отчего его прогибает ему навстречу. это точно алкоголь, думает чону, когда юкхей кусает его губы и задирает рубашку практически до подбородка. у чону все еще липкая шея и одно плечо и он морщится, когда горячий воздух только нагревает кожу. юкхей ведет ладонью по его подбородку, по шее, задерживая большой палец на пульсирующей жилке, и смотрит прямо в глаза чону. у него от этого рвет тормоза окончательно и он срывается на тонкий тихий стон. в коридоре жарко, как будто здесь взорвалось солнце. юкхей облизывает его шею, кусает за ключицу, рвет воротник рубашки в сторону и трогает везде так, что чону не хватает кислорода для жизни. ему кажется, что еще пара минут в таком темпе и ему придется вставлять шприц в горло, чтобы хоть так он смог подышать. вместо шприца чужие руки на его заднице. чону охает и сжимает руки на бедрах юкхея. от неожиданности он толкается вперед, чтобы вернуть себе немного личного пространства, и у него на глаза падает штора, когда он понимает, что юкхей так сильно возбужден сейчас. он подается ему навстречу еще раз и юкхей повторяет его движение, поднимая голову и перехватывая его взгляд. — я сейчас упаду, — выдыхает чону ему в подбородок и он не шутит — у него правда начинают дрожать ноги. — я держу тебя, — говорит ему юкхей. и даже в такой стремной ситуации чону ему верит. они не успевают ничего. юкхей только прижимается губами к его виску и накрывает ладонью ширинку, а в коридоре уже появляется какая-то толпа обкуренных подростков. он не отстраняется от него, даже наоборот, как будто закрывает собой — мягкого и растрепанного — от чужих глаз. чону пытается глубоко и спокойно дышать, чтобы его сердце не разворотило ему грудную клетку, но краем глаза все равно скользит по шумной толпе, боясь увидеть там марка или его друзей. но все нормально, он не видит ни его самого, ни кого-то в дурацких ярких куртках, так что он облегченно выдыхает. они стоят еще немного. юкхей поправляет ему рубашку, даже одергивает воротник и ведет ладонями вниз, до самого края. зачем-то гладит его по бедру и, наконец, прекращает заводить его по новой. без его рук на теле физически некомфортно, как будто с чону сняли какую-то необходимую часть одежды. не сняли. а жаль. — это не то место, верно? — спрашивает тихо юкхей и его голос прерывается уже знакомыми урчащими нотками. — все еще лучше, чем диван у тебя дома, — чону улыбается, поправляя волосы, и сам тянется, чтобы поцеловать его. юкхей дергается, чтобы возмущенно запротестовать и защитить свой диван; губы чону скользят сначала по его щеке, потом по подбородку, а потом он раздраженно вздыхает, хватает обеими руками чужие щеки и тянет его на себя. они больно сталкиваются зубами, когда целуются. когда чону отстраняется, юкхей смотрит на него и улыбается. они возвращаются внутрь и немного танцуют на площадке. чону откидывает голову юкхею на плечо и чувствует чужое дыхание в затылок. иногда он чуть опускает голову, чтобы прижаться губами к задней части его шеи, под волосами, и тогда чону поджимает губы и сильнее вжимается затылком в чужое плечо. юкхей обнимает его руками поперек живота и просовывает указательные пальцы ему за ремень брюк. — давай уйдем, — шепчет он на ухо чону и мокро мажет губами по линии челюсти. чону сейчас — готов на все. прыгнуть с высотки, подраться с кем-то, зафристайлить в центре танцпола. так что побег с вечеринки самое малое из того, что он может сейчас сделать. где-то пролетает одинокая мысль, что ему стоит предупредить марка, но она тут же где-то исчезает, потому что юкхей ведет его на выход, не разжимая рук. и все как-то обламывается, когда он понимает уже на подходе к своему дому, что где-то потерял ключи от квартиры. — это из-за тебя, — ворчит он, хлопая себя по карманам на брюках. — может быть, ты их и спер, пока меня лапал. — ты думаешь, если бы я хотел украсть твои ключи, то пошел бы на такое? — юкхей тоже делает вид, что занят поисками и пару раз хлопает чону по заднице, хотя там карманов у его штанов нет. он перехватывает его руку и пару раз тычет пальцем юкхея ему же в грудь. — ты бесчестный человек, ты чуть не поимел меня в каком-то клубе. мимо них проезжает какая-то машина, ослепляя дальним светом фар, и чону щурится, как кот. юкхей не отбирает свою ладонь, а чону не очень хочется ему ее возвращать, поэтому они так и сидят на лавочке под его домом. звонить в службу, которая взламывает дверь за деньги, еще очень рано, так что чону еще раз проверяет карманы и смиряется. он пишет марку смску, сообщая, что в клубе его больше нет, и чтобы он не смел там курить травку, даже если будут предлагать бесплатно. марк отвечает спустя минуту — хён, какая травка, мы дома у донхёка играем в скайрим, клубы такой отстой. чону чувствует себя так, как будто они с юкхеем вырастили хорошего ребенка. он показывает ему смску и юкхей немного возмущается по поводу того, что у него крадут друзей, но вскоре затихает. чону разворачивается и кладет ноги к нему на колени, чтобы было удобнее. юкхей не возражает, только гладит его от коленей к щиколоткам и это выбивает из колеи едва ли не больше, чем те мокрые поцелуи в клубе. чону думает, что влюблен. они молчат немного, но от этого не становится некомфортно. из-за того, что они касаются друг друга, чону не чувствует себя забытым или игнорируемым. — слушай, — говорит юкхей и наклоняет голову набок, чтобы лучше видеть чужое лицо, — я не хочу быть бесчестным. он молчит немного, моргает и поднимает глаза. — может быть я должен предложить тебе выйти замуж, чтобы ты не считал так в следующий раз? чону смотрит на него сквозь ленивый прищур. его перестал брать алкоголь и он чувствует себя сонно-расслабленным. на лицо юкхея красиво падает полоска желтого света от большого фонаря над ними. он тянется и трогает ее руками; чужие щеки холодные. в таком состоянии он даже не чувствует, как жарко дышат ему в спину все ошибки прошлого. юкхей улыбается и льнет к его руке, практически укладывая свое лицо ему в ладонь. у чону сладко щемит сердце и он все еще слишком расслабленный, так что у него даже не появляется никаких сомнений, когда он думает — прикольно. он растирает все еще горящую шею и выдыхает: — окей, — перед ним лицо юкхея тянется в какой-то хищной гримасе, заставляя чону стряхнуть с себя пелену сонливости. и только потом он думает — погодите-ка.