no one but you

Феликс никогда не хотел славы или богатства. Он просто хотел, чтобы его любили. Много любили, и сильно-сильно. Поэтому он и решил стать айдолом. Ведь тогда появится куча людей, которым он нужен, для которых он важен, которые будут его любить. Так думал он, отправляясь в Корею. Но, прибыв туда, вся эта куча любви стала ему не нужна и не интересна. А нужна ему была всего одна маленькая, скромная любовь. Но не абстрактная, как раньше. А вполне конкретная любовь конкретного человека. Вот только этот человек понятия не имел, что один маленький Феликс с нетерпением ждёт одну его скромную любовь. А если бы и знал, то вряд ли стал бы что-то делать с этим ожиданием, а просто проигнорировал бы его. Чанбину это всё было совершенно не интересно. Ему была важна музыка, важен рэп, важны танцы. Но совсем не важны чувства маленького мальчика. Да и вообще, негоже повелителю тьмы любовью разбрасываться направо и налево. Его любовь нужно ещё заслужить. А Феликс не знал. Не знал, как заслужить эту любовь. А спросить не мог. Во-первых, потому что боялся. А вдруг ему не только не ответят, но и пошлют куда подальше? Подальше ему никак нельзя. Наоборот, поближе бы. Чтобы удобней было незаметно купать Чанбина в своей любви, надеясь на хотя бы небольшую порцию любви рэпера. Ну хоть на капельку. А во-вторых, он просто не знал как спросить. Несмотря на все прикладываемые усилия, корейский язык давался малышу с огромным трудом. Ну конечно, если на занятиях в мыслях нет ни слова даже на его родном английском, что уж говорить о корейском. Зато есть картинка. Прекрасная просто картинка. Знакомая до каждой мелочи. Ежедневно изучаемая с огромным любопытством. Будто если не запомнить всё, картинка перестанет существовать. А исчезновения Чанбина Феликс допустить не мог. Но Чанбин этого не замечал. Или делал вид, что не замечает излишний интерес младшего к своей персоне. Но зато он и не мешал Феликсу непрерывно глазеть на его прекрасное лицо. И не мешал ему хвататься за каждую возможность провести время с хёном. И тот эти возможности не упускал. — Поцелуй в щёчку? Это поцелуй… вот сюда? — Феликс смущенно показывает пальцем на свою щёку. Он прекрасно и сам понял значение этой фразы. Просто не мог поверить. Поверить, что ему на голову свалилась такая отличная возможность. И ему от этого хочется скакать вокруг и визжать как девчонка, которая встретила своего кумира. Скакать он не скачет, хотя его всего так и трясёт от распирающей энергии. А вот визжит с удовольствием. И плевать ему, что вокруг куча людей. Плевать, что в руках у него микрофон, делающий его голос гораздо громче и привлекающий ещё больше внимания. Сейчас он самый счастливый человек во всей вселенной. А всё остальное — совсем не важно. — Феликс, что это было? — спрашивает Чанбин после окончания съёмок. Он выглядит слегка раздражённо. А малыш не понимает почему. Он-то ведь на седьмом небе от счастья. И разве может быть что-то не так? — Тебе не понравилось, хён? — произносит блондин, делая глаза большими-большими, немного надувая губки — глупее некуда. Но ничего лучше придумать не получается. Рядом с Чанбином вообще трудно думать. Но лучше Феликс не говорил вообще ничего. Ведь Со вовсе не дурак. Невнимательный, ничего не понимающий в эмоциях и отношениях — это да. Но не дурак. И он понимает. Неожиданно для себя понимает, что Феликс любит его. Он не знает, как на это реагировать. Конечно, девчонки кучу раз признавались ему в любви. Но это не девчонка. Да и не признавался сейчас никто. И Чанбин не знает, что ему делать. Он просто стоит. И смотрит рассеянным взглядом куда угодно, но не на Феликса — Ты… ты же понимаешь… — пытается он сказать хоть что-нибудь. Слов и так нет, а заглядывающий ему в глаза младший делает задачу ещё труднее. — Между нами не может ничего быть. И эти слова, словно кинжал, впиваются в сердечко Феликса. Много-много раз. Не оставляя в нём ни единого живого места. Хочется плакать. Реветь, как маленький ребёнок, громко, отчаянно и долго. Но слёз нет. И сил нет. И самого Феликса уже нет тоже. — Да, конечно, — тихо бормочет он, пока старший разворачивается и уходит. С тех пор всей команде кажется, что дни тянутся бесконечно долго и мучительно. Феликсу от того, что приходится постоянно общаться с Чанбином, вороша незажившие раны на сердце. Чанбину от того, что приходится видеть страдания малыша. Рэпер вовсе не хотел этого, Феликс все-таки его друг, но по-другому просто не смог. А Минхо от непреодолимого напряжения между друзьями. И ведь никто ему не объяснил, что же произошло, и на вопросы никто не отвечал. А ещё никто не мог помочь ему с подготовкой к выступлению. Да что уж там, этим двоим с собой бы разобраться для начала. Но они не разбирались. И, кажется, даже не думали разбираться. Каждый тихонько страдал в одиночестве. День выступления приближался, и уже не только Минхо, но и вся группа поняла, что что-то не так. Команда категорически не была готова, это было очевидно. Но выбора у них нет. Выступление. Они, как и ожидалось, ошибаются, много раз, снова и снова. И их, конечно же, ругают за это. Но Феликсу всё равно. Всё равно, что он выступил не очень-то хорошо. Всё равно, что его могут исключить. Даже на исключение Минхо ему всё равно. Он даже завидует ему в чём-то, ведь тому не придётся видеться с Чанбином каждый день. Феликс был бы рад такой возможности. Но нет, ему остаётся только мечтать об этом и плакать. Плакать желательно так, чтобы никто этого не замечал. И ведь больше проблем доставляет не столько компания Чанбина, сколько приказ агентства… Фанатам очень понравился тот поцелуй, и они хотят ещё. А слово фанатов — закон. Поэтому парни, пересилив самих себя, изо всех сил играют на камеру. Феликсу не больно, нет. Он не чувствует ничего. Ни грусти, ни радости — ничего. Все чувства исчезли, как только его сердце искромсали и разорвали на мелкие куски. А когда у тебя нет сердца, разве возможно что-то чувствовать? Феликс, на удивление, может. Его любовь, ранее обитавшая в одном лишь сердце, потеряла свою оболочку и теперь растеклась по всему телу ребёнка. Казалось, Феликс сам состоит из одной только этой любви. Чувства, которое Феликс успевал ещё и ненавидеть. Чанбин чувствовал в первую очередь вину. Ведь это он убил милого улыбчивого мальчика. Превратил его в жалкую оболочку, наполненную самой невинной и преданной любовью. Он винил себя и в том, что не может ответить на его чувства. И не потому, что Феликс ему не нравился. Нет, совсем наоборот. Чанбин тоже был от него без ума. Вот только если Феликс позволил своим чувствам разрастись, то Чанбин наоборот, изо всех сил загонял их куда подальше. Ведь это мешает работе. Ведь это заставляет лишний раз волноваться. Ведь парни не должны любить парней. А теперь рэпер просто боялся извлекать их из того дальнего уголка себя, где хранил их. Ведь он любил впервые. И не знал как это делать. А неизвестность всегда пугает. Поэтому Чанбин просто ждал. Ждал и надеялся, что кто-нибудь объяснит ему что нужно делать, научит любить. Но единственный человек, который мог такому научить, старательно избегал Чанбина, пытаясь не дать своим ранам снова открыться. С каждым днём Феликс сходит с ума все сильнее и сильнее. Он не может сосредоточиться ни на чём, и ничего у него не получается. Корейский, кажется, стал ещё сложнее. Тексты рэпа выговорить просто нереально. А при попытке танцевать тело перестаёт слушаться. Но день уличного выступления стремительно приближается. И Феликс это прекрасно понимает. Поэтому он репетирует без передышки, задерживаясь в зале для практики до поздней ночи, если не до утра. Но становится только хуже. Ведь не думать о Чанбине — невозможно. И маленький мальчик больше не может терпеть. И он плачет. Впервые за последние несколько месяцев его чувства всё-таки прорываются наружу. И он кажется самому себе маленьким ребёнком. И он ждёт, что кто-то сильный успокоит его и защитит. Но нет никого, кто мог бы спасти от собственной любви. Точнее есть, но этот человек боится этой любви как огня, убегает от неё. Поэтому Феликс не может ничего поделать. Поэтому готовится к неизбежному. Он понимает, что его исключат. Не могут не исключить. И исключают. Но он всё равно не готов. Не готов не к исключению. Он не готов видеть Чанбина плачущим. Плачущим из-за него. Ведь это Феликс маленький. Ведь это Феликс плачет. Ведь Чанбин большой, он не должен плакать. Но он плачет. Феликса обнимают. Феликса пытаются успокоить. Но сам он ничего этого не замечает. Для него существует один лишь Чанбин, беззвучно плачущий где-то в уголке. И Феликс подходит к нему сам. И обнимает. А Чанбин… Чанбин начинает извиняться. Но Феликс не понимает за что. Он снова превращается в маленького мальчика. И он наконец-то нашёл того самого большого и сильного. И хочет сидеть с ним рядом, безостановочно обнимая. А Чанбин и не против. Обстоятельства против. Прошла неделя. Чанбин всё ещё плачет. Не в открытую, конечно же. Но в душé плачет без остановки. Ведь это из-за него Феликс не справился. Из-за него малыш страдал так долго. Всё из-за его слабости и страха, так он считает. И если бы был хотя бы крошечный шанс всё изменить, Чанбин им бы воспользовался. В зал для практики заходят двое. Минхо и Феликс. И в этот момент Чанбин понимает, что больше никогда не отпустит своего малыша.