Addiction

Дерек лениво щурится и кривит губы в холодной усмешке. Извини, мол, милая, поезд в счастливую жизнь ушел, а ты снова осталась одна на залитом грязью перроне. Он выглядит издевательски непохоже на себя самого, и Мартин остаётся только нервно кусать губы, отводя взгляд. Привыкнуть к лаконично-дорогим костюмам было не так уж и трудно. Смириться с ледяной Арктикой в болотно-зелёных глазах — куда сложнее. Они никогда не были близки. «Та-самая-что-воскресила-моего-любезного-дядюшку» и «тот-самый-мрачный-тип-из-компании-Скотта» — им вполне хватало. Вот только времена меняются, окровавленным песком утекают сквозь пальцы, до костей раздирая ослабевшие ладони. Годы шли, появлялись и исчезали во мгле чьи-то лица, сигаретный пепел толстым слоем оседал в лёгких. «Дружелюбный нейтралитет» стёрся в пыль, оставив после себя горьковатый привкус кофе на её губах. Она — неоново-рыжая. Он — разъедающе-чёрный. У Лидии было всё: верные друзья, любимый парень, пьянящая молодость и до краёв наполненная адреналином жизнь впереди. У Дерека — привычная пустота под рёбрами и билет до Сан-Франциско. [Друзья — предали, Стайлз — ушел к шлюшке-Малии, жизнь нехотя текла по венам с очередной порцией героина — что угодно, ради новых ощущений. Сан-Франциско пустоту не заполнил, но дал головокружительную карьеру и деньги. Наркодилер — тоже профессия, а совесть затыкать не впервой.] Спустя вечность она выкурит свою первую пачку «Vogue» и впервые сядет за руль мотоцикла. Ты можешь потерять всё, кроме сигаретного дыма и шума ветра. Только им и доверяй. В тот день многое останется недосказанным, но его хмельная философия нерушимым заветом отпечатается на внутренней стороне её черепа. Мартин пока не сломана, но уже убита. Сражена наповал, утоплена тёмных, манящих омутах и, — какая ирония, — абсолютно одинока. За что держится? Неизвестно. С кем выпивает очередную бутылку шотландского виски? … Она проклинает его про себя, а чаще — в слух, получая в ответ лишь прохладное снисхождение. И контрастно-горячее прикосновение к тонкому запястью. Наркотики не приносят былого удовольствия, а сидеть перед камином в его богатой квартире, разделяя на двоих сухой треск поленьев, вдруг кажется невыносимо правильным. Голос Хейла — до обидного холодный, а руки — до сладости жаркие, и Лидия внезапно понимает, что это — в разы хуже героина. Только вот пути назад уже нет, да и избавляться от новой зависимости совсем не хочется.

***

У Мартин на губах — поцелуй с привкусом кофе. Поезд в счастливую жизнь ушел без неё, и она об этом, вроде бы, не жалеет.