Рука в кармане

      Эверетт Росс считал, что в Академии ЦРУ используют крайне эффективные образовательные программы. Он очень быстро оценивал ситуацию, применяя системный подход, где-то на подсознательном уровне тут же находил и принимал решения. Иногда бросался под пули. Агенты вроде него — это всего лишь инструменты. Хотелось бы быть «оружием», но тогда стоило быть немного повыше и изрядно моложе. Поэтому Эверетт считал себя довольно функциональной, но лишь частью неплохо работающего механизма. Не идеального, но работающего.       Адекватная оценка и осознание себя и своего места всегда были сильными сторонами Росса. Поэтому сейчас он находился в некотором что ли смятении. Вся ситуация выглядела как минимум неловко.       — Мы же вроде бы договорились, что не надо меня звать «принцесса», — Шури заливисто засмеялась. — Я же тут немного инкогнито.       — Простите, — Эверетт достал из нагрудного кармана очки от солнца и, протерев, надел. В штате Нью-Йорк чертовски много красивых набережных, но принцесса любила гулять по довольно диковатой. В Квинсе. Он всё не мог подобрать правильные слова. В голове крутилось много фраз, и все — не те. — Называйте меня «Кенни» в таком случае.       — О! Я видела мультик вчера, где так звали одного персонажа! — Шури снова рассмеялась. — Но он всегда умирает!       — Тогда «Эверетт» будет лучше, — поджав губы, он улыбнулся.       «Будете в городе — дайте знать» — всего лишь форма речи, так обычно изъясняются воспитанные люди. Элементарная вежливость. Поэтому жизнерадостное сообщение от Шури с вопросом о встрече было весьма внезапным. Но Росс всегда держит свое слово, и теперь их прогулки стали чем-то вроде традиции, привычки. Он обычно брал ведро черного кофе без сахара, она — что-то с сиропами, взбитыми сливками и мармеладом сверху.       Очень по-детски.       Потому что она была ребёнком. В два? Да нет, больше чем в два раза младше. Если бы после колледжа Эверетт решился-таки жениться и обзавестись семьёй, сейчас первенцу, наверное, было бы столько же, сколько Шури.       И именно по этой причине было неловко. Ему ведь нравились и эти прогулки, и какие-то её нелепые сообщения посреди дня — по Нью-Йорку — о новом телешоу или древнем клипе, которые она увидела по ящику. И все эти технические термины, бесконечные формулы в её тетрадях:       — Только посмотрите, какая глупая была ошибка в расчётах! — Шури снова засмеялась, а Эверетт лишь пожал плечами. Он ни черта не понимал в чём-то, написанном древнегреческими буквами. По крайней мере — в таких комбинациях. — А вообще, как же прикольно в Нью-Йорке! Вы пробовали пиццу за один бакс на углу сорок второй?       — Она сетевая? — он вроде бы помнил тесное место без столиков и уборной, где можно за менее чем три доллара съесть кусок «Маргариты» и выпить банку колы.       — Не знаю! Но там вкусно! А ещё прямо у Бруклинского моста панини и кофе за пятёрку! Почему у нас в Ваканде такого нет?       — У вас есть много чего другого, — Эверетт опять пожал плечами.       У «ребёнка» был очень взрослый взгляд. Это напоминало Эверетту что-то из спортивных или армейских тренировок, когда показывали одно направление рукой, а вслух произносили другое. Верить нужно было или зрению, или слуху. Им всегда сообщали правила заранее: либо глаза, либо уши. А вот сейчас — забыли. Да и Шури была не по годам умна. Даже — мудра. Но — ребёнок. Искавший его компании. У Эверетта даже был ответ «почему». Но он не мог сказать «зачем». И не мог дать ответ, почему отзывается на её сообщения, ищет компании и всякий раз что-то сосёт где-то под ложечкой, когда он едет к проклятой набережной в Бронксе. Словно он в старшей школе идёт на свидание в надежде на секс.       Он же читал эту книгу и сейчас чувствовал себя этаким Гумбертом, который все понимает, и ничего не делает.       Шури приятно пахла. У неё были тёплые пальцы — Эверетт всегда, по привычке, касался её рук, и пульс оказывался чуть выше, чем должен был быть.       Это очень неправильно. Даже противозаконно.       Нельзя думать в таком ключе о столь юной принцессе.       Эверетт не знал, какое слово было ключевым. Вероятно, проблема в том, что она его спасла, она в него где-то поверила (хотя других вариантов и не было), и она до сих пор искала его компании. Обычного и не первой свежести парня из разведки, который в поле-то работает, потому что нужно. Его проблема в том, что всякий раз, как её упоминают, ему приходится засовывать руку в карман брюк, потому что его мысли о ней слишком… прямолинейны и неправильны?