Добро из зла

- Нам надо поговорить, Вороненок, - тихо сказал Озпин, пряча взгляд. – Боюсь, мне придется попросить тебя о большом одолжении... Она демонстративно огляделась. - Здесь? Я знаю, мне полезно гулять, но Изумрудный лес? – фыркнула она. – Я бы больше оценила твой кабинет, уютные кресла и крепкий чай – ты единственный человек, который заваривает его лучше меня. ...И когда-нибудь я заставлю тебя раскрыть секрет. - Никаких секретов, Рейвен, - наконец улыбнулся он. – Просто опыт... Через тысячу лет ты будешь делать не хуже. Махнув рукой, он предложил ей сесть. Пожал плечами, Рейвен сдернула ножны с пояса и, используя их как дополнительную опору, «грациозно» опустилась на землю, послав наставнику предупреждающий взгляд: конец второго триместра – это вам не шутки. Еще чуть-чуть – и она окончательно превратится в грузную переваливающуюся гусыню на кривых опухших ногах. Бррр! Озпин, мудрый старый хрен, лишь улыбнулся еще шире и даже не попробовал помочь – в отличие от ее идиота-мужа, которого не научила уважать жену-воина даже вторая сотня подзатыльников. Правда, эта улыбка тут же поблекла, стоило ему сесть напротив. Кажется, Рейвен впервые видела своего учителя, мучительно подыскивающего правильные слова. - Ладно, я уже поняла, что это будет неприятный разговор, - вздохнула женщина, откинувшись на спину, опираясь на локти. – Но, серьезно, почему я? Я не вернусь к жизни Охотницы еще как минимум год. - Просто, кроме тебя, никто не сможет мне помочь, - и снова он отвел глаза. – И, возможно, никто не сможет понять. Рейвен стало не по себе. О чем, черт возьми, он собирается ее попросить? - Твое положение не станет преградой – ты должна будешь сыграть свою роль лишь лет через пятнадцать как минимум. - Я думаю, это тот момент, когда ты перестаешь тянуть кота за яйца и выкладываешь все как есть, - предложила Рейвен. - Это долгая история... Думаю, мне придется начать издалека. - Ой, да ладно, очередная лекция, в стиле «У Ремнанта много тайн»? – она беззаботно задергала ступнями, будто отмахиваясь от напряжения, излучаемого Озпином. Три месяца назад она сыграла свадьбу, два – въехала в новый дом, готовилась стать матерью... у нее совершенно не было настроения для древних страшных секретов. Она уже давно поняла – у директора в запасе их было столько, что он мог рассказывать их бесконечно. В определенный момент ты просто перестаешь на это реагировать. Озпин мрачно посмотрел на нее, потеребил шарф... и, последовав примеру, откинулся на спину, не жалея дорогой костюм. Прищурившись, он несколько секунд смотрел на облака, плывущие по пронзительно, по-летнему, синему небу и тихо спросил: - Знакомо ли тебе имя Хейзел Рейнарт? - Каждый, кто вырос в Мистрале и имел хоть какое-то отношение к криминалу, слышал это имя, - кивнула Рейвен. – Он, типа, легенда. С ним даже Охотники связываться не хотят. - Он был моим партнером, когда я учился здесь, - легко, словно сообщал самую обыденную в мире вещь, сказал Озпин. - Что?! - И моим лучшим другом, - продолжил Озпин, не обращая внимание на удивление ученицы, которая из-за таких новостей даже села. - Твой «лучший друг», когда я в последний раз была дома, подмял под себя торговлю людьми. И «торговля людьми» в Мистрале в основном значит «торговля фавнами». - Он не всегда был таким. Так же, как ты не всегда была Охотницей. - Это было давно и неправда. - Ну конечно... Не отвлекай меня, Рейвен. Это важно, - он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. – Он был моим другом. Я рассказывал ему тайны, о которых обычно не говорю никому, потому что есть вещи, на которые мы с вами смотрим по-разному. «Мы с вами» - это обычный человек, пусть хоть сто раз Охотник, и я – существо, чуждое человечеству так же, как и Королева Гримм. - На мой взгляд, ты вполне человек, - пожала плечами Рейвен. – Странный, сумасшедший, но все еще человек. - А сейчас? – спросил Озпин, опустив взгляд от облаков и посмотрев ей в глаза. Рейвен вздрогнула и тут же отвела взгляд. Было что-то в этом насквозь знакомом прищуре и легкой улыбке, что пробрало ее до костей – похожее чувство возникает, когда смотришь в пропасть, стоя на самом краю обрыва. Глубинное знание, животный не рассуждающий инстинкт – лишь один шаг отделяет тебя от смерти. - Сегодня, Вороненок, никаких тайн, - тихо сказал Озпин, вновь отворачиваясь к облакам. – Гордись или бойся, но не так уж много людей за тысячи лет слышали от меня эти слова. Искренние слова, я имею ввиду. Рейвен села, положив клинок на колени. У учителя в сотый раз получилось привлечь ее внимание, всего одним взглядом и парой слов заставить слушать тогда, когда она слушать не хотела. - Так что произошло с твоим другом? – спросила она. - Его сестра погибла, - просто ответил Озпин, с легким оттенком сожаления. – Она была в моей команде. Мы были на выпускной миссии, нам пришлось разделиться... Он пожал плечами, будто говоря «дальше сама знаешь». Озпин, разумеется, был прав – Рейвен все прекрасно знала. Не у всех в команде был свой телепортер, способный мгновенно прийти на помощь. - Хейзел был безутешен. Думаю, ты сможешь понять. - И как он пришел от горюющего по сестре брата к торговле людьми? - Как ты думаешь, сколько длится эта война? Нынешнее воплощение Знания было всего лет на шесть старше Рейвен, но временами ученица видела на его лице отпечатки возраста – то ли в мимике, то ли в горьких складках у губ и на лбу, то ли в усталых глазах... она не знала, в чем именно причина такого впечатления, но сейчас Озпин выглядел так, будто действительно прожил эти тысячи лет. - Для тебя она началась года два назад. Для меня... вспоминая звезды, моя первая жизнь началась и закончилась неподалеку. Недавно я нашел ту долину... горы куда постояннее человечества. Те времена сейчас называют энеолитом – медно-каменным веком. Мы жили в землянках, прятались на зиму в пещеры, только-только начинали плавить металл... но война с Гримм была уже тогда. На этой войне... на этой войне есть только бессмертные и трупы, Рейвен. Ты знаешь, сколько погибло на ней? Если сейчас я начну перечислять по именам тех, чью смерть наблюдал лично или хотя бы знал о ней – твоя дочь успеет пойти в школу прежде, чем я закончу. Иногда мне кажется, что в мире по-настоящему существуют лишь трое. Я, Разрушение и Созидание. Только мы – реальны, только мы имеем значение, потому что все остальные гаснут, не успев разгореться. Все вокруг – просто тени, что растают к утру, не оставив и следа... а их место займут следующие, чтобы в точности повторить судьбу. Все это повторяется снова и снова, тянется тысячи лет. Меняются эпохи, континенты и страны, оружие и личности, но суть остается прежней, не изменившись за все это время ни на йоту. Я осознаю себя, строю и учу, передаю свои знания и пытаюсь научиться новому... а потом приходит она – женщина в черном платье с белой как луна кожей и алыми глазами. Она не знает жалости, просто не способна понять концепцию, не чувствует ничего – она просто разрушает. Снова, и снова, и снова... Снова и снова... Снова. Снова... и снова. Бессилие и обреченность, что сквозили в голосе самого сильного человека из всех, кого знала Рейвен, пускали по коже волны мурашек. Она сжала в руках клинок, в попытке отыскать в привычной твердости отполированной частыми прикосновениями рукояти уверенность, с которой шагала по жизни, силу оружия, в которой не сомневалась ни на секунду... но тут Озпин посмотрел на нее, и все усилия пошли прахом – слезы в этих глазах были чем-то, чего просто не могло существовать. Горы не плачут, океан неспособен испытывать отчаяние, великий Вечный не может быть слабым... потому что если слаб ОН, то кем тогда были все остальные?.. «Тенями, что растают к утру...» - Я рассказал Хейзелу самую опасную тайну – я рассказал, как все это можно закончить... еще задолго до смерти его сестры. Я хотел знать, какой ответ даст он, а не сотни других моих воплощений. Пока Сара была жива – он соглашался с моими доводами, что продолжение борьбы, с гарантированно живым человечеством лучше, чем ее окончание с неизвестным финалом. Но после... после все изменилось. Он решил, что человечество заслуживает конца и... свободы – от нас и Гримм. В день ее похорон мы... даже не поругались – едва не убили друг друга. А на следующее утро он ушел – и я больше никогда его не видел. Единственное, что он оставил после себя – записку: «Я верю, что ты сделаешь правильный выбор». И знаешь, какое дело, Рейвен... – Озпин криво улыбнулся и его ученица в очередной раз вздрогнула, уловив в глазах странный отблеск, будто на дне зрачков горел город. – С годами, перебирая в памяти тысячи трагедий, миллионы смертей, жертв, оправданных и бесполезных... я все больше начинал думать, что он был прав. Резко сев, Озпин придвинулся к ученице и Рейвен с трудом подавила желание отодвинуться, заслониться клинком или вовсе сбежать, вспоров лезвием реальность – что угодно, чтобы оказаться подальше от этого горящего города. - Скажи мне, Вороненок... отбросив все остальное, в каком мире ты хочешь, чтобы жила твоя дочь: в том, где есть мы или там, где нет ни нас, ни Гримм? Загипнотизированная этим горящим взглядом, Рейвен хрипло ответила: - Второе, ясен хрен. - Ясен, да... На что ты готова пойти, чтобы дать это Янг? Чтобы ей не пришлось умирать молодой на войне бессмертных, которая никогда не закончится? Только представь, каким будет мир без нас... Сглотнув, Рейвен ответила чистую правду: - Абсолютно на все. Мгновение Вечный пристально всматривался ей в глаза, а после как-то сгорбился, будто из него выдернули позвоночник и, отодвинувшись в сторону, сел обратно, подобрав под себя ноги. - Хорошо. Тогда сейчас я расскажу тебе, что будет происходить с Ремнантом следующие пятнадцать-двадцать лет, - Озпин показал ей сжатый кулак и поднял указательный палец. – Первое, что ты должна знать: существует не три реликвии, а четыре. Знание, Разрушение, Созидание... и Выбор, тот, кто важнее всех нас вместе взятых. Те реликвии, о которых ты знаешь, существовали всегда, но Выбор... одноразовый. Первое условие его появления: он появится тогда, когда весь мир застынет на краю пропасти – и ему решать, что будет со всеми нами дальше. - Как? - Я не знаю. В этом главная проблема, Вороненок, я понятия не имею, ни на что именно он способен, ни где проявится, ни какой... выбор сделает. Я не знаю ни-че-го, кроме двух условий. - И второе условие?.. – зачарованно спросила Рейвен. Она говорила, что перестала реагировать на темные тайны директора?.. Что ж, ее наставник в сотый раз показал ей, что она, на самом деле, не знает о настоящем мире ничего. - Второе... мы все должны согласится с этим. Я, Салем, Созидание – каждый из нас должен решиться на этот «прыжок веры», доверить все, что у нас было, есть и когда-либо будет совершенному незнакомцу. Мир был на краю не раз и не два... но ни я, ни Разрушение не были готовы отказаться от нашей цели. Сейчас я – готов. Месяц назад я летал в Атлас, чтобы подтвердить то, что давным-давно знал и так: Созидание – тоже. - А она?.. - Я не знаю... Прыжок веры, помнишь? Но думаю... да. Салем не может уничтожить человечество – она столько раз пыталась. Как бы сильна она ни была, Королева – одна и не сможет выловить всех, а Гримм без нее – просто кучка монстров, сила природы. Даже гибель Королевств лишь отбросит меня на тысячу лет назад. Я отстрою все разрушенное обратно. Судя по тому, как она затаилась последние годы... думаю, она наконец поняла. И это второе, что тебе следует знать. Я вижу два пути, которые приведут мир на край. Первый – Мировая война, второй – Война на Права. Я пока не знаю, какой выберу, но это совершенно неважно. Значение имеет только то, что Салем неоткуда знать, что мы с ней, впервые за тысячи лет, преследуем одну и ту же цель, поэтому она будет действовать исподтишка, чужими руками – я уже видел первые попытки в ее предыдущем воплощении... ужасающе хорошие попытки, должен признать, учитывая насколько недавно она пришла к пониманию таких вещей. Но когда придет время, она нанесет удар... и бить будет по известным ей целям, по тем, кто столько веков держал ее в стороне от Королевств. - Девы... – прошептала Рейвен пересохшим горлом. - Девы, - кивнул Озпин. – Она выберет самое слабое звено цепи и ударит по нему. Я хочу дать ей это звено. - Меня... Озпин устало прикрыл глаза – Рейвен, завороженная рассказом, даже не заметила, в какой момент исчезла его горячность, а пылающий город в зрачках обернулся пустым черным пеплом. - Тебя, - согласился он. – Я хочу дать ей такую цель, мимо которой она не сможет пройти. Она явится к тебе, чтобы завербовать или убить, лишая Ремнант Девы, полностью овладевшей своими силами. - Завербовать меня? Все знают, что я твой человек. - Значит, мы должны изменить это. Ты должна перестать быть моим человеком. Рейвен вскочила на ноги, инстинктивно поднимая клинок в защитную позицию... правда, все еще в ножнах. - Чего именно ты от нас хочешь, Озпин? – исподлобья глядя на учителя, процедила она. – Чтобы Старк стала как этот твой Хейзел? Прежде, чем ответить, директор поднялся на ноги, отряхнул брюки от налипшей на них влажной листвы и перехватил трость так, будто готовился к бою. - Не Старк, Вороненок. Не Кроу, Тейянг и Саммер. Только ты. - Мы – команда Охотников, - ощетинилась Рейвен. Продолжая удерживать перед собой меч, вторую руку она положила на ножны. – Если мы делаем опасное дерьмо, мы делаем его вместе. - Я сказал – слабая цель. Слабая, значит, одинокая. Предательство одного – возможно. Предательство четверых – ловушка. Щелкнули механизмы, заменяя лезвие в ножнах – Рейвен выбрала желтый цвет, воздушный Прах обладал лучшими пробивными силами. - Если я просто уйду, они тут же последуют за мной, - медленно проговорила она, пытаясь проследить за мыслью директора. – Значит, я должна предать их, предать так, чтобы они поверили. Знаешь... я могла бы сделать больно Кроу, для его же блага, но не смогу заставить себя ранить Тея. Я могла бы сделать и то, и другое с Саммер. Я могла бы обмануть мужа, но не брата. Но все это не имеет никакого значения, потому что существует та, кого я предавать отказываюсь. Резким движением меча она сбросила ножны с лезвия, да так и застыла – с отведенным в сторону клинком, готовая драться или бежать. Свободной рукой она коснулась ладонью живота и оскалилась, заставив директора сощуриться от яркого сиреневого света, еще более ослепительного в густой темноте, наведенной собравшимися грозовыми тучами. - Я ведь должна буду оставить и дочь, не так ли? - Так, - не стал спорить Озпин, и не думая отпираться. В усталых зеленых глазах Рейвен видела лишь жалость. - Я отказываюсь. Ответом было вовсе не то, что она ожидала. Вместо боя или новых аргументов учитель лишь грустно улыбнулся. - Хорошо. -...И где подвох? – через пару секунд спросила она, не дождавшись продолжения. - Нигде. Я не смогу сделать с тобой то, что планировал, если ты не дашь свое согласие. На секунду расслабившись, Рейвен начала опускать клинок... - Но не думаешь же ты, что это остановит меня от всего остального? Этот день станет началом конца, Рейвен, поддержишь ты меня или нет. С тобой – у меня будет больше шансов, без тебя – меньше... вот и все, что изменится, - Он развел руками, будто действительно сожалея о том, что собирается сделать, но вновь отразившийся в зрачках пылающий город подсказал Рейвен, что это не так. – И если я проиграю – умереть рискует все человечество. Ты. Твой брат, муж и названная сестра. Бикон, Вейл, Атлас... твоя дочь. ВСЕ. Так что решай, Рейвен, решай, зная – своими словами ты, возможно, обрекаешь их на смерть. Где-то вдалеке завыли Гримм, привлеченные ее болью и страхом. Рейвен вздрогнула и отступила на шаг, лихорадочно пытаясь отыскать выход из тупика. - Я не позволю тебе, - наконец сказала она с уверенностью, которой не ощущала. - Каким образом? Убьешь меня? – усмехнулся Озпин, и бровью не поведя на приближающихся монстров. Опустив взгляд, он повертел в руках трость... и отбросил в сторону. – Что ж, давай. - Я расскажу остальным... - И что они сделают? Убьют меня? - Все вместе мы остановим тебя. - Остановите МЕНЯ? – он шагнул вперед, все так же сочувственно улыбаясь, безоружный, в неудобном для боя костюме, и Рейвен торопливо попятилась, испуганная, как никогда прежде, не в силах отвести взгляд от пылающего города, будто наяву слыша крики сгорающих заживо. – Я создал вас: Охотников, Королевства, все вокруг. Все, чего достигло человечество, оно достигло благодаря мне. Все, что я дал, я могу забрать. Все, что построил – разрушить. - Я не позволю тебе использовать меня! – прорычала Рейвен, привычно заменяя страх гневом, пятясь все дальше от приближающегося Озпина, пока не уткнулась спиной в дерево на краю поляны. - И что ты сделаешь? Сбежишь? Перестанешь быть моим человеком? Сделаешь себя слабой целью? Это было как выстрел в темноте, который сколько ни жди, как ни готовься, всегда прозвучит неожиданно. Последняя крепость телепортера, золотой билет в безопасность – побег, больше не был выходом. - Давай, Рейвен, я не стану тебя останавливать. Ты сделаешь то, что я прошу так или иначе... вот только просто сбежав, в тот день, когда Салем найдет тебя (а я позабочусь, чтобы она нашла), ты погибнешь напрасно, без всякой пользы. Он подошел вплотную, прикоснулся к клинку, отводя в сторону и тихо сказал: - Подчиняйся моим приказам. Действуй им наперекор. Следуй за мной. Беги от меня. Защищай меня. Убивай меня. Делай, что хочешь, Рейвен, – каждый из этих путей ведет меня к цели. Но если ты позволишь... я проведу всех нас по наилучшему пути, по тому, где будет меньше смертей, меньше боли и жертв. И там, в конце, всех вас будет ждать награда – жизнь без меня и Салем, конец войны. Все принесенные жертвы обретут смысл, все смерти станут ПОСЛЕДНИМИ. Если ты позволишь – я подарю твоей дочери мир, о котором мечтал тысячи лет. Мир, в котором ей не надо будет умирать. Гримм выли уже совсем рядом, но Рейвен едва слышала их, оглушенная грохотом собственного сердца. Яркие солнечные лучи озарили поляну, пробившись сквозь покров редеющих туч, но она видела перед собой лишь скорбное лицо, грустную улыбку и пылающий город в зрачках. Заглянув ей в глаза и прочитав в них ответ, ее учитель отступил на шаг. - Гримм уже рядом. Ты знаешь, что дОлжно сделать, Охотница. «Пока ты все еще Охотница...» - так и повисло в воздухе не сказанным, но всеми услышанным. Первый Беовульф выбежал на поляну... и сверкнувшая молния обратила его в пепел, пробив навылет и расколов дерево позади. С усилием, чувствуя, как хрустит напряженное как натянутая струна тело, расправив плечи, Рейвен шагнула вперед, мимо посторонившегося Озпина и легко взмыла в воздух, призывая пламя. Десятки тонких огненных змей собрались перед ней в клубок, шипя в извечной злобе и плюясь сверкающими искрами, напружинились, готовясь к прыжку... и мир взорвался нестерпимо белым ревущим потоком, сметя стадо Голиафов, как ребенок сметает со стола игрушки. Вся мощь Весенней Девы, хранившая Королевства сотни лет, обрушилась на Изумрудный лес, испепеляя, выкорчевывая с корнями, перерывая и оставляя после себя лишь изгрызенную воронками пустошь. Рейвен умела превращать страх в гнев. И не было на свете еще ни одного Гримм, который смог бы устоять перед одной из четырех Дев Ремнанта. Когда твари кончились, она повернулась к учителю, весь бой тихо простоявшему в стороне, даже не подобрав трость. Клубок огненных змей вновь собрался на протянутой ладони, готовый испепелить Вечного... и бессильно потух, когда рука опустилась, повиснув плетью, а следом на землю упал меч, обиженно звякнув, ударившись о похожий на клык камень, торчащий в центре поляны. «Подчиняйся моим приказам. Действуй им наперекор. Следуй за мной. Беги от меня. Защищай меня. Убивай меня. Делай, что хочешь, Рейвен, – каждый из этих путей ведет меня к цели» - набатом билось у нее в ушах. - Что я должна буду сделать? – прошептала она, спустившись поближе. - Она придет к тебе, когда будет уверена в победе, прямо перед или сразу после начала конца. Придет она убивать тебя или вербовать, ты встретишься с ней лично и когда это произойдет – ты приведешь ее сюда. Я знаю, твое Проявление позволяет перемещаться не только к людям, но и в место... пусть даже в этом случае требования для эмоциональной связи куда строже. Я сделаю так, чтобы с этим местом у тебя были связаны очень... сильные эмоции. И тогда... Он бросил ей что-то металлическое, тускло сверкнувшее золотом на вновь освобожденном от власти туч солнце. Выхватив предмет из воздуха, Рейвен разжала ладонь, разглядывая массивный золотой крестик, символ Братьев-Близнецов: разрушение и созидание, скрещиваясь, порождали Человечество. - Это детонатор. Здесь, под землей, есть бункер – в нем столько Праха, что хватит на десяток таких, как она. Если тебе повезет, ты даже успеешь сбежать. Когда это произойдет... что бы там ни было, счет пойдет на дни, недели и месяцы, новой Салем потребуется время на то, чтобы сожрать свое новое воплощение, разобраться в происходящем и вернуться в игру – от нескольких месяцев до нескольких лет. Тогда все, что мне останется – найти Выбор и... сымпровизировать. Рейвен вновь коснулась живота. Неожиданно разозлившись на куртку, что мешала ей дотронуться до дочери, рывком разорвала ее, мягко погладила бронзовую кожу... и содрогнулась всем телом, когда крохотная жизнь, растущая внутри, пошевелилась, в самый первый раз толкнув живот изнутри, будто отвечая на прикосновение. Сжав в кулаке крестик так, что ногти глубоко впились в ладонь, она сжала зубы, давя слезы, и сипло выдохнула единственное, что ей оставалось: - Хорошо. «Может, у меня получится придумать что-то после побега...» Опустившись на землю, она покорно ждала, засунув крестик в карман и обеими руками обхватив живот, в глупой попытке защитить дочь от древнего монстра, тяжелой, неровной походкой шагающего навстречу. Содрогнувшись еще раз, она сжалась, когда он остановился рядом, коснулся щеки и тихо прошептал, будто боялся, что кто-то подслушает: - Мое Проявление – манипуляция разумом. Я помогу тебе сделать все так, чтобы все поверили, приглушу боль – ты будешь чувствовать себя правой. Когда Разрушение окажется напротив – ты вспомнишь все, поймешь, что должна сделать. Рейвен зажмурилась, когда последняя линия обороны: притвориться что согласна, следовать приказам, а самой в это время – искать выход, пала. Она должна была знать лучше, когда думала, что может переиграть Озпина хоть в чем-то. - Позаботься о Янг, - единственное, о чем она попросила. - Даю слово. Знай, я бы никогда не попросил тебя о жертве, которую не готов принести сам. Когда ты уйдешь, я сделаю тоже самое и с собой – я не могу позволить себе передумать. Как будто ей было не плевать. - Мне жаль. - Надеюсь, ты действительно сдохнешь, Озпин. - Я тоже, Рейвен. Я тоже... ...Глубоко, прерывисто вдохнув, Рейвен с трудом протолкнула в перехваченное судорогой горло колючий зимний воздух, отшатнулась от монстра, оказавшегося даже страшнее, чем она думала раньше, выронив меч, попятилась спиной вперед. - Прости, Вороненок... – сказало чудовище, даже не пытаясь освободиться из ледяного плена. – Ко мне она пришла первому. Мне пришлось делать все самому. Прежде, чем он успел сказать что-то еще, монстра от нее загородила Вернал. Наставив оба дробовика на скованного врага, она обернулась через плечо, ошарашенно расширив глаза, когда увидела свою железную наставницу бледной и дрожащей, мелкими судорожными вдохами пытающейся заставить себя дышать. - Ты в порядке?! - Ей просто нужно немного времени, дево... - Завали! – рыкнула Вернал. – Рейвен! И тут она наконец справилась с дыханием, взяла под контроль обезумевшее сердце и прохрипела единственное, что сейчас имело значение: - Янг?.. - Я сдержал слово, Вороненок. Прямо сейчас у твоей дочери шансы выжить больше, чем у всего человечества.