let's go!

      Оглушительные биты врываются в помутнённое алкоголем сознание, эхом отдаются от стенок и убивают чувство страха. Для Феликса в новинку находиться в ночном клубе в компании горького соджу, громкой музыки и собственной никчёмности, но после третьей выпитой залпом рюмки он, наконец, ощущает свободу. Мерзко скребущее чувство внутри никуда не девается, но зато Феликс уже может позволить себе саркастически усмехаться, опустив голову, и даже заговаривать с барменом, вместо того, чтобы зашуганно глядеть по сторонам. Светловолосый парень за стойкой лишь сочувствующе кивает, наверняка даже не расслышав слов Феликса, потому что сам Феликс не различает свой голос среди окружающего шума. Жестом заказывает ещё одну порцию выпивки и чувствует тошноту — то ли от уже выпитого спиртного, то ли от жалости и сострадания в чужом взгляде, хотя наверное всё-таки второе. Хочется сорваться с места, переклонившись через стойку, и хорошенько вмазать здешнему бармену, но ведь в сочувствии по сути нет ничего плохого, да и Феликс не привык размахивать кулаками. Хотя иногда стоило. Определённо стоило. Например, пару часов назад, когда ему изменил парень.       Феликс заглатывает очередную дозу и сползает с высокого сидения, едва не поцеловав пол — в голове мутно, яркие огни пляшут размытой массой перед глазами, все звуки смешиваются в единый поток, Феликсу требуется несколько долгих секунд, чтобы сосредоточиться на голосе ди-джея, звучащем где-то в другой стороне. Он ловит бит, отстукивая подошвой ботинка, улыбается сам себе и ныряет в густую толпу, бросая самоуверенное «let's go!».       Тут тесно, жарко, чьи-то острые локти проходятся по феликсовым рёбрам, пока он в буквальном смысле плывёт среди вразнобой танцующих людей, пытаясь дрыгаться в такт — танцует Феликс неплохо, однако количество выпивки даёт о себе знать, знатно подпортив координацию. Он не думает о движениях, о том, как выглядит со стороны, просто доверяет телу, позволяя ему самому повторять заученные жесты на автомате. В голове как никогда пусто, даже жгучие мысли о предательстве отступают на задний план, когда Феликс полностью отдаётся танцу, забывая где вообще находится. Словно в дымке чувствует чужие касания — кто-то присоединяется к нему, касаясь спины, затем талии, посылает мурашки тёплым дыханием в шею. Феликс не сопротивляется, наоборот — подаётся назад, льнёт к незнакомцу, позволяя касаться себя там, где, наверное, не следовало бы, но отчего-то хочется. Хочется почувствовать чужие, другие руки там, где совсем недавно были его, этим словно сняв с себя печать принадлежности. Незнакомец шепчет что-то, но его руки, сжимающие ягодицы, отвлекают сильнее. Мягкие поцелуи в шею, мокрый язык, исследующий ушную раковину, прикусившие мочку зубы — алкоголь, кажется, в несколько раз обострил чувства, ибо уже от этого Феликс готов кончить прямо здесь, заглушая стонами музыку. «Как тебя зовут?» — улавливает он и глубоко вдыхает, потому что ловкие пальцы проникают под ремень брюк. Этот парень действительно полагает, что Феликс вспомнит своё имя, когда он вытворяет такое, или что, но Феликсу остаётся только промычать что-то невнятное и выгнуться дугой. На грани слышимости «Со Чанбин» куда-то в ухо, и вот его уже грубо тянут за собой, сжимая запястье.       Они оказываются в маленькой тёмной комнатке, пропахшей сигаретным дымом — всё, что успевает заметить Феликс, потому что его тут же прижимают к стене. Чанбин целует жадно, рвано, местами прикусывая чувствительную кожу, руки его путешествуют по всему телу, вынуждая Феликса метаться от ощущений и с жаром отвечать на ласки. Он запускает пальцы в чужие волосы, что оказываются довольно длинными, и сам уже целует шею, ключицы, пока Чанбин орудует с пряжкой его ремня. Длится это недолго, и вот на Феликсе уже из одежды лишь футболка, и та быстро стягивается через голову и выбрасывается куда-то в сторону за ненадобностью. Сам Чанбин раздеваться не спешит, вместо этого подхватывает обнажённого Феликса и, поддерживая под ягодицы, несёт на широкую кровать (о существовании которой Феликс узнаёт в эту самую секунду, когда со скрипом плюхается на матрас). Чанбин смотрит сверху вниз и медленно стягивает толстовку — Феликс впервые позволяет себе в открытую разглядывать нового знакомого. У того отлично сложенное тело, сильные руки, длинная чёлка, наступающая на глаза, и просто потрясная ухмылка (это Феликс тоже замечает только сейчас), не предвещающая, кажется, ничего хорошего. Он бы обязательно назвал Чанбина по-настоящему привлекательным, будь в состоянии мыслить здраво, но сейчас может только ёрзать на кровати и едва не скулить от желания — невыносимо. Чанбин будто нарочно возится с джинсами вечность, поглядывая на изнывающего Феликса из-под чёлки — издевается.       — Быстрее, — подаёт голос Феликс. Он звучит слишком низко и хрипло и кажется каким-то неестественным, неподходящим этому месту, этой комнате, ситуации вцелом. Осознание приходит за мгновение — Феликс собирается переспать с парнем, которого знает от силы минут десять, а если разобраться, то и не знает вовсе. Почему-то только теперь эта информация отчётливо складывается в мозгу, отрезвляет, приводит в чувства и возвращает в реальность. Реальность, где уже бывший Феликса всё такая же сволочь, а он в отчаянии пытается забыться, сначала в алкоголе, а затем в удовольствии. В голове хлопают хлопушки, блестящие конфетти кружатся в воздухе, разворачивается огромный транспарант с надписью: «НЕУДАЧНИК». Пожалуй, Феликсу и правда нужно мотать ноги отсюда, пока дело не зашло слишком далеко, но даже думая об этом, он не может сдвинуться с места. Не хочет.       Даже если потом он будет жалеть об этом и ненавидеть себя — плевать, просто плевать, потому что единственное, чего хочет он сейчас, — Чанбин. Это кажется неправильным, противоречащим обычному Феликсу, но может правда пора перестать быть обычным Феликсом? Обычным, скучным, обдумывающим свои поступки, придерживающимся морали и каких-то правил, и просто поддаться желанию, не думая о последствиях.       Закончить мысль ему не дают чужие пальцы, массирующие анальное отверстие, и тело, навалившееся сверху. Чанбин действует аккуратно, поцелуями отвлекая от неприятных ощущений, и ему хорошо удаётся — Феликс полностью сосредотачивается на мягких губах, обвивает руками плечи, притягивает Чанбина ближе, ещё ближе, чтобы он полностью заполонил личное пространство и не оставлял места для других мыслей, что так настойчиво стучатся в стенки сознания. Целовать Со Чанбина оказывается едва ли не наилучшим, что случалось с Феликсом, но парень, вероятно, не привык к долгим прелюдиям, потому что совсем скоро Феликс чувствует, как чужие пальцы заменил член. Чанбин двигается медленно, пока не входит до основания, полностью заполняя Феликса, и вряд ли протяжный стон может передать то количество удовольствия, которое он испытывает — бесполезно. Хочется кричать, умолять двигаться, потому что это невыносимо. Чанбин словно слышит внутренние мольбы и отстраняется, чтобы вновь толкнуться вглубь, в этот раз резче и грубее — так, что у Феликса звёздочки пляшут перед глазами. Он опускает пятки на ягодицы Чанбина, надавливает и сам задаёт темп, чем срывает с губ парня ещё одну ухмылку. Чанбин кажется по-особенному безумным сейчас — закусывает губу, смотрит горящими глазами прямо в феликсовы, и вбивается раз за разом, улыбается, когда тот гортанно стонет и просит ещё. И даёт Феликсу то, что он хочет — себя.       Феликс чувствует, что долго не продержится, и тянется к своему члену, но его грубо хватают за запястье. Чанбин мотает головой и хмурит брови, Феликс хочет как-то возразить, но тут же чуть не проглатывает язык — парень делает особенно глубокий толчок, будто в наказание за самодеятельность. Это действует незамедлительно — Феликс ощущает приближение оргазма, и когда Чанбин наклоняется и низким, но звонким голосом в самое ухо произносит:       — Ты потрясающий...       Феликс не выдерживает. Жмурится от волны удовольствия, охватившей всё тело, прижимает Чанбина сильнее за плечи, царапая кожу, и пачкает их животы спермой. Чанбин продолжает толкаться и вскоре тоже кончает, едва успевая выйти из Феликса и пачкая простынь.       Феликс приходит в себя спустя пару минут, пытается совладать со сбитым дыханием и буквально вырывающимся наружу сердцем. Чанбина он находит рядом, тот лежит на животе, повернув голову, и смотрит на Феликса с улыбкой — от неё внутри что-то ёкает и обрывается. Сейчас парень выглядит совсем другим, не настолько пугающим и таинственным, на лбу виднеются пара капель пота, а волосы спутались — Феликс тянет руку и расправляет сбитые пряди. Он вспоминает, что так и не сказал своё имя, поэтому произносит смущённо:       — Ли Феликс.       Чанбин смеётся, приподнимается, опираясь на локоть, и гладит Феликса по щеке.       — Повторим?