Почему иногда не выходят на старт

«Есть разговор. Зайдешь?» — Антон тупо пялился в телефон, пытаясь понять, правильно ли он определил отправителя. Видимо да, потому что следом пришла вторая СМС-ка: «Не молчи, пожалуйста.» Антон тяжело вздохнул — как же давно с этого номера не было никаких сообщений. Наверно с того самого пресловутого случая на прошлогоднем Чемпионате. Тогда — это были два последних дня, когда он переписывался с Мартеном. Он помнил эти дни очень четко, именно тогда все и закончилось. Отказ пожать французу руку, истерика Мартена, устроенная прямо на подиуме, и долгие и длинные СМС-ки друг другу, в попытке доказать свою правоту. Антон встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и набрал ответное сообщение: «ОК, буду через полчаса.» Мартен мерял шагами комнату, то и дело посматривая на часы. Что он ему скажет? Что ответит Антон? Фуркад очень боялся, что уже поздно что-то изменить. Что пропасть, которая пролегла между ними в австрийском Хохфильцене, уже непреодолима. Негромкий стук заставил Мартена вздрогнуть, он рывком открыл дверь и сразу же наткнулся на огромные серые омуты, которые смотрели на него с нескрываемым удивлением. — Антон… Ты все-таки пришел. — почти шепотом произнес Мартен. — Ну да. — просто ответил Шипулин. — О чем пойдет речь? Мартен чуть посторонился, давая русскому возможность пройти внутрь. Антон сделал несколько шагов и замер посередине комнаты. Закрыв дверь, Фуркад шагнул к нему и взял Антона за руку. — Тош, я не могу так больше, — Мартен поднес руку мужчины к своим губам. — Не могу без тебя… Антон молчал, внимательно глядя на Мартена удивленными глазами, которые, казалось, стали еще больше. Молчал, но попыток вырвать руку не предпринимал. Француз расценил это, как добрый знак и продолжил: — Мне плохо без тебя, Антон, очень плохо… я только сейчас понял, насколько ты важен для меня. Я так испугался, когда услышал, что ты можешь после этого сезона уйти из спорта… страшно потерять тебя навсегда… Антош, пожалуйста, скажи мне, что еще не поздно, что еще можно все исправить и сохранить хотя бы то, что между нами осталось. Антон, все так же молча, высвободил свою руку из мартеновских ладоней, и сердце француза пропустило несколько ударов: «Все, это конец. Конец твоей жизни.» Но, когда эти руки мягко легли ему на плечи и притянули к такому желанному телу, сердце забилось вновь с дикой скоростью. — Я тоже скучал по тебе, Марти. — голос Антона дрожал. — А что между нами осталось? И осталось ли? — Не знаю, — прошептал Мартен и потянулся губами к губам Антона. Он уже и забыл, какими сладкими могут быть эти сухие и обветренные губы. И ему ответили. Антон крепче прижал к себе француза и отвечал со всей пылкостью и страстью, на которую только был способен. Руки мяли и гладили все, до чего только могли дотянуться, сплетались так, что уже было непонятно, где чьи. — Хочу тебя… — не разрывая поцелуя, прошептал Мартен. — Пожалуйста… — Марти, нельзя… — простонал Антон. — Завтра гонка… — К черту гонку! К черту все! Я слишком долго ждал. — прорычал Фуркад, стягивая с Шипулина футболку. — Только ты… всегда ты… — Мартиии… — все другие мысли быстро улетучились из головы Антона, и он не мог думать больше ни о чем, кроме мужчины, что плавился в его руках. Когда они успели раздеться и оказаться на кровати, ни один, ни другой не помнили. Да разве это так уж важно, когда два, истосковавшихся по ласке, тела заново узнавали друг друга. — Смазка- то есть? — спросил Антон. Мартен, задыхаясь, завел руку за голову, вытащил из-под подушки тюбик и презервативы, и протянул их Шипулину: — Вот, возьми… — Готовился? — хохотнул русский. — Надеялся. — в тон ему ответил Мартен. Антон выдавил немного смазки на пальцы, чуть согрел, опустил руку к заветной ложбинке между ягодиц и аккуратно ввел один палец. Как же там туго… Антону даже подумалось, что второй палец ему уже точно не удастся протолкнуть. Мартен протяжно застонал, и Шипулина осенила догадка, от которой его бросило в пот. — Как давно? — прошептал он. — С Австрии… — сквозь зубы простонал француз. — С того раза… перед смешанкой… — О Боже… Марти… — Антон не верил своим ушам. — Никого? — Только ты… — Мартен подался бедрами вперед, насаживаясь на палец. — Ну, давай же… не тяни… И Антоха дал! Он долго и терпеливо растягивал любовника, не переставая при этом ласкать его, сочащийся от естественной смазки, член, не обращая внимания на нетерпеливые просьбы Фуркада. — Пожалуйста, Тош… хватит уже издеваться… я не стеклянный, не рассыплюсь… — выстанывал Мартен, комкая под собой простыни. — Хочу… хочу почувствовать тебя… хочу снова стать твоим… Это было последней каплей, и Антон сдался. Быстро раскатав презерватив по, стоящему колом, члену, Шипулин приставил его ко входу и одним плавным движением вошел в Мартена полностью, до упора. Несмотря на долгую и тщательную подготовку, Фуркад взвыл от боли, сжав кулаки и зажмурив глаза. — Тсс, уже все, Марти… сейчас все пройдет… — Антон замер, давая Мартену возможность расслабиться. Он нежно целовал его лицо, слизнув предательски скатившуюся слезинку, шею, плечи… все, куда только мог дотянуться губами, а где губы не могли достать, туда на помощь приходили ласковые руки. Наконец, Мартену удалось приспособиться, и он толкнулся навстречу Антону. Стоны, вскрики, тяжелое прерывистое дыхание, вперемешку со скрипом кровати, наполняли комнату. Эти звуки, слетающие с губ, уносили с собой остатки их разума. Глядя, как Мартен мечется по кровати, нервно комкая под собой простынь, слушая его протяжные пошлые стоны, срывающиеся на хрип, уловить в которых можно было только его имя, Антон уже не сдерживал себя, перейдя на бешеный темп, яростно вколачивался в распростертое под ним тело, каждым размашистым толчком подчиняя его себе все больше, утверждая свою власть над ним. — Маартии, — прохрипел Антон, — Посмотри на меня… И, когда эти глаза, горящие каким-то дьявольским пламенем, распахнулись, полоснув по нему, словно ножом, Антоха не выдержал и протяжно застонав, забился в оргазме. Чувствуя, как сильно пульсирует в нем член русского, Мартен кончил секундой позже. Они еще долго молча лежали рядом на, скрученных в жгут, простынях и только биение их сердец нарушали тишину. На следующий день Мартен на старт не вышел, сославшись на не очень хорошее самочувствие и, в принципе, не очень-то и соврал — задницу саднило так, что француз в полной мере понял странную русскую присказку Шипулина: «Шило в жопе». О пропущенном старте он не жалел — зато у Антона, его Антона, появился реальный шанс на золото. Он оглянулся и увидел своего брата. Тот, как-то неуверенно выкатывался в стартовый коридор. — Что с тобой случилось, Симон? — не удержался от вопроса Мартен. — Тебе плохо? — Все в порядке, Марти. Мне хорошо, очень хорошо. — и, с загадочной улыбкой, посмотрел на кого-то в толпе. Кто это был, Мартен так и не понял. Ближе к вечеру Антону снова пришло сообщение: — «Так между нами что-то осталось, Антош?» Он улыбнулся и быстро набрал ответ: — «Нет, Марти. Но что-то определенно началось.»