Блэк

      Всегда ценил друзей больше, чем кого-либо; зачем кто-то ещё, если есть друзья?       Меня зовут Макс, и эта история занимает далеко не последнее место в моей жизни.       Девушек всегда было много. И старше, и младше. Красивые и не очень. Умные и «лишь бы заткнулась». Часто забывал их имена, их существование. Не ценил, не любил, не помнил и не желал запоминать. Просто хотел. Если знал, что могу взять, всегда брал. Брал все, что давали. А, уж поверьте, давали. И в этом заключался смысл женского пола в моей голове. Не нуждался.       Я существовал в «плохих компаниях», это всегда интереснее - это риск, это адреналин, это воспоминания, это эмоции и это опыт. Я считал себя круче многих. Чем? Да ничем. Я просто был круче.       Больше всего я ненавидел сопляков, ботаников, маминых сынков и подкаблучников. С друзьями отчаянно пытались унизить, забить и высмеять перед обществом подобных, на наш взгляд, людей. Точнее, мы не считали их людьми. Они были слишком невыгодны нам. Из-за ботаников родителям звонила класснуха и приглашала в школу. Нас наказывали и мы сбегали из домов. Из-за сопляков и сыночков нас привозили в отделения, мечтали поставить на учёт в комнату милиции, а из-за подкаблучников от нас, нормальных пацанов, девушки требовали невозможного. Мы мечтали убрать каждого из них по одному.       Мы шатались по улицам в поисках денег на сигареты и пиво, чтобы успеть до закрытия киоска, в котором продавали малолеткам. Мы вешали на деньги лохов и устраивали «пивной пир», когда добивались своего. Мы строили шалаши и сидели на трубах. Мы добавились авторитета кулаками и детскими угрозами. Мы прогуливали уроки и не считали себя обязанными кому-то. И это было наше детство, наша правда. И наши правила. Правила, которые не мог нарушить никто.       Когда пришла мода различных субкультур, мы считали себя отдельной субкультурой. Вы уже догадались, кто возглавил нашу банду? Я. Мы называли себя Котами. Нет, не алкашами с лавочек у подъездов, а уличными, подранными котами, у которых одна ежедневная цель: выжить. Мы придумывали себе испытания, с которыми должен был справиться каждый. Иначе он вылетет из Котов и заимеет ужасную репутацию в районе, школе и, мы считали, в дальнейшей жизни. Девушек мы не брали, на них нельзя было полагаться, они ныли и не воспринимали наши правила всерьёз, они вообще не должны были знать о нас. Конечно, Вы правы, все мы много раз смотрели фильм «Бойцовский клуб».       Однажды класснуха сообщила, что в наш 10 класс переводится новая девочка. Ожидания у всех были разные, это обсуждали на каждом уроке и на каждом шагу. К нам никогда никто новый не приходил, все общались посредственно и только среди девочек были сплоченные парные команды. Нас это не волновало в первую очередь; нас мало что волновало, а особенно то, что происходило в школе. У нас была своя тусовка, в которую мы не хотели пускать никого чужого. Особенно, повторюсь, девушек.       Урок русского прервал директор и мы ждали, пока в очередной раз каждого из Котов назовут по фамилиям и вызовут на беседу. Мы стали, шепча, выяснять, за что нас могли призвать к объяснениям, но директор развеял наши подозрения, когда улыбнулся и договаривал: «...вы уже взрослые, так что хочу представить вам новенькую ученицу и надеюсь, что вы отнесетесь к ней с пониманием, просьба провести экскурсию по школе...", дальше я не слышал, мне было не интересно. Я воткнул наушники в уши и, закрыв глаза, ждал, пока закончится этот последний на сегодня урок. У нас были планы на этот вечер.       Я открыл глаза и увидел это. Черное существо с белым лицом. Мне хватило секунды, чтобы я заметил черные длинные волосы, черную одежду и.. я снова закрыл глаза. В наушниках играла альтернатива. Только на уроках я мог слушать не рэп, который мы слушали на улице, я к нему относился безразлично, но мне нужно было быть крутым, быть в теме. Я безмолвно любил рок и об этом мало кто знал. Периодически, открывая глаза, я убеждался в том, что русичка заставляет новенькую поведать о себе, задает ей вопросы по очереди, но я их не слышал. И не хотел слушать. Почувствовав, что кто-то дотронулся до моего плеча, я резко выдернул наушники из ушей и понял, что урок закончился. Я окинул взглядом класс - новенькая ушла. - Ты видел это?, - вылупившись спросил меня друг, неаккуратно запихивая тетради в рюкзак. - Ну видел, и чё? - Это пиздец, чё она такая чёрная вся?, - скорчив лицо, друг пошел к двери и остановился, чтобы подождать меня и Васька. - Хз, она готка по ходу, - сказал я. - Мне похуй. - Ты слышал, её зовут Октябрина, - заливаясь произнес Васёк, мы вышли из кабинета и молча спустились на первый этаж.       Я не хотел это обсуждать, в моих мыслях был только сегодняшний вечер, на который была назначена сделка между нами и пацанами из соседней школы. Мы должны были поднять достаточное количество денег, чтобы купить машину. Я чувствовал огромную ответственность за свою команду, я был лидером и должен был соответствовать. Я всегда был серьёзен.       Сделка не состоялась, я был очень зол и придумывал план, как найти денег на пиво. Деньги нашлись сами, мы нашли кошелек с 400 рублями, миссия на сегодня была выполнена, и я смог расслабиться. Мы пили пиво на трубах теплотрассы, на улице было темно и холодно, из подъездов гоняли, так мы и грелись... Сегодня мы запозднились, телефон давно вырубился, родители, наверное, обзвонились, а может и нет, было плевать. - К нам сегодня новенькая пришла, ебать она страшная, как моя жизнь, - допивая последние глотки пива, зачем-то сказал я. - Дааааа, она готка и ее зовут Октябрина, - Васёк начал угорать, посвящая остальных из Котов в подробности сегодняшнего дня, - Вся в черном, как смерть, бля... - Слабо её склеить?, - спросил кто-то, я даже не обратил внимания. - Я неее, Санёк, давай ты?, - угорая, сказал Васёк.       Санёк был самым трусливым из нас всех. Мы втроём были одноклассниками и дружили с песочницы. Он всегда пытался успевать за нами. Я знал, что он далёк от всего этого, что ему тяжело, но не кидать же друга. - Я её очкую, вон Макс пускай, ему же похуй с кем, пусть и замутит с ней, а?, - Саня обеспечил меня вниманием остальных, и я должен был согласиться, я и согласился: - Без базара, какие условия?, - спокойно спросил у остальных я.       Все залились смехом и стали проектировать разные ситуации, из которых либо я, либо она выходили лохами. Я ждал условий, я был серьёзен как всегда. - - Короче, подкати к ней, познакомься, договорись о встрече, на которой мы все над ней поугараем и скажем, что на спор, - предложили мне, и я уточнил: - А чё, если она сразу не поведётся? - Ну когда-то она сломается, все тёлки одинаковые, - Васёк был заинтересован явно больше, чем я. Он вечный подстрекатель. - Ну, похуй, забились, - я выкинул бутылку, закинул рюкзак на плечо и попрощался со всеми. За день я устал и хотел спать.       Докурив сигарету, я зашел в школу. В раздевалке я ждал её, чтобы наконец-то выполнить спор и оправдать ожидания моих друзей. Я смотрел в окно, до звонка оставалось минут 10, плевать, никто даже не заметит моего опоздания на урок. Я сразу увидел её, вся в чёрном на фоне белого снега, я невольно поправил свитер. И сам усмехнулся над своими действиями. В раздевалке никого не было или я никого не слышал. Я видел, как она зашла и сделал вид, что тоже пришёл только что, я повесил куртку на крючок и подошёл к ней: - Здарова, - выпалил я, встав сбоку. Она даже не повернулась в мою сторону. Я подошёл ближе и услышал Slipknot из её наушников. Тихонько дотронулся до её спины, и, вздрогнув, она вынула один наушник рукой с накрашенными чёрным ногтями и уставилась на меня, из-под длинных чёрных волос на меня смотрели большие голубые, как океан, глаза: - Мм? - Привет, говорю. - А, привет, - не отвлекаясь от своих дел, сказала она и пошла дальше.       Я начинал злиться, я знал, что мне нельзя проиграть спор. Я поспешил и догнал её, даже не подумав, как завести разговор. - Я Макс. Мы вроде как.. ээ... Одноклассники. - Да не волнуйся, мне нет до вас дела, я всегда одна и мне это нравится. - Я удивился, что она умеет произносить так много слов подряд. - Я тоже один, - почему-то ответил я, когда мы уже подошли к кабинету. Я открыл ей дверь, и мы сели по своим местам.       Весь урок я обдумывал детали своего плана, я должен был не подвергать её сомнениям в своей заинтересованности. Это было сложно. Я продумывал диалоги до мельчайших подробностей, проектируя, что она может ответить, не пошлёт ли она меня. У меня появилась новая цель. Дождавшись конца урока, я специально медленно собирал свои вещи в рюкзак и следил, чтобы она не ушла раньше меня. Мне было всё равно, останемся мы в кабинете одни или нет, я знал, что потом все узнают, что это спор и оценят мои старания. Я заметил, что она разматывает наушники и быстрее подошёл к ней: - Тебя, вроде, Октябрина зовут, - всё уже пошло не по плану. Я должен был показать ей, что я крут. - Угу. - А меня Макс, - опять промах. Она еле заметно улыбнулась, повернулась ко мне и, посмотрев прямо в глаза, сказала: - У меня нормальная память.       Я всегда отводил взгляд, когда смотрели мне в глаза. Я боялся этого и меня это сбивало. Я терялся в словах, в мыслях, я был слаб, когда встречался с кем-то взглядом. И будто бы она это знала. Она пошла к выходу. Следующий урок был физ-ра. Единственный урок, который я любил посещать. Я шёл за ней, но она шла не в сторону спортзала, шла к лестнице. - У нас физ-ра, зал внизу, - громко сказал ей в спину. - Я в курсе, но я освобождена от физкультуры, не пойду, - она повернулась, снова надела наушник и устранилась вверх по лестнице. Я понимал, что это был шанс. 45 минут, проведенных вместе, было бы достаточно, чтобы расположить её к себе. Я знал, что могу прогулять урок, но я не хотел. Гордость за себя взяла верх, я кинул рюкзак на подоконник и поднялся по лестнице. У нас странное расположение рекреаций в школе, будто бы круг. Спрятаться от посторонних можно было в выемках стен, где стояли скамейки. Я знал, что скорее всего она там. И я не ошибся. Я уже придумал, что ей сказать. И в этот раз всё должно пойти по моему плану. Не успел я сесть рядом, как она снова вытащила один наушник и, стараясь поймать мой взгляд, спросила: - Тебе что-то нужно от меня?, - Нет, это не был злой тон. Это было банальное любопытство. У любого бы возникли подозрения на мой счёт. - Хочу познакомиться с тобой, нельзя? - Я контролировал свои слова, подумав пол-секунды перед ответом. - Да можно, но я вряд ли буду тебе интересна, - Она говорила так спокойно, что я ненадолго забыл о споре. - Мне всё интересно. - Зачем ты соврал мне за первую минуту нашего общения? - Я не врал, - Я стал вспоминать, что такого мог сказать и забыть. - Ты сказал, что ты тоже любишь быть один - это враньё, - она пожала плечами и сделала музыку потише.       Я не врал. Я просто сказал то, чего не должен был говорить. Точнее, она не должна была придавать этому значения. - Ну да, я соврал, не знаю.. эээ.. я не знаю, почему. А вообще, у меня много друзей. - Ребята из класса? - Ага, мы давно дружим. - Это не твои друзья, дурак, - она опять смотрела мне в глаза. Я начал злиться. Никто не смел говорить так о моих друзьях, но мне нельзя было срываться. Я должен был ей понравиться. И я понравлюсь любой ценой. Спор важнее эмоций. - Можешь злиться, мне всё равно, - она переключила песню. И снова звуки барабанов и электрогитары вырывались из наушника, висевшего на её груди. Как она поняла? - Ты гот? - и снова всё не совсем по плану. Я её рассмешил, это уже прогресс. - А ты знаешь, кто такие готы?, - Все еще смеясь, она спросила и уставилась на меня. - Ну это типа те, кто.. эээ.. ходят в чёрном, слушают мрачную музыку и всё такое. - А какую музыку слушаешь ты?       Этого вопроса я не ожидал, но подумал, что если у нас будет хоть что-то общее, я стану ей ближе. И это была правда, ей я мог это сказать: - Рок. - Рок? Да не ври, - она снова рассмеялась. У неё был приятный смех, тихий и искренний. - Да бля... Я не вру, я слушаю рок, альтернативу и металл. - Ну и назови хотя бы пару примеров.       Я назвал. И не пару, а гораздо больше. Я заметил, как она удивилась. Я смог её заинтересовать. Мы обсуждали некоторые песни, делились, какие любимые, а какие нравятся меньше. К моему успеху, никто из учителей и учеников не проходили мимо. Нас никто не видел. И никто не мешал нам. Я не мог поверить и убедить себя в том, что мне комфортно с ней. Когда тема иссякла, мы замолчали. Я думал, о чем завести разговор. И в мыслях было пусто. Я потерялся. - Я не гот, - Она нарушила это молчание. - А кто ты? - Я люблю чёрный цвет... - и добавила: - И темноту люблю.       Я снова потерялся. Не знал, что сказать ей, как продолжить разговор. Но знал, что если предложу встретиться вечером, она не согласится. Ещё слишком рано. - А что ещё любишь? - А ты?, - она повернулась ко мне. - Я люблю жизнь, - не думая, ответил я. - Жизнь же нельзя любить. Жизнь можно жить. - От тебя прям веет тоской, - я подумал, что это может её обидеть и резко исправился: - Точнее от твоих слов, Октябрина. - Не называй меня по имени, - она сказала и отвернулась. Её что-то задело. - Почему? - Просто не называй. - А как называть? - Как хочешь... - недолго помолчав, добавила: - Или никак. - Как скажешь.       И мы снова замолчали. Я чувствовал себя очень странно и непонятно. Моя уверенность куда-то испарилась, а бегущая строка в моей голове говорила мне: "Давай, давай, давай". - Не хочешь увидеться как-нибудь? Погулять?, - выпалил я. - Не хочу, - она спокойно помотала головой в разные стороны.       Такого ответа я не ожидал. Снова провал. Тупая тёлка. Чё тебе не так? Я держал себя в руках, хоть так хотелось послать её нахуй, встать и уйти. Я не трачу время на тупых тёлок. - Почему? - Потому что нам это не нужно. - Бля, кому нам? - Тебе и мне. - Ну раз зову, значит нужно, - я заметно грубее разговаривал. Посмотрел на время, мы сидели так уже 30 минут. Еще 15 и звонок с урока, пацаны будут расспрашивать. - Хорошо, давай увидимся, раз, ты говоришь, тебе нужно, - на выдохе она сказала и посмотрела на меня.       Ура, победа! Я почти выиграл спор, я буду крутым, как всегда. Меня распирало от самолюбия. Мы договорились о встрече. Теперь нужно было как-то попрощаться с ней. - Лады, тогда до вечера, только не пугай меня, - я усмехнулся. - Постараюсь, - она улыбнулась и освободила меня от последующих слов, засунув свободный наушник. Я ушёл.       В столовой меня ждали друзья, я им сказал, что договорился увидеться. Подробности нашего с ней разговора им знать было не обязательно. Мягко говоря, они были в шоке. Я чувствовал себя крутым. Я был крутым. - Охуеть.. Один день и тёлка-волк-одиночка твоя, как таааак, - удивлялся Васёк.       Честно, перед тем вечером я волновался. Докуривая вторую подряд сигарету, я понял, что не хочу её унижать. Она и так, вроде, обижена жизнью, этого ей было достаточно. Я решил сказать друзьям, что она отменила встречу, что заболела или уехала по делам. Мне надо было сделать так, чтобы они туда не пришли. И придумать оправдание для себя самого. Я не помню, что я наплёл, но, не удивительно, а мне поверили. Я был смешон сам себе. Я пришел заранее на место и убедился, что друзей там нет. И закурил. Она подошла ко мне. - Ничё, что курю? - Дай мне тоже. - Фу, ненавижу, когда девушки курят. - Тогда тем более дай сигарету, - она протянула руку, я достал сигарету и дал ей. Закурил еще одну сам. Мы стояли на месте и молчали. - Ну, пройдёмся? - предложил я.       Мы шли, она долго курила и молчала. Я снова думал, о чём заговорить, что спросить. И ничего не придумал. Я убеждал себя в том, что мне не может быть приятно с такой, как она. Я её не хотел. - Мне бы нравилось в вашей школе, если бы не ты, - она снова первая нарушила тишину. - А чё я? - Тебе что-то нужно от меня. Но мне пока не совсем понятно, что, - она выкинула сигарету. - Да ничё мне не нужно, просто ты же новенькая, захотел тебя узнать, - я лгал. И я знал, что она это знает. - Почему тебя так назвали?, - мне пришлось перевести тему. - Мою маму звали так же. - Звали? - Звали, она умерла. - Э... Прости, я не знал, - Я редко чувствовал стыд, почти никогда. Натыкался на подобные ситуации, но мне не было стыдно. А сейчас было. - Теперь знаешь, - спокойно сказала она. И мы снова замолчали. И снова я поймал себя на мысли, что мне приятно молчать с ней. - Тебе холодно?, первая снова заговорила она. - Да не, а тебе? - Мне холодно, проводи меня домой.       Я не ожидал, почему-то всё с ней было наперекор моим ожиданиям. Я не чувствовал себя собой. Я не знал, должен ли я рассказать, что это спор или нет. Может и должен был, но я не хотел. И не рассказал. Она шла чуть впереди меня, мы говорили о чём-то, я не запомнил, потому что не думал. В первый раз я не следил за своими словами, не продумывал всё наперёд. Мы оказались недалеко от её дома и, когда подошли к подъезду, я сказал: - Побудь ещё. - Что "ещё"? - Побудь еще.. со.. мной, - я встретился с ней взглядом. И был серьёзен. Я сглотнул. - Давай в другой раз, правда холодно, до завтра, - она снова слегка улыбнулась, развернулась и зашла в подъезд.       В тот момент я будто приклеился к земле. Я мог шевелить только руками. И я закурил. Я смотрел, как она поднимается по лестницам. А она даже не смотрела на меня. Она поднялась на четвертый этаж и пропала в окне. Тогда я узнал, на каком этаже она живет. И в моих мыслях было либо пусто и темно, либо я не мог разобраться, что это. Немного (или много, не знаю) постояв, я пошёл домой. В первый раз мне хотелось скорее лечь спать, чтобы проснуться завтра.       Я проснулся с мыслью, что хочу в школу. Проснулся и не узнал себя. Я проснулся другим человеком. Придя в школу раньше, я ждал её в раздевалке, как вчера. Уже со звонком ввалились Васёк с Саньком и потащили меня на урок. Я ждал, что она зайдёт, опаздывает... Но её не было. Я врал друзьям. Конечно, это было не в первый раз, но в первый раз я делал это осознанно и нагло. Я уже чувствовал, что проигрываю спор. Пытался их убедить, что это хуёвая идея. Зачем нам эта "чёрная". Может она вообще сатанистка и сожрёт нас. Мне было противно от своих слов, хотелось себе въебать. И постоянно высматривал, не пришла ли она.       Когда кончились уроки, мы по привычке пошли на трубы. Пацаны заметили, что я не шутил, почти не разговаривал и думал... Я думал, почему она не пришла. Думал, чем вчера мог обидеть. Я даже думал, пойти к ней и спросить её об этом. Узнать, что случилось. Но я считал это постыдным. Надо бы заканчивать с этой хуйнёй, потому что творилось что-то странное. И самое ужасное, что эти изменения стал замечать я сам. И тут я услышал, что пацаны заговорили о том, что одноклассники ждут конца спора. Что им не терпится поугорать над ней. - Они чё, всё знают?, - сжав зубы, я пытался совладать со своей злостью и яростью. - Ага, мы еще вчера всё им рассказали на физ-ре, они ебать выпали, - ответил Санёк и заржал.       Я встал, взял рюкзак, на котором сидел и со злостью сказал: - Бля, пацаны. Нахуя?, - я слышал, что они что-то говорили мне в след, спрашивали, что со мной такое, а мне лишь снова хотелось отхуячить себя. Я пошёл домой такой дорогой, чтобы была возможность пройти мимо её дома. Я не знал, куда выходят окна её квартиры, поэтому остановился у подъезда и закурил. Каждая моя тяжка была длиннее обычной, я заметил, что у меня трясутся руки и пытался понять, чего я боюсь. А боялся я очевидного. Я боялся, что кто-то расскажет ей о нашем споре, предупредит её. Её реакция не была и не могла бы быть предсказуемой, она всё делала по-другому. Она была другая. И в первый раз в жизни я не смог посмотреть ей в глаза, я струсил.       Родителям, в основном, никогда не было дела, где я нахожусь: дома или нет. В тот день я даже не включал свет в комнате, чтобы ничего не мешало мне думать. Мне нужно было создать план, в котором я смог бы доказать ей, что я не хочу обижать её; не хочу, чтобы она отстранялась. Я прокручивал свои слова миллионы раз, добавляя новые отговорки, обвиняя во всем других людей. И в моем воображении она мне не поверила. Ни разу из всех моих попыток. Я уснул.       Снова явился в школу раньше обычного. Я обошёл раздевалку, а её чёрной куртки нигде не было видно. "Ещё не пришла." - пробежало в моей голове, и я выдохнул с облегчением первый раз за сегодня. В планах было дождаться её, сбежать с уроков и всё рассказать. Я знал, что она поймёт. У неё не будет выбора. Стоять у окна в раздевалке почти вошло в привычку. Сжимая зубы, я следил, чтобы мои руки не тряслись и, чтобы пацаны, которые скоро должны придти, ни о чём не догадались. Я стоял и высматривал, ждал, пока чёрное пятно разбавит горы снега, которые дворники и не пытались убрать ещё со вчерашнего дня. Я не замечал других, может, они и звали меня или что-то говорили мне, или нет, я не знаю. Мне было плевать. Я набрал Ваську и сказал, чтобы они не ждали меня. Сказал, что проспал и опоздаю на первый урок. И да! Мне, понятное дело, снова поверили, - это был случай почти постоянной практики для меня, я всегда просыпал.       Я около получаса неподвижно стоял и ждал, вот только она не приходила. В моей голове была только одна мысль: "иди к ней". Я сорвал пуховик с крючка, закинул рюкзак на самый дальний подоконник, перед этим достав из него пачку сигарет, и пошёл. Я шёл быстро, специально курил одну за одной, чтобы отвлечься от бессмысленных размышлений, я ещё вчера всё решил, и всё будет так.       Кода от её подъезда я не знал, но вырвать дверь для меня не составило труда. Поднимаясь по лестницам, я чувствовал внутри лишь странную тошноту. Точнее, будто кто-то выжимал мои органы словно половую тряпку. Это был страх, мне не было это знакомо. Я не знал, в какую дверь звонить, поэтому сначала прислушался. Ни за одной из них шума не было. Я подумал, а не лучше было бы у класснухи взять её номер под предлогом желания исправиться и провести экскурсию для новенькой?. Ха-ха. Вот класснуха мне точно уж не поверит. Пришлось полагаться на интуицию. Первую и вторую по счету двери никто не открыл. А чё я хотел от утра четверга? Нормальные люди работают. Я решил пропустить третью дверь и позвонить сразу в четвёртую. Меня ждал успех.       Мне открыла девушка в розовой пижаме и в больших и пушистых тапках с мордами собак. Я невольно улыбнулся. Длинные чёрные волосы были собраны на одну сторону, а её голубые глаза казались ещё больше и ярче без сантиметрового контура подводки. И это была Октябрина. - Я тебя ждала, заходи, - Мягким голосом произнесла она и, протягивая ко мне руки. - Давай куртку повешу.       Всё это время я молчал. Я просто смотрел на неё. И для меня она была самой красивой девушкой в мире. Но даже тогда я её не хотел. Или хотел. Но боялся. - У тебя чё, на работе предки? - У меня нет родителей, - Уголки её губ на полсекунды поднялись вверх и тут же упали. - Они погибли. - Прости, я думал, что только мама... эээ.. Ты типа одна живешь?, - Я никогда внешне не колебался, но мне казалось, что ей не надо ничего объяснять. - По бумагам с дедушкой, но он живет в деревне, у него там хозяйство какое-то, не знаю, я с ним никогда не общалась толком, - Она спокойно пожала плечами. - Ну, может чай хочешь или.. - Она замолчала, но я не успел ничего сказать, как она сама продолжила. - Блин, прости, я просто не смотрю телек, но ты включи, если хочешь. - Да не, давай чай, там холодно чёт, - Я повернул направо и показал ей жестом, что хочу помыть руки. Она включила свет и оставила меня одного. Я смотрел на себя в зеркало, держа руки под горячей водой и, не верил в происходящее. Вот только одного понять не мог: она знает или нет? Хотя вряд ли она пустила бы меня на порог, если бы кто-то опередил меня и рассказал ей правду. Мне стало спокойнее. Я вытер руки, выключил свет и прошел в кухню.       Квартира была обустроена очень по-простому, ничего лишнего или необычного. Кстати, всем ожидаемого чёрного цвета почти нигде не было. Октябрина клала сахар в чай: одну ложку, вторую и.. Половина. Откуда она узнала?! Она делала это так уверенно, будто мы уже вечность живём вместе. Даже моя мать не знает, сколько сахара я кладу в чай.       Она поставила передо мной большую изумрудного цвета кружку с чаем. Села напротив и, подперев голову рукой, снова смотрела на меня своими голубыми глазами и молчала. - Ты заболела?, - Я отхлебнул горячий чай. - А ты? - Чё? Я нет, - Я не понимал её этих вопросов с подковыркой. Но не был уверен в своем ответе. - И я нет. - А чё в школу не ходишь?, - С каждым глотком я специально обжигал себе язык. - Ты, наверное, единственный, кто это заметил. Да просто, не хочется, - Она слегка пожала плечами. - Ты голодный? Может бутер? - Да не, пасиб, - Я не хотел, чтобы, начав делать бутерброд, она отвернулась от меня. - Мне бы так, я тоже хочу жить один. - Тут нечему завидовать, но я уже привыкла. - И давно ты си...? Ну, ээ.. Давно одна живешь?, - Я замялся. - Год назад дедушка забрал меня, я думала поступить в колледж, но не успела подать документы. - Она заправила за ухо выбившуюся прядь волос. - Забрал? - Когда у детей умирают родители, они попадают в детдом. - Что-то блеснуло в её глазах, но она так же продолжала глазеть на меня. - Я.. - Специально задержал глоток чая во рту. - Ебать, я не знал...       Внутри меня словно что-то упало и я отвёл взгляд, это не была жалость, нет. Это было уважение. Впервые я кого-то уважал, кроме себя, сам не зная за что. Я даже не мог подумать, что у неё такая судьба. Я никогда не думал о других. Проходя мимо подъездов, наблюдая, как рядом с дверью стоят крышки гробов, я только сглаживал своё любопытство: кто умер, чё умер. Я не думал, что в тот момент у кого-то мир рухнул... И я попросил её рассказать мне всё. - Я закурю?, - она потянулась к пачке сигарет, лежавшей на углу стола.       И она рассказала мне. Рассказала, что была обычным ребёнком. Рассказала, что её родители погибли в аварии. Что они часто были на работе, и дела по дому приходилось делать самой. Что её отвезли в детский дом. Что она успела взять с собой только плеер и ни с кем не разговаривала. Музыка помогла ей пережить эту трагедию. Ненадолго она прерывалась и молчала, чтобы сдержать слёзы. И я это видел. Мы курили, она говорила. Я молчал. Когда я понял, что она замолчала, я тоже не знал, что сказать. Я подвинул стул ближе и взял её за руку. Мне не нужно было ничего говорить, и, уверяю, ей это нравилось. Её рука была холодной и лёгкой, она не стала сопротивляться. - Останешься или пойдёшь?, - Она не убирала руку. - Останусь.       Мы прошли в комнату, мне в глаза сразу бросилось множество фотографий в рамках. Она и её родители. Она была чертовски похожа на её мать. Октябрина развалилась на диване, стоявшем справа от меня и наматывала наушники на чёрный маленький плеер. Я окинул взглядом комнату еще раз. - А как ты слушаешь музыку? Только в наушниках? - Угу, у меня нет колонок, в этой квартире вообще ничего нет. - Она закатила глаза. - А можно я иногда буду прогуливать уроки у тебя?, - Я ненавидел школу, как и любой ученик. - Кстати, тоже думал свалить в колледж, но родители были против. - Как хочешь, но у меня нечего делать, тухляк.. - Она поморщила нос и положила плеер на тумбочку. - А ты послушный мальчик. - Усмешка.       Мне было плевать. Я просто хотел быть рядом. Хотел быть уверенным в том, что с ней всё в порядке. С этого дня я чувствовал ответственность за эту девушку. Я бы разорвал любого, кто захотел бы причинить ей боль. С неё было достаточно.       Я всё ещё всматривался в висевшие на стене фотографии и не чувствовал её взгляд на себе. Я оглянулся, она лежала, закрыв глаза. Мне пришлось сдержать в себе желание пролежать вечность вот так - с ней рядом. Я вспомнил, зачем пришёл. Я должен был рассказать ей про спор. Но как? Сегодня на кухне мы сблизились, и оба это знали. И больше всего я не хотел рушить эту близость. Меня безумно тянуло к ней, я захотел её здесь и сейчас, но снова зарыл это всё подальше в себе. Нет, я всё расскажу. Но не сейчас. И опять это желание сломать себе нос. - Я пойду, ээ.. У меня, короч, рюкзак в школе, надо забрать. - Уже близился конец последнего урока. Я пробыл с ней три часа. Мне казалось, что я только пришёл. - Угу, просто закрой дверь, чтобы щёлкнула, - Она не открыла глаза, а я смотрел на неё. - Я понял, спасибо за чай... - Я остановился в проёме двери, почувствовал её взгляд в спину и улыбнулся. - Ваще я рад, что ты не болеешь. - Я надел кроссовки и закрыл за собой дверь.       Я спускался по лестницам и улыбался всю дорогу до школы. Ваську с Саньком пришлось снова соврать, сказав, что нечаянно прихватил ключи матери, якобы, ходил отдать. Они всё ещё были заинтересованны спором, но уже меньше. - Ну чё там, Чёрная по ходу чует подвох, проёбывает школу, - Васёк харкнул в снег. Мои кулаки стали невольно сжиматься, но палиться было нельзя. - Да пацаны, похуй на неё, давайте лучше поищем лаве на пиво, - Пытался увильнуть от темы и у меня получилось. - Воооо, Максон, а то чёт тебя не узнать было, - Санёк заржал и слегка ударил мне кулаком в плечо.       Я помню, как уже вернулся домой и лёг на кровать. Моего ума снова не хватило, чтобы спросить у неё номер. Я хотел пожелать ей спокойной ночи и больше всего надеялся, что завтра она не придет в школу. Перед тем, как заснуть, я обратил внимание на свою слабенькую аудио-систему, стоявшую на компьютерном столе. И у меня созрел гениальный план.       Я проснулся раньше будильника и должен был убедиться, что она не попадёт сегодня в школу. Я положил колонки в рюкзак и, одевшись, вышел из дома. По пути зашел в магазин и купил две пачки сигарет. Себе и ей. Я ненавидел, когда девушки курят, но только не она. Мне нравилось всё, что она делает. И я хотел, чтобы она это знала.       Я поднялся и позвонил в дверь. До первого урока был ещё почти час, и я знал, что, даже если она и собралась, то ещё не вышла. Мне не пришлось ждать долго, она открыла, и я вновь увидел эти глаза. Только сегодня они были грустные и будто пустые. Я понял: она плакала. - Пустишь?, - Я протянул ей пачку синего Винстона. Она улыбнулась, и я, наверное, тоже.       Она молча пропустила меня, встала, прикладываясь на стену плечом. - Ты вроде хотел прогуливать школу "иногда".. - Я слышал, она улыбалась. И ничего не ответил.       Я сам прошёл в комнату, переложил с тумбочки всё лишнее на стол, открыл рюкзак, достал оттуда свою аудио-систему и поставил рядом с её кроватью. Я чувствовал, как она, не понимая, смотрит. Я возился с проводами, сидя на корточках, когда она подошла сзади и, нагнувшись, обвила мою шею руками. Я приложился лицом к её руке, обнявшей меня, и мне никогда до этого не было так хорошо. Для меня время остановилось и, я не знаю, сколько мы так простояли. Может, несколько секунд или минут десять, я не заметил.       Я наладил провода, сел на край кровати и воткнул AUX в её плеер. Переложил ей его в руку и откинулся назад. Мы слушали музыку долго, наверное, несколько часов. Не думая, я обнял её и она положила голову мне на плечо. От её волос пахло шампунем и табаком. Я был счастлив, как никогда не был. Я не двигался и еле дышал. Она прошептала "спасибо" мне на ухо, и по моему телу пробежали мурашки. С уверенностью я снова отложил на потом историю о том, как я хотел её обмануть. Точно не сейчас. Я почувствовал, как её голова стала тяжелее, а дыхание более ровным, она уснула... Я тихонько переложил её голову на подушку, накрыл её пледом. И даю руку на отрубание, я знал, что она проснулась. Но не открывала глаза. Я сидел рядом и не мог оторвать взгляд от неё, как маньяк. В тот момент я понял: сделаю всё, чтобы она была моя.       Я зашел на кухню и мне сразу бросилась в глаза пепельница, в которой лежала куча докуренных сигарет. Она не спала всю ночь. Я слегка убрался, собрал мусор в пакет и, одевшись, взял его и пошёл домой. Я не помню, когда последний раз я думал о своих друзьях. Может, они гуляли сейчас.. Или нет. Я не знаю, но мне не хотелось идти к ним. На телефоне я набрал СМС: "Позвони мне, как проснешься", но не отправил, потому что номера Октябрины у меня всё ещё не было. Я думал о том, что обязан рассказать ей про спор, думал, с чего начать этот разговор и нужно ли что-то утаить от неё. Снова думал, какая может оказаться реакция. Я очковал. Я лежал в тишине и думал о сегодняшнем дне. О музыке, которую мне так приятно было слышать. О том, что я впервые позволил кому-то сделать выбор, сделать его за меня. О том, что я никогда не чувствовал себя так тепло ни в чьих объятиях. О том, что я её хотел.       Когда я встал с кровати, желудок издавал голодные звуки, и я сделал себе бутерброд. Но, по-моему, я его не съел. Я не мог отвлечь себя от мыслей об Октябрине и зачем-то засунул сменные трусы, чистую футболку и зубную щетку в рюкзак. Я не знал, когда вернусь домой. По дороге я купил сигареты, какой-то еды и пошел к ней.       Она открыла дверь и сразу сказала: - Я знала, что ты придёшь, - Её голубые глаза уже не были грустными, на меня смотрела девушка, которую я полюбил.       Я скинул рюкзак и куртку и, прижав её к себе, уткнулся ей в шею. Она засунула свою руку мне под футболку и провела ей по спине. Я слегка вздрогнул - рука была как обычно холодная.       Она взяла пакет с едой, разложила продукты, и мы приготовили макароны с сыром. Мы смеялись, шутили, разговаривали, ели. Она закинула свои ноги на мои, и мы оба закурили. Наверное, было уже поздно, но спать совсем не хотелось. Мы договорились посмотреть на компьютере фильм и только потом разойтись спать по разным комнатам. Еще не закончились начальные титры, когда я не смог удержаться и подвинул её к себе. Она не была против. Мы закончили целоваться, когда вновь услышали начальную заставку 20-век фокс. Тогда она встала, выключила компьютер и вернулась ко мне. Я стянул с неё и с себя футболки, и её тело было горячим в отличие от рук. Я безумно её хотел, но был уверен, что я буду у неё первый и не хотел спешить. Но она сделала всё сама. Нет, конечно, меня никто не заставлял, но на тот момент я не мог ни о чем думать. Ещё никогда до этого я не получал такого удовольствия от секса. Я её любил. И сказал ей об этом. - Я знаю, - Тихо произнесла она, и мне не нужен был взаимный ответ. Я и так это знал.       В ту ночь она уснула раньше меня, я ещё долго просто лежал и не думал ни о чём.       Я проснулся один и посмотрел на часы: 13:29. Не люблю спать до обеда, потом голова болит. Но не сегодня. Сегодняшняя ночь сама всплыла в моей голове, и я ненароком улыбнулся. Поднявшись, я прошёл на кухню, где меня ждал мой остывший чай и завтрак. Из ванной издавались звуки льющейся из душа воды. Я постучал, Октябрина открыла дверь. Я зашёл, разделся и залез к ней. Я не мог себя контролировать, и сегодняшняя ночь снова повторилась, только в другом месте. Я чувствовал, что живу, когда ей было хорошо. Она прижалась ко мне всем телом и еле слышно сказала: - Только не обманывай меня.       Волна стыда и страха чуть не свалила меня с ног. Я резко вылез из ванной, вытерся полотенцем и пошёл в комнату. Оделся и, высушив волосы полотенцем, вышел из её квартиры. Я сразу пожалел, что вспылил. Понял. что повёл себя глупо, что даже сейчас я не смог не обидеть её, что, скорее всего, она сама всё поняла. Мне хотелось блевать от себя самого. Я чувствовал себя ничтожеством. Я им был. Я хотел прибежать к ней снова, встать на колени и орать что есть сил, как я её люблю. До этого я не верил в любовь, не знал, что она существует. Я ненавидел себя, своих друзей, этот спор, эту школу. Я знал, что она может меня понять, что скорее всего так и сделает, но я оказался лютым слабаком. Может она даже меня простит, только мне этого мало. Я жалел, что вообще ввязался во всё это. Сейчас пил бы себе пиво на трубах и искал способ найти денег. Но я уже в этом, я уже в ней и только с ней я чувствую, что живу.       Я начал с самого простого на мой взгляд, договорился с друзьями о встрече и должен был им всё рассказать. Я так и сделал. Ну, если сказать, что они охуели, то это не сказать ничего. Конечно, ни один из них не высказал своё мнение мне в лицо, но когда я ушел, я уверен, для них это была любимая тема для разговора. Но мне было плевать. Я пошёл домой. К себе.       Я часто не ночевал дома, и родители знали, что спрашивать, где я был - бессмысленно. Мне было паршиво от того, что я бросил её одну, что ничего не объяснил, но я не хотел никого видеть.       Я проснулся по будильнику и пошёл в школу, засунув наушники в уши и слушая то, что мы слушали с Октябриной в тот вечер. Меня это немного успокаивало. Естественно, не до такой степени, чтобы я не сбил кулаки об шероховатую поверхность дома, под балконами которого проходил. В этот день я не ждал Октябрину у окна, я знал, что она не придёт. В субботу у нас было мало уроков, но мне надо было отвлечься и я планировал отсидеть их до конца. Васёк крикнул меня и, когда я к нему подошёл, он сказал: - Максон, без обид, но это не мы ей сказали. - Дальше я уже не слышал, я сорвал куртку и несся к дому Октябрины. Меня опередили, меня просто нагнули, как ребёнка.       Моё дыхание сбилось еще примерно на пятой минуте, но мне было плевать. Я звонил ей в дверь, но никто мне не открывал. Точнее, там никого не было, и я был в этом уверен. Я еще раз ударил кулаком в стену правее двери, и на ней остались следы крови. Я сидел на лавке около ей подъезда пока не стемнело и пока я не увидел черный силуэт, остановившийся рядом со мной. Я попытался что-то сказать, но это было больше похоже на внутренний вопль. - Тебе руки обработать надо, пойдём, - Октябрина жестко схватила меня за локоть и провела к себе.       Она лила какое-то бесконечное количество перекиси на мои руки, раны щипало. Она не слышно плакала. Я развернул её лицом к себе и уверенно заговорил: - Прости ме.. - Вот только не извиняйся, - Дрожащим голосом сказала она и смахнула слёзы тыльной стороной ладони. - Это мне надо извиниться. Прости, что я поверила тебе. - Слёзы падали на пол с её щек. - Прости, что я такая же дура, как и все.       Я смутно помню, что ещё она говорила, потому что я просто смотрел на неё и чувствовал холод, тонкими каплями стекающий по моим щекам тоже. Не помню, когда я последний раз плакал. Мне нужно было собраться, и что-то неведомое мне помогло. - Я тебе не врал, с самой первой минуты у меня не получалось врать тебе. Я хотел рассказать, но когда бы я это сделал?, - Она смотрела на меня и сдерживала новый поток слёз. - Я клянусь, я полюбил тебя. Я люблю тебя и это чистая правда. Ты же знаешь это, это нельзя выдумать, это нельзя солгать, - Я умолял и уговаривал её. И себя. - Я тоже так думала, Макс, - Она первый раз назвала меня по имени и это четко осталось в моей памяти навсегда. - Просто ответь: мне уйти? - Уходи, - Она сказала это с безразличием. С таким безразличием, которое больно воткнулось мне в грудь. Тогда я не мог подумать, что такие раны не заживают.       Я посмотрел на неё и всеми усилиями попытался сказать взглядом, что люблю её. Я знал, что она поняла. Но ей нужно время. И я никогда так не ошибался...       Сейчас мне 25 лет, у меня есть жена и ребёнок, я их очень люблю, но теперь я не люблю себя. Не знаю, может это когда-нибудь пройдёт, а может и нет. В моей жизни не проходит ни дня, когда бы, существуя, я не вспомнил бы Октябрину. Я жил только два раза: 8 лет назад и, когда у меня родился сын.       29 ноября 2010 (число и месяц выдуманы) мне сказали, что Октябрины больше нет. Это означало, что мою душу она забрала с собой. Она написала мне письмо, с содержанием которого я не хочу Вас знакомить, пусть хотя бы это будем знать только мы с ней. Чтобы удовлетворить Ваше любопытство, коротко: она убедила меня в том, что мои чувства были взаимны. И что она решила уйти не из-за меня. Возможно, она сделала это, чтобы я чувствовал себя менее виноватым, но мне всё равно. Я обещал себе, что буду с ней. И я с ней, как бы смешно ни звучало.       Уже 7,5 лет я рассказываю ей всё, делюсь с ней, иногда включаю те песни, которые мы слушали вместе, но мне делается слишком паршиво, и надолго меня не хватает. Я иногда кладу ей пару сигарет, иногда "не разрешаю курить". Ну да, можно посмеяться надо мной, я болен. Я вылечиться от этого невозможно.       Не знаю, были бы мы вместе, если она была бы жива. Может и нет, но мне тоже плевать. Я навсегда запомню её образ, запах, вкус губ и смех. Мне часто мерещится, что я слышу её голос у других девушек и, когда прислушиваюсь, думаю: "нет, не то". И почти всё мне кажется "не тем".       Я больше не появлялся в школе, через год я забрал документы и поступил в колледж, который не окончил. Если Вам интересно, конечно.       Конец.