Okabore - чудо безответной любви

За окном стылое межсезонье, февраль, который скоро уже сбросит зимнее оцепенение и зацветёт нежным сакуровым цветом… Совсем скоро, но ещё не сейчас. В комнате холодно и пустынно, обстановка простая, если не сказать скудная, хотя места достаточно: шкаф в нише, стол со стулом, низкая тумба. За пустым столом в тени не сразу заметишь одинокого человека, что молча курит и смотрит в окно — не первый час, наверное потому его присутствие здесь почти перестало ощущаться. Даже запах дыма и сигарет не задерживается из-за раскрытого настежь окна и ветра, который сдувает пыль и ломкие лепестки с букета хризантем, давно высохших в вазе на подоконнике. Его любимое место. Его келья. Его храм. Сколько строчек родилось здесь, сколько непролитых слёз, задушенных воплей и стенаний, сколько воспоминаний жило и умирало в этих стенах — не счесть. Сколько мысленных бесед звучало, сколько незримых собеседников побывало здесь, даже не подозревая о существовании этого места… Зато лишь здесь они рассказывали ему в тишине свои самые заветные тайны. И именно поэтому он приехал сюда в это самое хмурое время перед началом весны: здесь он мог получить ответы на все свои вопросы. В одиночестве, в тишине, в полной отстранённости от мира — здесь жило его прошлое, самый мудрый и бесстрастный советчик. Сегодня ему нужен был особый совет. Нечасто в его жизни давала о себе знать эта его особенность — бисексуальность, и в большинстве случаев она не доставляла неудобств. Он менял девушек, как перчатки, просто не давая себе возможности полюбить, совсем никого, так что скоро и интерес к мужчинам перестал беспокоить: полюбоваться можно и на расстоянии, можно попасть в общую компанию, выпивать вместе, общаться, даже подружиться можно, а физическое влечение — на откуп бесконечным подружкам, всё новым и новым. Правда, пришлось поставить крест на возможности длительных отношений, потому что изменять, даже мысленно, он бы себе не позволил. Но и сама возможность отношений умерла ещё в юности, когда его первая и единственная невеста бросила его без объяснений. Тогда спасла работа, группа и музыка, но боль, пережитую тогда, он носит внутри до сих пор. Трусливо, возможно, но он не хочет такого вновь и не хочет даже случайно заставить так страдать того, кто полюбит его. Поэтому он больше не любит, только влюбляется — красиво, вдохновенно и почти безболезненно. Во всяком случае, терпимо. А этот человек когда-то врезался в его память мгновенным чётким негативом, одним взглядом, одним слепком эмоций, которые и теперь, спустя несколько лет, не потеряли своего очарования. Впервые их пути пересеклись почти 15 лет назад; та памятная встреча, когда он увидел этого человека другими глазами, глазами влюблённого, — лет 7 назад, но тогда это было мимолётно, как жизнь бабочки или цветение сакуры: вспыхнуло, согрело и медленно угасло, оставив лишь приятное послевкусие. Если бы потухшие, казалось, угли не сохранили немного тепла и не разгорелись вновь, когда около полугода назад он случайно разговорился с одним из друзей о том человеке. И все эти полгода ему не было покоя, потому что он вдруг рискнул всего лишь помечтать. А мечты — страшная вещь, это понимаешь только со временем, с возрастом. Они нереальны, нематериальны и почти ни на чём не основаны, но они питаются твоими чувствами и растут, разрастаются в настоящих призраков — демонов, которые после ходят за тобой по пятам, являются в сны под личиной твоей самой сладкой фантазии и требуют ещё эмоций, ещё мыслей, ещё душевных сил — и так без конца. Он вырастил себе такого демона, и этот демон стал настолько сильным и безжалостным, что он больше не имел сил его кормить. И потому вчера он приехал сюда. Этой ночью он опять видел те же волшебные сны и мечтал до беспамятства, строя самые невероятные планы знакомства и завоевания внимания того, чей образ стал личиной его демона. Но серое холодное утро отрезвило разум, и после демонов с ним заговорили светлые божества. И он признал, что создал демона сам. Признал, что тот человек не смог бы стать ему даже другом: слишком они разнились изначально и слишком развела их ещё и сама жизнь. И ведь он знал это с самого начала — но фантазии, жестокие фантазии… Этим утром он говорил с тем человеком обо всём: о своих чувствах и знании, о нём, о себе, о любви и скором цветении сакуры. Поговорил с ним в первый и в последний раз лично, наедине и откровенно — будто совсем наяву, даже вслух. И наваждение пропало, призрак начал таять: не исчез сразу, о нет, и ещё не одну ночь он будет возвращаться и соблазнять опять, но основную силу он утратил безвозвратно — теперь надо лишь не терять головы и не поддаваться. Не мечтать и не думать. Но это он сможет. Ветер мощной волной ворвался в распахнутое окно и зашелестел сухими цветами в вазе. Человек за столом затушил сигарету, встал и подошёл к окну: низкие облака неслись с моря всё быстрее и таяли по дороге, светя пятнами голубого неба в разрывах боков. Солнечные лучи пробивались изредка сквозь эту пелену и ласкали мокрую землю и голые ветви деревьев, которые уже заждались тепла. Человек вдохнул полной грудью, зажмурившись от переполнявших чувств: в воздухе уже пахло весной.