***
Смена заканчивается ровно в двенадцать, и к этому времени Отабек не чувствует ног, но несмотря на физическую усталость, в целом он чувствует себя довольно хорошо. Ну, в отличии от Виктора, его напарника, которые едва шевелит языком от усталости. — Заебало, — с тяжелым вздохом произносит Виктор, теребя в руках полупустую пачку сигарет, но в итоге сминает ее окончательно и кидает в ближайшую урну. — Юри уже неделю обещаю, что брошу, но с этой, блять, работой никакого шанса. — Ты загнал себя в последнее время, он просто беспокоится, — задумчиво отвечает Отабек. Размышления о семье друга почему-то всегда заставляют его предаваться непонятной грусти. Будучи свидетелем их первой встречи, он помнит ту безумную искру между ними, зависимость, которую они испытывали друг от друга в первое время отношений. Сейчас, когда Виктор и Кацуки вместе уже пятый год, ужасно больно видеть, как их чувства неминуемо угасают. Два его лучших и единственных друга с каждым днем отдаляются все больше, и он ничего не может поделать с этим. Это по-настоящему ранит. — Не против, если я зайду к тебе завтра ближе к вечеру? Мне срочно нужна помощь психолога в твоем лице. На лице Отабека нет и тени улыбки. Ему не смешно. — Приходи. Бар в твоем распоряжении. Лицо Виктора угрюмо-печальное, уставшее, очевидно, весь этот груз, что ему приходится нести в одиночку, слишком тяжелый, ему неимоверно трудно сейчас. Черт, как бы Алтын хотел помочь. Виктор бросает тихое «до встречи» и уходит в противоположную сторону, оставляя его наедине со своими мыслями. Отабек расслабляет галстук и в пользу позднего времени решает двигаться домой. Хотя, честно сказать, язык не особо поворачивается назвать домом ту вечно холодную и пустую конуру, возвращаться в которую нет ни капли желания. Алтын никогда не признавал публично того, что ему одиноко. Раньше он считал, что работы для него будет вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя сиротливо, но с каждым днем приходит все больше понимания того, что это не так. Одноразовый секс без обязательств превратился из чего-то необычного в повседневную рутину, все это просто мерзкий шлак. «От саморазрушения к саморазвитию». В жизни Отабека все с точностью до наоборот, черт бы ее побрал. Он не торопясь уходит с набережной, решая свернуть через переулок, чтобы не тратить много времени на дорогу до дома. Алтын поворачивает за угол, и все происходит в одно мгновение. Он на автомате уворачивается от летящего в его сторону кулака и ударяет ребром ладони туда, где предположительно находится кадык соперника. Слышится глухой стон, человек перед ним падает на колени и начинает удушливо хрипеть, держась за горло. Отабек вытаскивает из кобуры пистолет и приставляет к светлой макушке. — Кто ты такой? — холодно спрашивает он. — Воу, парень, — неизвестный смеется, сильно кашляя. — Расслабься. Думаю, никому из нас не нужны неприятности. — Я задал вопрос, — громко говорит Отабек, еле сдерживаясь от того, чтобы не двинуть ему по уху прикладом. — Мы ведь оба знаем, что ты не выстрелишь. Самоуверенность парня выводит Отабека из себя, его нахальность и непокорность заставляют его буквально дрожать от гнева. И ему, идиоту, нравится неподчинение глупого мальчишки, что стоит сейчас перед ним на коленях. Отабек матерится, хватает его свободной рукой за длинные волосы, чтобы увидеть лицо, и приставляет дуло прямо ко лбу. Никогда еще он не видел подобной мужской внешности. Невероятно красивый, с горящими зеленью глазами и усмешкой на губах, Алтын дает этому милому ангелу не больше семнадцати. Блять. — Уголовный розыск, малыш, — с расстановкой произносит Отабек, наклонившись к его лицу. — При малейшем желании я сделаю так, что в любому секунду твои мозги будут украшать стену позади тебя словно ебаное граффити. На твоем месте я бы не вел себя так борзо. Вполне ожидаемо, что угроза никак не влияет на парня, вместо положенного страха его физиономию украшает издевательская усмешка. На мгновение Отабек теряется из-за подобной безрассудной смелости. — Дядя полицейский, пожалуйста, отпустите, я больше так не буду, — намеренно писклявым голосом произносит парень, имитируя испуг. — Рот закрыл я сказал. Как делать нечего пойдешь по уголовке за нападение на представителя власти, только пикни, — Отабек срывается на грозный рык, гневно глядя в большие глаза напротив. Никто за годы службы не приводил его в такое бешенство, как этот наглец за какие-то несколько минут. — Я так не думаю, — демоническая ухмылка появляется на лице подростка, он цепляется ладонью за пистолет (чего пугается Отабек, думая, что тот решает просто перехватить оружие), опускает его ниже вместе с рукой Алтына и нарочито медленно проводит языком по холодной стали. Отабек забывает, как дышать. Блять, что делает этот маленький… — Ну же, арестуй меня, — Алтын не может оторвать взгляд от этой картины, словно загипнотизированный, он невольно облизывает губы, сгорая от желания. Чертов мальчишка выглядит слишком горячо, никакая шлюха в его жизни не заводила его до такой степени, как он, просто облизывая гребанный пистолет. — Надень на меня наручники. — Ты безумец, — дрожащим голосом произносит Отабек. — Не больший, чем ты сам, — шепчет в ответ мальчик, соблазнительно улыбаясь. Алтын начинает задыхаться. Он хочет этого искусителя, как никогда никого не хотел. Да, это нарушение закона, да, он хочет совратить его, но Отабек не простит себе, если не испробует наглеца, что заставляет сходить с ума и забывать о принципах, по которым он жил годами. Плевать. Он так сильно хочет его. — Только дернись, — Отабек рывком поднимает довольного парня с колен и, быстро обыскав его на наличие оружия или ножа (кто знает, что в голове у этого сумасшедшего), ничего не находит и крепко хватает того за плечо. — Пожалеешь. — Ох, неужели меня ждет наказание? — игриво спрашивает парень. Отабек ненавидит его всей душой, но в то же время он не в силах перестать представлять, как будет втрахивать это маленькое тело в кровать. Черт. Он слишком возбужден и зол. Гребаный мальчишка. — Закрой рот, блять, — процеживает сквозь зубы Алтын, с силой обхватывая тонкую руку парня, но тот не издает ни звука, лишь продолжает самодовольно ухмыляться и пронизывает Отабека похотливым взглядом. Хочется убить его прямо здесь. Дорога до квартиры проходит как в тумане, Отабек вне себя от гнева и возбуждения, поэтому как только дверь захлопывается за ними двумя, ему сносит крышу. Хрупкое тело мальчика с громким стуком ударяется о стену прихожей, кажется, тот больно ударяется лопатками, но Алтыну плевать. Он с неистовой силой набрасывается на губы младшего, кусая их, превращая в кровавое месиво. Парень удовлетворенно стонет в рот Отабека и, цепляясь руками за крепкие плечи, оборачивает ноги вокруг его талии. Алтын с утробным рыком хватается за ягодицы блондина и кусает того за шею. — Накажите меня, — ах! — товарищ полицейский, — Отабека не нужно просить дважды. Быстрым шагом он добирается до спальни, не убирая губ с уже малиновой шеи парня, и опрокидывает того на спину. — Я вытрахаю из тебя твою ебаную самоуверенность, — глубоким голосом говорит Алтын и рывком стягивает с парня футболку. В свете ультрафиолетовой лампы на потолке его хрупкое тело выглядит невероятно. Отабек хочет завладеть этой красотой, подчинить ее лишь себе, и это желание превращает его в изголодавшегося по плоти дикого зверя. Он избавляется от формы как можно быстрее и не успевает заметить, как исчезают джинсы с парня под ним. Его взору открываются крепкие стройные бедра и натренированный живот, и сердце невольно начинает биться сильнее. Желание полностью застилает разум, отключая в нем всю человечность. Отабек никогда не отличался нежностью и заботой в постели. Он не знал, что такое заниматься любовью, всю свою жизнь парень умел лишь одно: жестко трахаться. Чтобы до беспамятства, до временной слепоты в глазах, до окровавленных следов от ногтей на теле. Такой, казалось бы, однообразный секс всегда нравился ему, кто бы не был под ним. Но сейчас, видя перед собой такого раскрепощенного и горячего блондина, Отабек едва сдерживается. Все, чего сейчас хочется, это душить до хрипоты и втрахивать в постель до громкого крика. — Сделаешь мне больно? — шепчет парень и закрывает в предвкушении глаза. — Не представляешь, как, — сквозь зубы произносит Отабек. Он резко вскидывает руку и дает подростку пощечину, тут же впиваясь в него поцелуем. Алтын чувствует металлический привкус и слизывает языком выступившую на губе младшего кровь. Мягкий язык проникает в горячий рот младшего, исследуя, пока он стягивает боксеры сначала с себя, а потом с него. — Разрушь меня, — неожиданно серьезно просит парень, глядя на Алтына, и, дождавшись ответного кивка, вновь закрывает глаза, облизывая мокрые губы. Отабек толкает в рот мальчика два пальца, чтобы смочить слюной, и без предисловий входит ими в него на всю длину. — Сука, — болезненный шепот смешивается со стоном, отнюдь не от удовольствия, а губы вновь начинают кровоточить от сильных покусываний, но Отабека не волнует. Он хочет доставить как можно больше боли младшему, хочет полностью «разрушить его». И у него это получится, как ни у кого другого. Ему кажется, парень под ним готов рыдать, когда пальцы резко заменяет возбужденный член. Алтын толкается глубоко в него, задыхаясь от переполнявших ощущений. — Достаточно больно? — севшим голосом спрашивает он, впиваясь в шею мальчика. — Ублюдок, — утробный рык исходит из горла блондина, но в следующий момент он неожиданно начинает задыхаться, открывая рот словно рыба на суше. Отабек понимает, что задевает его простату, и начинает толкаться сильнее, вдавливая извивающееся тело в матрац. Парень издает крик, и Алтын с тихим стоном закрывает его рот ладонью. Другой рукой он перехватывает его запястья и держит над головой, не давая ни шанса пошевелиться. Отабек уверен, что на утро его руки будут покрыты множественными синяками, а шея будет синей не один день, но в мазохизме младшего виноват лишь один человек: он сам. Разрядка настигает обоих почти одновременно. Первым изливается блондин, его сперма растекается по животу и груди, а дыхание сбивается на бешеное. Через пару секунд Отабек чувствует, как бурно кончает глубоко внутрь мальчика и сильно закусывает губу, чтобы громко не застонать. Его ослабшее тело бьет сумасшедшая дрожь, и он без сил падает на постель рядом с шокированным парнем. Алтын бросает на него взгляд и понимает, что сотворил настоящее произведение искусства, в голову ему приходит лишь одно слово: Destroyed.***
— Товарищ полицейский, — тихий голос доносится до Отабека сквозь пелену сна. — Товарищ полицейский, пора вставать. Он медленно открывает глаза и осматривается. События прошлой ночи стремительно накрывают его с головой, заставляя вспомнить каждую ее секунду. Виктор, набережная, кулак, пистолет, квартира… секс. Блять. Алтын трахнул несовершеннолетнего подростка с его согласия. Твою мать. — Утречко, — кажется, пакостная ухмылка никогда не покидает лицо мальчика. Отабек замечает, что единственной частью гардероба на нем является завязанный галстук от его полицейской формы. Стоп, что?.. — Не хотел показаться невоспитанным мудаком, поэтому решил не сваливать, пока не проснешься. Кстати, замечу, что храпишь ты отменно. И ебешься тоже. Наверное, стоило задушить тебя подушкой во сне, ибо блять, я из-за тебя ходить не могу, задница просто отваливается. Но мне понравилось. У Отабека отсыхает язык. Он понятия не имеет, что говорить и отвечать, ибо нахождение с таким невероятно красивым парнем заставляет начисто забыть обо всем. Алтын молчит, как рыба. — Мне кажется, ты сейчас начнешь капать слюной, — самодовольно замечает мальчик. Он неожиданно о чем-то вспоминает и в шоке смотрит на Отабека. — Бля, я только сейчас понял, что не назвал своего имени. Вот это прикол. В общем, меня зовут Юрий, фамилия — Плисецкий. А ты кто такой? Я, конечно, могу все также звать тебя товарищем полицейским, потому что это звучит довольно горячо, но не знать твоего имени довольно стремно, знаешь ли. — Ты всегда так много болтаешь? — хриплым голосом спрашивает Отабек, хмурясь. Юрий хихикает словно девочка и с улыбкой (к большому удивлению Алтына) откидывается на подушку. — А ты всегда игнорируешь задаваемые вопросы? — игриво отвечает он. Отабек переводит взгляд на галстук на шее мальчике. Темно-синяя полоска ткани эстетично оттеняет его бледность кожи, заставляя выглядеть довольно горячо. Алтыну кажется, что еще секунда созерцания подобного и утренний стояк обеспечен. Уж этого он хочет сейчас меньше всего. Что-то ему подсказывает, что искуситель Юрий Плисецкий не упустит случая повторить ночной бешеный секс, а Отабек не сможет ему отказать. — Так как тебя зовут, м? — Отабек Алтын, — отвечает он. Юра щурится, словно обдумывая значение его имени и проговаривая в голове. — Хорошее имя. Мне нравится. Отабек не знает, что делать. Как поступить с этим горе-Плисецким? Мыслить адекватно у него не получается, сознание все еще приходит в себя, поэтому он молча таращится в потолок, перебирая варианты. — Пока ты тут дрых без задних ног, я решил осмотреть твою квартирку, — Юрий возмущенно цокает на подозрительный взгляд Отабека и пинает того в голень. — Оскорбительно с твоей стороны думать, что я что-то спер. Больно надо. Просто стало интересно, как ныне живет охрана государства. Скажи честно, взятки берешь? — Захлопнись, — грубо обрывает его Алтын, не в силах больше выслушивать бесполезную чепуху, что несет мальчишка. — Ты живешь в царских хоромах, разве в уголовном розыске столько зарабатывают? Мне так не кажется, — в голосе Плисецкого проскальзывает детская обида. Отабек начинает закипать. Сколько раз он слышал подобный вопрос от лежащего рядом человека, черт, эта тема разговора медом им намазана? — Так, умник. Кажется, ты сказал, что не хотел уходить до тех пор, пока я не проснусь. Я десять минут как встал, что еще ты здесь делаешь? — как можно более сердито произносит Отабек, сжимая губы в тонкую полоску в знак недовольства. — Что ты здесь делаешь, что ты здесь делаешь, — передразнивает Юра. Он встает с постели и, мелькая голой каченной задницей (Алтын делает вид, что не замечает), ковыляет на кухню. Отабек слышит, как открывается на кухне кран, и бессильно откидывается на подушку. Боже, что же он в своей жизни натворил такого, чтобы заслужить подобное?.. — Эй, у тебя нет ничего пожеваться? Просто у меня дома голяк, а в магазин идти как-то не хочется. Сам понимаешь, задница сейчас не в лучшем состоянии, — кричит ему Юра. — Сейчас же свали из моей квартиры, иначе я к херам отстрелю ее!***
С того дня проходит две недели, но с каждым днем Отабеку становится все хуже. Он не может перестать думать об игровом взгляде зеленых глаз и хитрой усмешке, что не покидала лицо милого мальчика все проведенное вместе время. Как и обещал, Юрий покинул квартиру сразу после его пробуждения и больше не давал о себе знать. Отабек боится признаться даже себе, что в тайне ждал этого. Каждое утро он просыпается с мыслями о таинственном Юре Плисецком и каждый вечер с ними же засыпает. Когда тот сказал, что ничего не украл у Отабека, он соврал: мальчик забрал у него самое дорогое — его сердце. И Алтын уже не представляет своей разрядки без воспоминаний о разбитом виде Юры после их дикого секса, и он не может думать о чем-либо другом. Конечно, подобное поведение не укрывается от Виктора. Никифоров всерьез предлагает любую помощь, что в его силах, но Отабек вежливо отказывается, говоря, что с ним все хорошо. А ведь на самом деле это так, просто есть одно но: он безумно влюблен в парня, который младше его чуть ли не на десять лет. Блять. Не меньшей тайной для Алтына остается и то, почему в ту роковую ночь Юрий решил напасть на него. Ведь по факту, если бы не перехваченный удар, Отабек и внимания не обратил на стоящего в переулке парнишку, даже несмотря на поздний час. И чем больше проходит времени с их встречи, тем яснее до него доходит, что на большее не стоит рассчитывать. История закончилась, так и не успев начаться, как бы банально это не звучало. — Отабек, — очередные депрессивные размышления прерывает зашедший в кабинет Виктор с двумя стаканами кофе. — Мне на тебя смотреть больно, друг. Ты вообще спишь? Алтын выдавливает неуверенное «угу», которому, естественно, Виктор не верит. С тихим «спасибо» он берет из рук Никифорова горячий кофе и едва ли не залпом выпивает его, полностью обжигая рот и горло. Виктор недовольно качает головой. — Я не знаю, что с тобой происходит, потому что ты упрямый идиот, который предпочитает все держать в себе нежели с кем-то поделиться, но меньше всего я хочу, чтобы ты страдал, слышишь? А я знаю, что ты страдаешь. Знал бы, как больно смотреть на эту твою версию, то понял бы меня, — с этими словами Виктор садится за свой стол, утыкаясь в кипу документов. Отабек сглатывает саднящий в горле ком и тоже возвращается к работе. Спустя месяц он начинает думать о самоубийстве. Не всерьез, конечно же, но подобная жизнь изрядно надоела ему. Ранее не привыкший к рутине и скучной жизни, Алтын понимает, какой деградации он подверг себя за эти четыре недели. Самое главное, что с каждым днем, проведенным за размышлениями об Юрии Плисецком, Отабек начинает ненавидеть парня все сильнее. За то, что тот довел его до такого состояния, за то, что так беспощадно влюбил в себя и ушел. Алтын не выдерживает. Он в буквальном смысле начинает сходить с ума. И не может поверить своим глазам, когда в один из рабочих дней в отделе в дверном проеме показывается светловолосая голова. На глазах мальчика очки в леопардовой оправе, а губы, как и прежде, искривлены в игривой ухмылке. — Товарищ полицейский, здравствуйте, — вкрадчивым голосом произносит Юрий, и, черт, сердце Отабека стремительно уходит в пятки. Этого не может быть. Нет-нет, он, наверное, заснул за рабочим столом, а его болезненное сознание заставляет видеть подобное. Но Алтын моментально щипает себя за ладонь, и понимает, что никакой это не сон. Вот он, настоящий Юрий Плисецкий, стоит в дверях и улыбается словно пятилетнее дитя. — Отабек, кто это? — удивленно спрашивает Никифоров, переводя взгляд с шокированного Алтына на ухмыляющегося блондина. Через несколько секунд Отабеку все же удается взять себя в руки, поэтому он с волнением оборачивается к другу и произносит: — Виктор… познакомься, это Юрий Плисецкий — парень, в которого я до безумия влюблен.