Труп будет молчать

POV: Николь. Мне бы хотелось сказать, что я рада снова открыть глаза, вдохнуть воздуха или просто оказаться в живых, но язык не поворачивается. Во всех смыслах… В последнее время всё меньше смотрю по сторонам, переходя дорогу. Дело даже не в том, что я хочу умереть, а просто всё равно. Абсолютно плевать. Тяжёлые веки открываются мучительно долго, взгляд обращается к потолку, а по ушам бьёт противный писк какого-то прибора возле моей койки. Не помню, как оказалась в больнице, не помню, как потеряла сознание, но помню тех троих парней, что везли меня куда-то. Странные и абсолютно разные… Особенно тот, что называл своего друга малышом Джоном. Дверь открывается, на пороге показывается женщина в белом халате, говорит что-то неразборчиво и непонятное, мол у меня посетители. За ней заходят несколько силуэтов, один из которых выделяется особенно светлой макушкой. Парень подходит ко мне, виновато опускает голубые глаза в пол, пока двое его дружков рассматривают палату. Эйдан надувает медицинскую перчатку и бьёт ею Джона по лицу, а блондин всё ближе подходит ко мне. Кажется, его имя Картер? — Привет. Как себя чувствуешь? — Зачем вы пришли? — мой голос хриплый, но грубый, что вызывает у друзей парня недовольство. — Я же говорил, не нужно сюда идти. Мы должны, мы виноваты… — последние слова Эйдан говорил голосом какого-то монстра, наверное, кривляя Картера. — Но мы действительно виноваты, — блондин поднял на меня глаза, не оборачиваясь к Эйдану. — Врачи сказали, у тебя сотрясение. — Со мной всё в порядке. Можете идти, — снова грубо сказала я. Мне не требуется их помочь, их извинения. У того, что я попала сюда, нет ни плюсов, ни минусов. — Как тебя зовут? — проигнорировал мои слова парень и засунул руки в карманы джинс, секундно обернувшись на друзей, которые совсем не скучали. — Николь. Меня зовут Николь. Но эта информация вам не пригодится, так что уходите, — я привыкла всегда быть одной, и сейчас мне хотелось вернуть моё «всегда». Я не любила компании даже на праздники, ведь они всегда заканчивались тем же одиночеством. Я не любила рассказывать о том, как прошёл мой день или какое я люблю мороженое. У меня есть друзья, да, но они со мной только тогда, когда им скучно. Я не отказываюсь гулять, но каждый раз жалею об этом. — Эй, девчонка, полегче. Мы миром с тебе к, — Эйдан переставил слова в предложении, будто я была каким-то инопланетянином. Он всё так же продолжал бить Джона, но теперь вместо перчатки были стеклянные колбочки. — Я всё равно ещё зайду к тебе, — Картер улыбнулся краем губ и вышел из палаты, а за ним, как послушные псы, вышли и его друзья. POV: Автор. На месте преступления собралось немало человек, большая часть которых одета в полицейскую форму. Высокий полноватый мужчина стоит возле холодного и пока ещё целого трупа молодой девушки. Её тёмные угольные волосы неаккуратно лежат на груди, в них торчат мелкие листочки, а белое платьице украшено парой больших пятен крови и грязи. Её прекрасное лицо освещается тусклым солнцем, веки не шевелятся, будто девушка очень крепко спит, будто не слышит того шума, что витает вокруг неё. — Шериф! — раздаётся женский голос где-то в десяти метрах от мужчины, и тот оборачивается на звук. — Моё имя Стейси Гил. Меня прислали помочь вам с расследованием, — темнокожая девушка с пышными чёрными волосами показала удостоверение и, гордо подняв голову, оглядела мужчину. Она была профессионалом в своём деле и, даже если бы шериф отказался от помощи, она нашла бы способ подобраться к истине. — Что вы успели найти? — Доброго дня. К сожалению, мы пока мало нарыли. Известно только то, что девушка не из местных и убийца был не один. Минимум пять человек. — Боюсь, шериф, даже в этом вы ошибаетесь, — девушка села на корточки, аккуратно проводя рукой по листве, где копы расставили значики, обозначающие номера улик. — И какова же ваша версия? — Труп несли только два человека, а третий шёл в стороне. Предполагаю, что он очень нервничал, потому что по следам видно, что шёл он неровной походкой. Вы упустили, что убийцы оставили труп и пошли обратно по той же дороге, поэтому следов прибавилось, — она пальцем указала на листву за своей спиной и прищурила глаза. — На обратном пути они бежали, а перед этим закопали девушку в листве и неумело замели следы возле неё. — Думаете, это сделали парни? — мужчина задумчиво нахмурился. Нельзя сказать, что шериф был особо умным человеком, но его мимика могла убедить в этом кого угодно. — Да, следы от ног довольно большие. А всё остальное, думаю, покажет экспертиза. ***** Тёмный подземный коридор освещается множеством лампочек на потолке, а сырые стены блестят на свету, переливаясь в какие-то неприятные на глаз оттенки. Коридор становится шире и выводит к помещению, откуда исходят несколько дверей. Трое парней направляются к одной из них и останавливаются на несколько секунд. Они переглядываются друг на друга, будто пытаются найти поддержку, как это бывает обычно. Картер кивает своим друзьям, они делают то же самое в знак согласия, мысленно говоря друг другу: «Сделаем это». Блондин поворачивает ручку, заходит в кабинет, как и его друзья. Парни молча садятся за стол, в самом конце которого в шикарном мягком кресле сидит мужчина, одетый в солидный чёрный костюм. Комната обустроена со вкусом. Тёмные обои, чёрный стол и такого же цвета диван, коричневый ковёр и красивая лампа, заменяющая окно в этой комнате. Молчание прерывается только скрипом стульев о пол. Парни садятся так, что Картер оказывается ближе всех к боссу. Это уже вошло в привычку сваливать всю ответственность на блондина. — Мы сделали то, что вы нам приказали, — начал голубоглазый, протягивая мужчине зелёную флешку. — Отлично. Были какие-то трудности? — мужчина улыбнулся, рассматривая вещицу, пока парни нервно сглотнули и посмотрели друг на друга. — Никаких трудностей, но… Есть проблема, — в разговор вступил Эйдан, постоянно поглядывая то на босса, то на Картера. — Какая проблема? — Это вышло случайно, мы не хотели этого. Она появилась слишком неожиданно, — продолжил Джон довольно уверенным голосом. — Что вы сделали? — мужчина перестал улыбаться и нахмурил брови. Занервничал… — Мы убили девушку, — морщины на лбу босса разгладились от шока. Он медленно поднялся со своего места, буравя взглядом сидящего рядом Картера. — Какая-то брюнетка лет восемнадцати помешала нам. Мы были вынуждены избавиться от неё. Но то, что произошло, было абсолютно случайно. Парень почувствовал, как что-то холодное упёрлось ему в висок, а потом услышал звук снятого предохранителя. Дуло пистолета больно давило в висок, но ни одна эмоция не проскользнула на лице парня. Он даже слабо ухмыльнулся, ведь ожидал чего-то подобного. — Это я убил её, — заметно занервничал Эйдан, глядя, как мужчина угрожает убить его лучшего друга. — Это у меня в руках был пистолет. У меня в детстве была рогатка, из которой я мочил воробьёв, так что… — Заткнись, Эйдан, мы все виноваты, — перебил его Джон, опустив голову вниз. Мужчина покачал головой, удивляясь крепкой дружбе этих балбесов. Он отошёл в сторону, а потом бросил на стол стопку фотографий разных девушек. — Которую из них вы убили? — его грубый голос любого заставил бы вздрогнуть, но парни уже привыкли. — Вот эта, — Годфри указал на фото девушки с длинными угольными волосами, ведь именно он запомнил её лицо в точности. Именно из-за Эйдана они теперь должны скрывать ужасную тайну. Мужчина взял фотографию в руку и замер на месте. Несколько долгих секунд его лицо совершенно не менялось, но потом он сел на чёрный диван и истерически засмеялся, не выпуская фотографии из своих сильных рук. Он закрыл лицо, продолжая смеяться и пугать своим смехом парней. — Вы трупы, ребята. Вам всем конец. POV: Николь. Прошла уже неделя с тех пор, как я нахожусь дома после больницы. Тот странный голубоглазый парень не пришёл снова, хоть и обещал. Почему-то мне кажется, что эта тройка ещё не раз встретится со мной. Рука прислоняется к холодному стеклу, начинает казаться, что улицы города со всеми его постройками и жителями медленно умирают. Красиво… Действительно красиво наблюдать за концом света. Для каждого он свой. Чей-то мир погибает в момент расставания с любимым человеком, а кто-то до конца жизни хорошенько подкармливает трёх китов, которые держат свою индивидуальную планету. Наверное, мой конец света медленно приближается. Я смотрю на пустую улицу, продолжаю ждать, когда на тротуаре покажется высокий силуэт молодого парня. Он подойдёт к моему окну, помашет рукой и заберётся в мою комнату, обнимая меня и постоянно поглядывая на часы. Он ушёл где-то месяц назад и обещал вернуться, но, кажется, что-то не дало ему сдержать обещание. Сердце разрывается на куски, я не слышу даже криков мамы за дверью, что снова пилит отца из-за какой-то мелочи. Они часто ссорятся. Часто делают вид, что нашу семью можно спасти, но это ложь. Отец сам виноват. Его измена отразилась на каждом из нас, особенно на маме. Она стала такой же холодной, как и это стекло, через которое видно конец этого грёбаного мира. А я ведь тоже делаю вид… Делаю вид, что верю в ЕГО возвращение. Может, это действительно была совсем не любовь, а просто увлечение? Раз так, то почему я продолжаю ждать? Почему до сих пор на что-то надеюсь? Ветка ударяется о стекло, от неожиданности я отпрыгиваю назад и проклинаю себя за чёртову наивность. Первое, что попадается мне под руки — фотография в стеклянной рамке, которая тут же летит в стену возле двери. Стекло разбивается, я снова поворачиваюсь к окну и слышу, как дверь открылась. Кто-то зашёл в комнату и, похоже, поднял с пола фотографию. — Он так и не вернулся? — папа говорит тихо, боится напугать меня. — Он так и не собирался. Комнату освещает лунный свет, делает всё вокруг мрачным и еле заметным. Отец подходит ко мне, кладёт свои тяжёлые сильные руки мне на плечи, пытается успокоить, хоть и сам сейчас взволнован. — Как же ты быстро выросла… — это он говорит очень тихо и с каким-то сожалением. Да, моё взросление не приносит пользы никому. — Помнишь, как мы с тобой и с мамой ездили в зоопарк и ты заплакала, когда увидела, как малыша зебры отлучают от матери? — Это было слишком давно. — Нет, это было совсем недавно, и та маленькая Николь по-прежнему ждёт чуда. Он поцеловал меня в щёку и положил на подоконник фотографию, рамку от которой я только что разбила. На небольшой бумажке изображены счастливые улыбки. Моя и ЕГО. Мы обнимаемся, на заднем плане его отец расчищает бассейн возле дома. Если это и была любовь, то, похоже, она жила только в моём сердце. Сейчас там только какая-то тупая боль и томительное ожидание. Папа вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, а я стояла у окна ещё минут десять, пока в горле всё не пересохло. Ноги сами несут меня к лестнице на первый этаж, пока в голове дует какой-то ветерок. Я спускаюсь вниз, слышу тяжёлые всхлипы и неровное дыхание. Мама снова плачет. Она думает, что её слёзы никто не должен видеть. Думает, что это признак слабости, ведь весь мир давно проклял её званием «железная леди». Я подхожу к ней, она уже не прячет влажные пятна под глазами или же просто не видит меня. Сажусь рядом, поджав под себя ноги, и смотрю куда-то вперёд. — Мам, когда-нибудь всё будет хорошо. Бывало и хуже, верно? Её слёзы уже кажутся истерическим смехом. А потом она действительно смеётся. — Всё хорошо, Николь. Всё и так хорошо. Я ухмыляюсь, опускаю голову. Это всё так странно… Как же люди любят притворяться даже при виде конца света.