Труп будет молчать

POV: Автор. (Прошлое) Он стоит возле небольшой аккуратной могилки и смотрит на серую мрачную табличку. Жизнь этой маленькой невинной девочки теперь заключена лишь в этом дефисе между датой рождения и смерти. Да, дома много вещей, игрушек и одежды, которую больше никто никогда не наденет. Там много фотографий, где её улыбка заставляет душу трепетать и радоваться. Джон смотрит на землю, под огромным слоем которой лежит маленькая девочка. Он словно видит её лицо. Её холодное бледное лицо… Хочется голыми руками выкопать беззащитное тело и обнимать всю вечность, пока девочка наконец не откроет свои глаза. Сестрёнка ушла из жизни слишком рано, а водитель машины, который отнял невинную жизнь, должен был быть наказан, но единственное его наказание — пустой кошелек и, возможно, запачканная совесть. Несправедливо… ***** Джон сидит за кухонным столом и смотрит куда-то в пустоту. Его чёрные грязные волосы неаккуратно торчат в разные стороны, ведь парень уже давно перестал следить за собой. Напротив него — родители, убитые горем, но не сломленные. Они живут ради старшего сына. Они мучаются при виде того, как он уничтожает собственную жизнь. Его младшая сестра была единственным лучиком света. Она была лучшим другом, слушателем и напарником. В его голове до сих пор звучит тот звонкий голосок, а перед глазами — её грязные ладошки от недавно купленной краски для рисования. В тот день Джон сильно на неё злился, ведь сестра испачкала его костюм для выступления. Если бы этот день повторился снова, то Джон непременно улыбнулся бы, намазал свои руки краской и рисовал бы вместе с ней. Она умерла. Умерла, как и его жизнь. Ему снова захотелось дышать только после знакомства с чертовски странным забавным мальчиком по имени Эйдан. Этот глупый мальчишка никогда не думал о последствиях. Всегда творил какую-то ерунду, а потом отгребал от родителей и учителей. Если бы не он и Картер… (Сейчас) Джон смотрит на фотографию Картера с его семьёй. Белокурый мальчик стоит в окружении родителей. Его мама тоже умерла в автокатастрофе, поэтому парень, как никто другой, понимает Джона. На этой фотографии счастлив даже отец Картера, который всегда был серьёзен. — Малыш Джонни! Приём, — который раз Эйдан теребит парня за плечо, привлекая к себе внимание. — А? — Ты что там делаешь, маленький засранец? — парень посмотрел на руки Джона, которые тот держал под столом. — Потом свою порнушку посмотришь. Пойдем, Картер зовёт. Парни вышли в гостиную. Этот дом принадлежит семье Харрисонов. Друзья часто проводили время дома у Картера. — Подождите меня здесь. Я сейчас, — блондин быстрым шагом пошёл к одной из комнат. — Подождём, куда мы денемся, — Эйдану сразу же приглянулся мягкий диван в гостиной. Он отбросил в сторону чьи-то джинсы и уселся поудобнее. — Хотел бы я жить в таком доме… — Будешь, малыш Джонни. Ты у нас смышлёный малый. Парень стал рассматривать комнату, пока его внимание не привлекла небольшая бумажка на полу. Наверное, она выпала из кармана джинс Картера. Годфри взял бумажку в руки, и моментально его брови подскочили вверх от удивления. Это была фотография Николь с каким-то парнем, загнутая на две части. — Ты только посмотри на это, — он показал листок Джону. — А он зря времени не теряет. Говорила мне мама, не связывайся с этим извращенцем… Сколько ей лет? Пятнадцать? — Всё, можем идти, — голос Картера заставил парня медленно оторвать взгляд от фотографии. — Ты же понимаешь, чем это может закончиться? — он покрутил в руке снимок. — Что, если она узнает, кто мы? — Не узнает, — блондин зло вырвал листок из руки друга и спрятал в карман. — Картер, таким, как мы, лучше не заводить длительные отношения. — Я не собирался. И вообще, что за бред ты несёшь? Чем мы отличаемся от других? — Даже не знаю. Может быть, тем, какую работу мы выполняем? — он выдержал паузу. — Или тем, что мы убили дочку серьёзной шишки? Хотя, да, мелочные отличия. Ничего особенного. — Её убил ты, — Картер почувствовал, как зачесались кулаки… Как его руки захотели свернуть Эйдану шею, ведь он ничего не понимает. — А ты, я смотрю, так и хочешь избавиться от меня, — он перевёл взгляд на Джона. — Ну же, давайте, сдайте меня копам. Я и не подумаю сказать что-то про вас, но неужели вас даже совесть грызть не будет? — Эйдан, нам просто нужно время. Всё обойдётся. Мы будем жить, как прежде, — Джон нахмурил брови. — Мы это кто? Вы с Картером? — Эйдан поднялся с дивана и вызывающе посмотрел на Харрисона. — Я вижу таких девчонок насквозь. Она сделает тебе больно и умрёт из-за людей, которые нас ищут. Либо сожги её фото и спустись на землю, либо не приходи ко мне, когда захочется спиться от горя. POV: Николь. Мне порой бывает противно находиться в этом доме, этой семье и обстановке. Ссоры стали нормой с того дня, как отец упал в глазах мамы, как и в моих. Он больше не был главой семьи, больше не вызывал восхищение и доверия. Наверное, это странно, что семья до сих пор не развалилась на части и не рассыпалась по разным частям города. — Почему ты такая безответственная? Сколько можно летать в облаках? — орёт папа, активно жестикулируя руками. Его разгневанный взгляд уже не вызывает того страха, что был раньше. Его крики больше не бьют по ушам. — Почему ты такой мерзкий? Сколько можно делать больно всем вокруг себя? — говорю я чуть спокойнее, чем он, но тоже на эмоциях. На этих словах мужчина замирает. Его взгляд меняется. Упоминание его поступка всегда заканчивается одним и тем же. Он не находит слов для ответа, а потом думает об этом и мучается весь оставшийся вечер. Наверное, мне должно быть жаль, но, похоже, я настолько прогнила изнутри, что эгоизм растёт с каждым днём. Мне уже всё равно. Я просто хочу на крышу, либо запереться в ванной и провести чем-то острым по руке чуть выше запястий. Я давно не занимаюсь чем-то подобным, но постоянные депрессии заставляют думать об этом ежечасно. Мы — дети потерянного поколения. Я не стыжусь этого. Мне всё равно. Я сижу в своей комнате, смотрю на тёмную улицу за своим окном. Рик — мой бывший парень — часто звал меня гулять по ночам. Он обещал романтичный вечер, но каждый раз приводил меня на какую-то гнилую вечеринку, где все напрочь забыли о здравом смысле и поддавались разврату, как маленькие дети искушению. Тогда мне было плевать, куда он поведёт меня. Я любила так сильно, что оправдывала любые его минусы, либо же вовсе превращала их в плюсы. И почему я говорю в прошедшем времени? На крыше послышался шум, и я уже приготовилась хватать что-то тяжёлое или острое, когда увидела тень на своём окне. Силуэт подкрался к стеклу, открыл окно и позволил рассмотреть его лицо. — Опять ты?! — Картер пожал плечами и снова уполз куда-то в сторону. — Эй, ты куда? Я пошла за ним и увидела, как парень устроился на крыше дома, махая мне рукой. — Иди сюда. Не бойся. — Мне что, делать нечего? — Нечего, раз ты в такое время не спишь. Я покачала головой и аккуратно вышла на крышу, где между окном и «пропастью» меньше метра. Дальше дело рук и ног. Я заползла на ровную поверхность и села рядом с парнем. — Какого… Что ты тут делаешь? — То же, что и ты. Сижу рядом с каким-то странным существом. — Это Я странная? — И это круто, — он посмотрел на меня. — Знаешь, сколько в мире шаблонов? Все будто из одного инкубатора. Заметила? Я промолчала и лишь слегка нахмурила брови. Мне понравились его мысли. — У каждого свои странности. — Нет. Каждый считает себя уникальным, но он не знает, что так же о себе думает ещё миллион человек. Я ухмыльнулась, а парень лёг на крышу, подложив руки под голову. — Наверное, ты прав. — Кстати, забыл тебе отдать, — он протянул мне руку и отдал фотографию, где была я с Риком. — Она, наверное, тебе важна, — это он произнёс тихим спокойным голосом, в котором можно было услышать нотки какой-то грусти или усталости. — На самом деле, уже нет, — я порвала фотографию на четыре части и подбросила её в воздух. В этот момент мне словно стало легче… Парень улыбнулся краем губ, глядя куда-то на небо, где появились первые звёзды. — У тебя плохое настроение. Что случилось? — неожиданно спросил он, когда я тоже легла на спину. — С чего ты взял? — Твой голос. Он дрожит. — Какие-то глупости говоришь, — я нахмурилась. Парень был прав… — Ну, тогда ответь тоже какой-нибудь глупостью. Улыбка растянулась не пойми от чего. Меня ничего не смешит, но какое-то необычное чувство, словно я не верю в происходящее, заставляет меня улыбаться. — Это прозвучит слишком банально и… Не странно. Я каждый день сталкиваюсь с непониманием. Может, я сама не хочу, чтобы меня поняли. Мне кажется, тогда всё станет намного хуже. — Если ты найдёшь человека, который тебя поймёт? — Да. — Спешу тебя обрадовать. Это максимально странно, — он тихо засмеялся, не отрывая взгляда от неба. — Дай я угадаю. Ты часто думаешь о суициде, но не хочешь его совершать, потому что до сих пор пытаешься найти смысл своей жизни. Ты боишься, что потеряешь шанс. — Я уже не пытаюсь, — я истерическим улыбнулась. — Ложь. Если бы ты не пыталась, то не была бы сейчас в этом мире, Николь. Ты найдёшь смысл жизни, я обещаю. — Ты уже дал мне одно обещание. Что я стану счастливой. — А разве это не одно и то же? — он повернул голову в мою сторону и смотрел на меня столько, сколько нужно было, чтобы успеть засмущаться. Вечер превращается в ночь. Улицы становятся темнее, звёзды заполняют собой всё больше пространства на небе. Мне не передать словами ту атмосферу простоты и беззаботности. Я бы хотела лежать на этой крыше целую вечность и смотреть в небо… Куда-то высоко, где совсем недалеко до рая. Но, кажется, я уже там. Мне так хорошо и спокойно… — Красиво сегодня, — мой голос становится максимально тихим. Я смотрю на него, пытаюсь увидеть там хоть какие-то созвездия, но больная фантазия рисует какие-то странные картинки. — Это ещё что… — парень наконец перестает смотреть на меня. — Знаешь, в детстве моя мама часто водила меня к реке. Один раз мы пришли туда на закате, и я просто потерял дар речи. Это было так красиво, что я забыл своё имя. Мама сказала, что это далеко не самое красивое в жизни. Самое красивое на свете — взгляд человека, который счастлив. Или человека, которого ты любишь… — я посмотрела на его профиль и поняла, что парень никому раньше не рассказывал таких вещей. Он тяжело вздохнул, сжал челюсти и продолжил после долгой паузы. — У моей мамы были самые красивые глаза. Я отвела взгляд. Какой-то тяжёлый груз лёг на сердце и сдавливал лёгкие, как резина. — Ты странный… — всё что я сказала. Картер улыбнулся. Не знаю, что он чувствовал на самом деле, что хотел сказать своей улыбкой. Я не знаю, стоит ли вообще верить всем его словам. В мире творится много всего… Люди делают друг другу больно, вешают лапшу на уши. Я запуталась… — Спасибо.