Конспираторы

— Почему это я должен делать, а Майский?! — Потому что ты, Лисицын! — То, что я Лисицын ещё ни о чём не говорит! — Гррр… Просто намажь губы и поцелуй эту чёртову салфетку! — Только после того, как ты мне объяснишь, почему именно я?! — Да… потому что… потому что у тебя губа разбита! А это значит, что Петрович найдёт мужскую ДНК! От такого он точно протрезвеет и в трезвенники запишется! Последняя мысль заставила оперов рассмеяться в полголоса. Круглов мирно дрых где-то в глубине собственного дома, а майор Майский и майор Лисицын готовили ему небольшой «сюрприз», дабы помочь справиться с затяжной депрессией. Для розыгрыша все было почти готово, и кому-то из майоров лишь оставалось накрасить губы и оставить след на белой салфетке. Но вот вопрос: кому?! — Желание! — после двухминутной войны взглядов неожиданно изрёк Костик с гаденькой ухмылочкой. — Да легко! — облегчённо выдохнул Серый, неотрывно следя за действиями друга. Константин с явным нежеланием и смущением достал из кармана помаду, незаметно стащенную Селивановым у Власовой и, повертев в руках, принялся «наводить марафет». Проведя ярко-красные линии, плотно сжал губы, как это делали все его знакомые девушки. Затем быстро прижал салфетку к губам, подавив желание стереть неприятно тяжелую гадость. — Готово… — бросив короткий взгляд на Серёгу, Лисицын было развернулся к выходу, как его схватили за плечи и аккуратно «опрокинули» на крепкий, дубовый стол. Вклинив колено между бедер, Майский навис над другом. Глаза у майора блестели как у маньяка. От неожиданности Костик завис, позволяя любовнику творить, что вздумается. А вздуматься спецназовцу могло всё, что угодно. Но он обошелся малым. Хитро ухмыльнувшись, стал выводить языком непонятные узоры на шее, впиваясь поцелуем-укусом в самые чувствительные участки. Константин лежал не шевелясь, стараясь не реагировать на провокации. Тогда неугомонный майор принялся лёгонько водить коленом по вздыбленной ширинке любовника. Это стало для ФЭСовца спусковым крючком: тихо застонав, Лисицын обхватил рокера за плечи и впился собственническим поцелуем. — Майский! — на выдохе произнёс Костик, отрываясь от напористых губ, — Ты что творишь? — Я не виноват! — хрипло ответил майор, убирая коленку и забираясь ладонями под ФЭСовский свитер, — Ты выглядишь слишком… возбуждающе… Что ли… — Сергей никак не мог подобрать подходящих слов, и уверенно-наглая рука, активно поглаживающая и надавливающая через ткань фирменных штанов, не особо помогала мыслительному процессу. — Да ладно! — хитро прищурился Лисицын и надув губки, пошло провёл по ним юрким язычком. — Изверг! Ты меня с ума сведешь! — от такого зрелища член Майского едва не порвал брюки, а сам ГРУшник намертво присосался к любовнику, просто напросто насилуя его рот своим языком. Правая рука его тут же сложилась на выпуклость в районе майоровской ширинки и, надавив, принялась водить вверх-вниз, периодически сжимая головку через грубую ткань. Костя чувственно подбросил бедра вверх, стараясь усилить и продлить болезненное удовольствие. Сергей оторвался от желаных губ, чтобы глотнуть воздуха и, вжикнув молнией, освободить гордо стоящий колом агрегат. Почувствовав уверенную, горячую ладонь на своём друге, Костик подавился воздухом и попытался толкнуться сильней. Но видимо за последнее время он где-то очень провинился перед коллегой, потому что вместо того, чтобы помочь возлюбленному, опер пережал член у основания и принялся изощренно мучать его: то нежно водил рукой, то с силой надавливал на истекающую соками головку, то несильно проводил короткими ногтями по уздечке. Каждое движение заставляло Лиса призывно выгибаться и приглушённо стонать, кусая накрашенные губы. И все же сладкая пытка не могла продолжаться вечно. В какой-то момент Костик не выдержал: тело его напряглось, голова запрокинулась. Он с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы, мучительно и сладко зажмурившись. Майский сам чуть не кончил от одного только зрелища. Ему хотелось растянуть удовольствие и как следует помучать любовника, но в глубине дома послышался тихий шум и раздались шаркающие шаги, медленно, но верно направляющиеся к кухне. Чертыхнувшись, Серёга схватил в охапку неотошедшего от кайфа Константина и рванул к лестнице, ведущей на чердак. Стоило мужчинам замереть на одной из верхних ступенек, как в кухню мёртвой тенью прошаркал Николай Петрович. Опера настолько увлеклись любовными игрищами, что забыли и про цель визита, и про нахождение в доме хозяина, причём не самого толерантного. Круглов царил на кухне минут десять, на протяжении которых парни замерли в неудобной позе. Причём для Майского она была особенно неудобной: он ещё был на взводе, а Константин впотытьмах ухватился рукой как раз за его достоинство и наклонился так, что майору срочно пришлось вспоминать самые мерзкие преступления. — Выберемся — убью! — разбуженной змеёй зашипел Лисицын. — Или выебу! — Лисёнок, если ты сейчас не перестанешь наклоняться и не отпустишь меня, то выебу я тебя. И прямо здесь! — воспоминания не помогли, и рокер прикрыл глаза, мысленно забираясь руками под сползшие штаны. Костик хмыкнул, не переставая прислушиваться. Всё-таки он был хорошим опером и умел мгновенно оценивать ситуацию. Поэтому, определив, что Петрович, похоже, занялся закуской, майор неслышно отступил на одну ступеньку и опустился на колени. Вжикнула молния, и майор принялся с неуемным энтузиазмом орудовать губами и языком. Майский старался стонать как можно тише. — Костяяян! — он с шумом глотал горячий сухой воздух, толкаясь в жадные Костины губы. Серёге пришлось уткнуться в сгиб локтя, потому что Круглов зашаркал обратно в компании бутылки «Столичной». Стоило ему скрыться в комнате, как Сергея затрясло от подступающего оргазма. — Ты сумасшедший! — когда в доме стало тихо, Майский аккуратно притянул к себе друга. — Чья бы корова мычала! — Фыркнул Костик, утыкаясь любовнику в плечо, пытаясь заглушить смех. — Представь, если бы он нас застукал? — Нас бы тогда и Селиванов не собрал! — хохотнул майор, поглаживая Костю по спине и ягодицам. — Давай-ка потихоньку выбираться отсюда. Думаю, время у нас есть. Можно в машине продолжить! — Серый! — майор пихнул неформала кулаком под ребра, чувствуя, что наглая ладонь на его заднице, мотивирует только на пошлые мысли. — Пошли уж! *** — Знаешь, Серый, из тебя тоже конспиратор не очень! Они стоят на парковке и лениво курят. Круглов смотрит внимательно, и Сергей мысленно напрягается. Нет. Конечно все прошло как надо: Николай Петрович наконец-то вышел из загула и теперь стоит перед ним, кривя губы в ухмылке. — О чем ты? — О том, что ваши любовные игры за километр слышно! Нет, Серег, ты мне объясни: тебе баб что ли мало?! — Коля с интересом глянул на напарника. — Петрович, это моё личное дело с Костей. Тебе не кажется? — Было вашим, до тех пор пока вы не решили попробовать на моей кухне! — майор хмурился и говорил грозно, но в глазах его плясали чертики. — Ну, Коль, ну прости! Это случайно получилось! — Случайно? — Круглов иронично выгнул бровь. — А ты не боишься, что я могу прямо сейчас пойти, да и рассказать нашим? — в подтверждение своих слов, опер сделал вид, что собирается вернуться в контору. — Стой! Слушай, ну будь другом! — Сергей схватил друга за руку, — Ну, зачем тебе это, а? — Николай Петрович оставался непреклонен. — Хотя бы про Костю не говори! — до боли сжав руку, Майский серьёзно посмотрел на ФЭСовца. — Ну, скажи, например, что видел меня с каким-то пацаном… Не знаю… Только не с Лисицыным!!! — Что, все так серьёзно? — решимость сменилась интересом. — Да! — решительно кивнул майор. — Хм… Я и не знал, что ты будешь парнями интересоваться! — Я, как и был, так и остаюсь бабником! — нахально ухмыльнулся Серёга, чувствуя, что Круглов сменил гнев на милость. — А с Костей получается так, ради развлечения? — Нет! С Костей все серьёзно! — О Господи! Все, Серёг, иди ты… к Косте! Совсем запутал меня! — оперативник выкинул в сугроб недокуренную сигарету. — Аааа.? — подозрительно глянул на него майор. — Пошутил я! Иди уж! — Коля кинул предупреждающий взгляд и криво улыбнулся. Майский не стал задавать лишних вопросов, просто хлопнул напарника по плечу, широко улыбнулся и летящей походкой направился к выходящему из ФЭС Косте.