Скрытое от вида

Надоело жить серостью будней, Повседневною их толкотнёй. На события стала жизнь скудной, Ну, а дни в ней безликой толпой. Друг на дружку они в ней похожи, Ожидания чуда в них нет. Всегда знаю, что сделать в них должен, Прежде чем ночь погасит их свет. Стала пыткою их монотонность, Скучно жить, зная всё наперёд. В этом знании есть обречённость, Неизбежность того, что нас ждёт.

      Ночь.       Ночь — самое величественная и необъяснимо манящяя своей таинственностью и тёмной двусмысленностью пора. Она изящно опускает своей когтистой и туманной рукой тяжёлые веки Природы, погружая ту в глубокий и непробудный сон своей лунной колыбелью. Огромная тень накрывает прекрасный силуэт, а её холодный оскал освещает всё совсем не так, как это делает лучезарная улыбка Дня. Тьма меняет предметы, вдыхает в них жизнь и безжалостно искривляет их слабые, поддатливые тельца. Так что ты видишь? Это страшное существо с клыками и шипами? Это жуткое дерево, размеренно покачивающее когтистыми ветками? Или это просто твоя тень?       А ты уверен, что это лишь воображение?       Красно-синий грузовик неспешно едет по трассе. Медленно, словно лениво и неохотно, он поворачивает на извилинах дороги. Рядом совсем нет машин. Это безлюдное и пустынное место. До территории, на которой запланирована встреча, осталось не так далеко. Время ещё есть. Так зачем торопиться?       Когда Вечер с усталым смирением в очередной раз переживает свою смерть, он оглядывается и завистливо наблюдает, как грациозная и статная фигура накрывает этот мир своими льстивыми грёзами, что обязательно превратятся в болезненные кошмары. Она расползается повсюду, как чума, охватывая всё, до чего дотянется жадный взгляд миллиардов мелких глаз. И Природа неизбежно засыпает, пленимая страстными поцелуями Ночи.       Её глаза повсюду: они усеяны по всему небесному своду, чтобы ничто не могло пробудить очаровательную пленницу. В какой-то момент, звёзды падают, будто бы с целью изрешитить что-то, посмевшее вторгнуться в ночные владения. Небо окутывает безпросветная тьма, в которой проглядывается парочка точек. А может, это свечение некоторых далёких, но очень ярких планет? Вдруг где-то там, в космосе, где вообще нет жизни, есть похожие на Землю? Нет. Что за бред?       Грузовик сворачивает с дороги, включая фары. Становится темно и они, как логично предположить, становятся необходимы. Ещё пара километров? Да нет же — тот холм. Но он пуст и так одинок. Раньше здесь был лес, но люди не оставили ничего. Возможно, на то были какие-то серьёзные причины. Они бы не стали просто так уничтожать свой дом.       Так ведь?       Тишина бъёт по ушам. Всё, что слышно — лишь равномерное гудение движка, да звук земли, что прессуется под тяжестью колёс. Небо давно уже окрасилось в тёмные тона, его однообразие исправляет лишь пара горсток белых сияющих точек. Их скоро станет больше. А вот и сама луна неторопливо выплывает из-за горизонта: Ночь ярко озаряет долину широкой улыбкой.       Трансформация. Каждая деталь на своё место. Всё слаженно, это ведь один механизм. В темноте появляется очень высокий силуэт — где-то девять метров высотой. Просто тёмная, почти ничем не освещённая фигура. И только два ярких огонька, цвета василька, различимы на этом фоне. Они могут затмить даже тысячи звёзд своей красотой. Это им место на небе… А ты знаешь, что они как раз оттуда?       Небольшой холмик резко озаряется. И не луною, не звёздами и не красивыми огоньками той фигуры, а зелёной воронкой. Она переливается, как северное сияние. Зелёный и синий — кто бы мог подумать, что это такое удачное сочетание? Это всего лишь игра света или в этой воронке правда что-то есть?       Ночная пора странная и загадочная. Её повреждённая красота с искривлёнными понятиями — пугающая и опасная, но неизменно прекрасная и чарующая. Ночь — это время необъяснимых событий и неожиданных исходов, встреч и столкновений.       Теперь их двое. Тех, кто на холме. Воронка ярче окуляров — она осветила странные фигуры. Это внеземные создания, прибывшие на Землю. На мощный красно-синий корпус упали светлые блики, полностью его освещая. Оптимус Прайм — лидер автоботов. Спокойный, но не расслабленный, готовый отразить "предательство" прямо здесь и сейчас.       А тот, кто наноклик назад вышел из моста? Тёмно-синий, красивый мех, что никогда не нуждался в представлении. Спокойный, но холодный, он был тем, кто излучал угрозу и равнодушие одновременно.       Так что же забыли эти двое в такой глуши? Ответ прост — не то, чего вы ждали…       —Ты вовремя, – констатировал ненужный факт автобот. –Никогда не опаздываешь... Что на этот раз?       —"Старскрим--" "--принёс ключи--". "Мегатрон" "Принял его в ряды десептиконов--" "--и теперь собирается восстановить планету".       —Этого и следовало ожидать. Есть предположения, когда он думает лететь на Кибертрон?       Саундвейв немного помедлил, заторможенно переступив с одного сервопривода на другой, а затем ответил:       —"Нокаут и Старскрим!" "--уже занимаются--" "--ключами--".       Лидер автоботов нахмурился, размышляя. Манипуляторы устроились на груди — автоботу явно не нравилось это известие.       —Это всё?       Ответом послужил кивок, после чего автобот продолжил:       —Я предлагаю ещё раз: присоединяйся к нам. Перестань разрываться между двумя фракциями. Нам не следует так долго скрывать...       Договорить Оптимус не успел — тёмно-синий мех, повернувшись, ушёл в воронку портала, совершенно не собираясь дослушивать.       Прайм немного подождал чего-то, словно надеясь, что связист десептиконов вернётся, после трансформировался в грузовик и отправился в обратный путь на базу.       Может, не сейчас. Может, потом, чуть позже. Нельзя быть сразу в двух фракциях. В разных фракциях.       Какие амбиции, какие цели преследует тихоня Саундвейв? Этого не знает даже сам Прайм. Но скоро Мегатрон узнает о вылазках своего верного слуги. Он слишком часто пропадает из зоны наблюдения. Но что потом? Заслужит ли Вейв пощады лишь тем, что так долго и преданно послужил в стане лидера фиолетовозначных?       Ох, Саундвейв… Я надеюсь на это…