Загрузка

Липкое, скользкое, влажное. Оно пробиралось внутрь, дразнило, раздражало, шипело. Что-то такое, от чего Джейсон неприятно морщился, что-то такое, что заставило его буквально бежать от привычных «видений», вызванных горстью красных таблеток. Радость, они, кажется, должны приносить радость, поднимать настроение. По крайней мере, тот старик с непроизносимой немецкой фамилией сказал именно так. Но какого хуя?.. Броди непроизвольно задергал плечами, чувствуя, как раскачивается шершавая поверхность под его телом. В спину неприятно вбивались и кололи неровные кусочки плотной кожи, словно он заснул на старом диване, который давно пора бы выкинуть на помойку. Тут таким не брезгуют, местные стараются искать пользу для всего, что найдут. И уголки губ парня содрогнулись в легкой улыбке – на секунду ему показалось, что он «дома», в лагере Ракьят. Мимолетное ощущение безопасности быстро развеялось, превращаясь в панику, тяжелым грузом застывшую где-то внизу живота. Он понимал, что рассудок его подводил, выдавая желаемое за действительное - не слишком честная плата за выживание. В голове эхом раздался голос Вааса, его цоканье языком, за секунду перед тем, как из его гнилого рта выскользнет очередная шуточка. Над которой, конечно же, будет смеяться только он. Торжествовать. Смаковать собственное превосходство. Больной ублюдок. Больной… Б-блять. Джейсон широко распахнул глаза, игнорируя пересохшие глазные яблоки и саднящие болью зрачки. Даже непроходимая тьма ночных джунглей казалась светом десятка фонарей. Его расфокусированный взгляд только и мог, что отчаянно цепляться за мутно-красный цвет, маячивший перед глазами из стороны в сторону. Слух улавливал грубые усмешки. Осознание пришло практически моментально. Его тело, свернувшееся в позе эмбриона, трясло не от припадка или очередного отходняка, а от того, что пиратский джип, на заднем сидении которого он лежал, несся по ухабистым дорогам на полной скорости. Кисти рук были плотно связаны бечевкой, видимо, наспех. Через какое-то время он перестал чувствовать собственные пальцы. Еще через какое-то время он понял, что снова отрубается. Его тело будто бы не принадлежало ему больше. Зато разум ярко откликался на любые фразы, вырисовывая как никогда яркие образы. Отголоски воспоминаний выстраивали причудливый танец вокруг медленными шагами приближающегося пирата - самого главного среди них - превращаясь в своеобразные пятна краски, меняющей свой цвет в зависимости от его настроений. Ваас смотрит, с надеждой выжидая, когда до его самой любимой игрушки и главного врага дойдет осознание абсолютной беспомощности. «Пам-пам!», - звук радостного возгласа пирата с одновременным щелчком пальцев проносится вдоль черепа Броди, символизируя, что парень, видимо, дошел до нужной кондиции. Краска вокруг Вааса собирается в плотный пузырь и лопается, формируясь в досадливое напоминание Джейсону о том, что он упустил в череде своих воспоминаний. Подумать только, его вырвали прямо из нового лагеря Ракьят. Когда он вместе с другими воинами захватил аванпост. Когда в воздухе мужским басом прогремело «Лагерь чист!» Когда раздался последний тихий вздох радости. Когда Броди быстро проглотил свои «обезболивающие», потому что шприцы закончились. Тогда с тыла подъехали две машины и автоматная очередь прогремела почти незамедлительно. Они знали, что воины Ракьят лишь трата пуль, но Джейсон – совсем другое дело. Ваас будет просто, блять, счастлив. Потому что теперь Джейсон действительно напуган. Потому что теперь он знает, что они смогут достать его откуда угодно. Потому что теперь у Джейсона прибавилось шансов умереть. Склизкое и мерзкое пробирается сквозь его кожу, пропитывая каждую клеточку разума отвращением к самому себе. Оно раскрывает пасть и голосом Вааса вопит: «Соси, Белоснежка».