Гиперконтроль

В целом, Киллиану Джонсу не на что жаловаться. Его женщина наконец признала себя его женщиной, ходит с ним на свидания, держит его за руку, целует его и даже занимается с ним любовью. Поэтому поначалу он игнорирует сосущее ощущение под ложечкой, сигнализирующее о том, что что-то не так и гонит из головы навязчивые мысли. Но ощущение не проходит, а мысли всегда возвращаются. У его лапочки слишком большая любовь к контролю, потому что она боится доверять другим людям. Он видит, как она старается быть с ним более открытой, и молчит, дабы не наступать на больную мозоль. Тем более, у нее почти получается. Почти везде, кроме постели. Когда в их первый раз она приковала его наручниками к спинке кровати, он воспринял это как забавную отсылку к началу их знакомства. Тем более, ему понравилось, более чем — что может быть лучше Эммы Свон, скачущей на его члене? Но следующие разы мало чем отличались. Она не давала раздевать себя — когда он снимал ее куртку, отходила на пару шагов назад и устраивала импровизированный стриптиз, кокетливо посматривая на него из-под полуопущенных ресниц. И это было восхитительно, но… Эмма всегда была сверху, и не давала ему контролировать процесс — мягко укладывала его руки по обеим сторонам от головы и переплетала свои пальцы с его. Это было очень интимно и нежно, но… А еще она молчала и смотрела на него абсолютно ясным взглядом, за исключением последних секунд. Прикрывая от удовольствия глаза, он через свой стон слышал ее судорожный вздох и чувствовал, как она до боли сжимает его пальцы своими, прежде чем упасть ему на грудь. И это было потрясающе, но… Каждый раз превращался для него в пытку — невыносимо сладкую, нежную, сводящую с ума, но все-таки пытку. Потому что он ожидал другого, того, что обещал ее первый поцелуй в джунглях Неверленда — в его фантазиях она лежала под ним, извиваясь от желания и охрипшим от стонов голосом кричала его имя. Киллиан хотел высказать это все Эмме, но не мог — боялся спугнуть. С нее сталось бы начать спорить, все отрицать, а в итоге навесить на свое сердце еще пару амбарных замков. В конце концов, он понял, что она его хочет за секунду до ее поцелуя, а ей понадобилась чертова уйма времени, чтобы признать это и прийти в его объятья. Про признание любви, которую он иногда видел в ее глазах, пока можно было даже не заикаться. Он попытался шутливо поинтересоваться, всегда ли она будет сверху, но наткнулся на категоричное «тебе что-то не нравится?» и выгнутую дугой бровь. Ему нравилось, врать было бесполезно — все равно увидит, и он опять сдался. Он попытался удержать ее от очередного стриптиза, но почувствовал, как она напрягается и каменеет в его руках, и, чертыхаясь про себя, отпустил. Он неоднократно пытался продержаться дольше нее, чтобы поймать ее расслабленную после оргазма и подмять под себя. Но она была чертовски умелой и очень выносливой любовницей, тем более что будучи сверху она могла контролировать ритм. Поэтому он каждый раз сдавался первым, успевая заметить ее довольную улыбку (чертова помешанная на контроле Свон). Ему показалось, что наметился прогресс, когда она согласилась, чтобы он доставил ей удовольствие языком, но она и тут умудрилась провернуть все по-своему — он и не догадывался, что женщина при этом тоже может быть сверху. Про ее ответную услугу он старался, вообще не вспоминать — были серьезные подозрения, что он перебудил своими стонами всю гостиницу и еще пару кварталов вокруг. А Эмма еще и периодически подкалывала его этим — ей нравилось, что наконец-то нашлось что-то, что может заставить покраснеть наглого пирата. Ему почти удалось избавиться от навязчивых мыслей, но начались сны. Сны, в которых Эмма плавилась в его руках, отдавая себя в его власть. Сны, в которых он заставлял ее умолять о продолжении. Сны, в которых он видел гримасы удовольствия на ее лице. Когда она ночевала дома, он просыпался с каменным стояком по нескольку раз за ночь, и раздраженно рыча, плелся в душ. Впрочем, когда она оставалась с ним, Киллиану приходилось делать то же самое, проклиная собственное благородство и романтическую натуру. Не было ничего удивительного в том, что однажды он проснулся на ней — его рука уже успела запутаться в ее волосах, а губы оставить розовый след на ключице. Она была такой расслабленной, такой мягкой, что ему понадобились все силы, чтобы сдержаться и откатиться в сторону. На следующий день Киллиан, проклиная все на свете и жутко смущаясь, пошел к сверчку. К гребанному сверчку — это многое говорило об уровне его отчаяния. — Добрый день, Киллиан, — Арчи был неизменно вежлив, — не ожидал вас здесь увидеть. О чем вы хотите поговорить? — Я тоже не ожидал, — вздохнул Крюк, пытаясь поудобнее устроиться на диванчике и не зная, куда деть руки, — я хотел бы поговорить об Эмме. -Мне казалось, у вас все хорошо, — Хопер немного изогнул бровь, — вы поссорились? — Нет-нет, — Киллиан яростно замотал головой, — дело не в этом… — А в чем? — вежливо поинтересовался Арчи после десятисекундного молчания, заинтересованно наблюдая за краснеющим и мнущимся пиратом. — Мне кажется, она недостаточно мне доверяет, — ему, наконец, удалось прилично сформулировать суть проблемы, — она как будто отгораживается от меня, создает невидимые границы… а я боюсь их пересекать, потому что боюсь потерять ее. — Да, у Эммы определенно есть проблемы с доверием, — закивал Хопер, — но то что она решила вступить в отношения — это хороший знак. Возможно, просто стоит дать ей время. — Я знаю, я вижу, что она старается, — Крюк потер бровь, — просто я устал — наши отношения периодически кажутся мне слишком формальными, искусственными. Я боюсь, что она привыкнет к этому, и так будет всегда. — Тогда вам нужно поговорить с ней — Но как это сделать, чтобы не спугнуть ее? — Вы же встречаетесь, — пожал плечами Арчи, — вам виднее, в какой момент она будет более восприимчива к вашим словам. — Да не знаю я, — раздраженно огрызнулся Киллиан, — напоить ее что ли… Он склонил голову на бок, потом кивнул своим мыслям, поднялся и стремительно направился к выходу. — Рад был помочь, — раздался в спину терпеливый голос Хопера. — Спасибо, — он развернулся в дверях и в его глазах была искренняя благодарность. — Удачи, — пожелал Арчи закрывающейся двери. Киллиан довольно быстро нашел Эмму — она была в участке, и потащил ее на корабль. Она смущенно улыбалась, но особых возражений не высказывала. На палубе пират достал из-за пазухи флягу, сел прямо на доски и приглашающе похлопал по месту рядом с собой. — У нас свидание? — изогнула бровь Эмма. — Ага, — кивнул он и запрокинул голову, — посмотри, какие звезды. — Действительно красиво, — она опустилась рядом с ним, положила голову ему на плечо. Потом отобрала фляжку и сделала большой глоток. В целом, идея напоить Эмму была не самой блестящей — она была выносливой женщиной и пила почти наравне с ним, практически не пьянея. Поэтому к тому моменту, который Крюк счел подходящим, он сам уже немного «плавал» в пространстве. Немного пошатываясь, он поднялся и протянул Эмме руки. — Мисс Свон, соблаговолите пройти в мою каюту, — Киллиан нацепил свою фирменную усмешку, пытаясь скрыть за ней нервозность. — С удовольствием, Капитан, — Свон улыбнулась, демонстрируя сводящие его с ума ямочки на щеках. В каюте было темно и тихо, пол мягко качался под ногами (возможно, из-за выпитого, но на корабле так сразу и не скажешь), теплая рука Эммы была в его руке, и он, наконец, решился. Подвел ее к кровати, и, сделав эффектную подножку, повалил, взбираясь сверху и впиваясь в ее губы. Эмма смущенно захихикала и немного напряглась, но не отстранилась. Она избрала другую тактику — ее рука скользнула между их телами, направляясь к его ширинке. Киллиан поймал ее на пол-пути, поднес к губам, поцеловал пальчики и завел ее руку за голову. Потом, подумав, присоединил к ней и вторую. В глубине глаз Свон зарождалась тревога. Киллиан чертыхнулся про себя и склонился к ее уху. — У тебя очень нежные руки, но сегодня мы обойдемся без них, лапочка, — прошептал он. Алкоголь в крови придавал ему смелости, но путал мысли. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, потом плюнул и начал говорить первое, что приходило в его голову. — У тебя такая нежная шея, я так хочу ее целовать, пока ты не начнешь постанывать от удовольствия, — он провел носом по ее шее за ухом, — ты вся такая нежная и мягкая, но постоянно закрываешься, а я хочу тебя настоящую. Хочу забраться к тебе в душу, принцесса, как ты забралась в мою. Хочу заниматься с тобой любовью, а не сексом. Хочу доводить тебя до экстаза раз за разом, пока ты не начнешь умолять о пощаде… Он говорил, и говорил, и говорил. Слова лились неудержимым потоком. Когда он выдохся и замолчал, то почувствовал, как Эмма беззвучно всхлипывает над его ухом. И вся его решимость растворилась, он отпустил ее руки и с тревогой заглянул в глаза. — Прости меня, милая, — начал он, — я наговорил лишнего, я не хотел на тебя давить… Она заткнула его поцелуем на полуслове, обхватывая ладонями его лицо, нежно скользя по щетине. Она ничего не сказала, но ее действия были весьма красноречивы — не прерывая поцелуя, Эмма положила свои руки по бокам от головы и немного прогнулась в спине, прижимаясь ближе. Возбуждение ударило в голову Киллиана резким толчком, практически до искр перед глазами. Он сжал ее волосы в кулак, заставляя выгнуть шею, и впился в нее жадным поцелуем, покусывая, оставляя засосы, нечленораздельно мыча. Она судорожно ахнула, ее руки взлетели к его волосам, притянули его еще ближе и упали обратно. Он стащил ее куртку до локтей, немного ограничивая свободу движений и начал задирать свитер, целуя открывающуюся нежную кожу живота и ребер. Неожиданно послушная Эмма выгибала спину, пока он расстегивал ее лифчик и задирал его наверх. Его губы моментально накрыли один сосок, покалывая ее кожу щетиной, а пальцами он ритмично сжимал второй. Его самого чертовски вело, и он неосознанно терся вставшим членом о ее ширинку. И так возбужденные соски еще больше затвердели, Свон застонала и внезапно попыталась уползти наверх, но была поймана и возращена на место. Это возымело неожиданный эффект — Киллиан почувствовал, что по ней как будто прошел электрический разряд, она тихо застонала, выгнулась и вцепилась пальцами в простыню. Даже через все слои одежды он почувствовал пульсацию у нее между ног. Его принцесса кончила еще до того, как он успел ее раздеть — его бессвязные признания возымели намного более потрясающий эффект, чем он ожидал. Желая убедиться, что не ошибся, он стащил с нее джинсы и уткнулся носом между ног. О да, она пахла свежим оргазмом. Киллиан окончательно одурел от счастья, и, крепко прижав ее бедра, начал вылизывать. Эмма охнула и простонала что-то вроде «я не уверена…», но потом захлебнулась стонами. Он знал, что его лапочка на самом деле очень чувствительна — иначе она так не боялась бы потерять голову, но не думал, что настолько. Она забилась во втором оргазме буквально через пятнадцать секунд. И почти сразу попыталась сползти к его члену. Но он не пустил, потому что боялся кончить от одного ее прикосновения. Киллиан собрал всю волю в кулак, расстегнул ширинку, немного приспустил брюки и вошел в нее, молясь всем богам о том, чтобы продержаться подольше. И это оказалось чертовски сложно, потому что она кончила еще раз примерно через пол-минуты. И потом еще, минуты через две. Следующего раза он дождаться уже не смог, со стоном изливаясь в нее, стонущую в голос, извивающуюся, покрасневшую. Его затопило счастье в чистом виде, когда он нашел ее губы и впился в них своими, непослушными. Потом Эмма недовольно замычала и перевернула его на спину, разрывая контакт. Облизала его член, и он, к изумлению обладателя, опять начал увеличиваться в размерах и твердеть. Всхлипывающая Свон забралась на него сверху и направила член в себя. Она дрожала, покрытая испариной, движения были усталыми и беспорядочными, но она упорно продолжала. Киллиан притянул ее к себе, крепко обхватил ее бедра и начал двигаться сам. Она благодарно вздохнула, потом ахнула от удовольствия и опять протяжно застонала ему в ухо. На этот раз им удалось кончить одновременно. Эмма откинулась на подушки и почти сразу уснула, а Киллиан еще несколько минут лежал, с идиотской улыбкой пялясь в потолок каюты.