- Скажи мне что-нибудь возбуждающее. - Прошу, не делай мне больно...

      Завтра придёт он… Эти мысли не давали мне покоя. Я боялась его больше всех. Почему? Я не видела его, но знаю, он старше, выше, тяжелее, массивнее… Он был более вспыльчивым, чем Гажил, более резким, чем Саламандр и более жестоким, чем Грей. Парень, чьего имени я не знаю, сильно меня пугал. В последний раз я была на грани смерти, когда разозлила его, но… Я же не была виновата в том, что некоторые вещи мне неподвластны. Из того дня я помню лишь то, что он схватил меня за голову, а потом очень режущая боль пронзила мое тело и заставило дергаться, как будто меня ударило молнией… На самом деле, так оно, скорее всего, и было. От всех мыслей я боялась даже заснуть, ведь знала, завтра будет очень страшным. Тот самый четвертый день… Каждый четвертый день приходит он…       Все таки, этот четвертый день наступил слишком быстро. Я поспала, но от этого мне не было лучше, ведь я хотела пить, хотела кушать… Но всё-таки пить хотелось больше. Я думала о том, что было бы лучше вернуться во вчерашний день и переживать его сколько угодно раз, только бы не приходил он.       В том самом длинном коридоре я стала слышать тяжелые шаги, что разливались по стенам длинной комнаты, но они были более приглушенными из-за двери. Тут послышался скрип, а потом и хлопок двери. Его тяжёлые шаги направлялись ко мне. От страха я начала забиваться в стену, закрывая лицо руками. Он остановился, и я тут же почувствовала, как он взял меня за ногу. В следующее мгновение я почувствовала истинное блаженство, он снял с ноги туфлю, а потом освободил и вторую ногу. Сразу за этим он снял с моих глаз повязку, было страшно открывать глаза, но я сделала это. Вид был размытым и постепенно налаживался. Перед собой я увидела высокого блондина, у него на лице был шрам в виде молнии. Его тело было красиво накачено, а в его руках были мои израненные ножки. Он смотрел на меня и слегка улыбался, в его глазах я видела неподдельное горе, но почему? — Какой ужас… Знал бы я, что они хотят с тобой сделать, пришел бы раньше… Такая красивая девушка, а так изуродовать… — его горечь была не наиграна, я это видела, он нежно поцеловал мои верхние части стоп и слегка улыбнулся. На моих глазах стали наворачиваться слёзы, а тело тут же стало дрожать. Мне было страшно, неужели, он специально приближает жертву к себе, чтобы потом той было больнее от предательства и крайней жестокости. — Не бойся, — он взял меня аккуратно за руку и потянул на себя. Посадив к себе на колени, парень со шрамом, освободил мои руки от оков и стал целовать синяки, что образовались из-за этих железок. Я не могла понять, что происходит. Было слишком страшно, мозг отказывался переваривать эту информацию. От каждого его прикосновения у меня проходила неприятная волна холодных мурашек, но при этом было и какое-то странное чувство теплоты. — Какой ужас… — он увидел мой палец, а точнее его отсутствие. Могу гарантировать, он впал в ступор. А что уж говорить о его реакции, когда тот заметил мои оголенные части тела, и я говорю про те, на которых не было участков кожи. Подхватив меня на руки, он вынес вон из угла, посадил меня на край ванной. Честно, я даже не знала, что эта комната настолько большая, и что в ней есть даже ванна. Затем он принес много разных антисептиков и кучу чистых бинтов. Та боль, которую я чувствовала при обработке ран, была сравнима с той, которую я чувствовала, когда мне их делали. Но я терпела, ведь знала, это мне поможет. Страшно загрязнённые раны сильно шипели и пенились от соприкосновения с лекарством. Я, за столь долгое время, впервые увидела все свои увечья: ноги, что были адски изрезаны, все опухшие, от количества гноя под кожей. В некоторых местах она отсутствовала, и страшное, кусками выпирающее, мясо, что все еще кровоточило, было очень сильно загрязнено, ведь и в самом подвале было очень грязно. Затем мой торс: те же порезы, что оставлял на мне Гажил, были и тут, синяя, отмирающая, даже гниющая, кожа была на боках. В ней были видны дыры от тех тварей, которых в меня запускал Саламандр, от этих воспоминаний мне стало дурно.        Так же нельзя забывать о многочисленных гноящихся ожогах, что так же нещадно уродовали мое тело. Перейдя к рукам: руки были в тех самых, вышеупомянутых, ожогах и порезах, все окровавленные вперемешку с гноем, в некоторых местах были видны трупные пятна, ведь в тех местах Грей так же нещадно морозил. Чуть ближе к запястьям, та же история с отсутствием кожи, только ко всему к остальному, уже виднелись кости. Так же мой бедный безымянный пальчик. Шутя можно сказать, что я не смогу выйти замуж, ведь кольцо теперь не наденешь, но так шутить можно будет только если я выберусь отсюда. Мое лицо… Там все и так понятно, огромный ожог на пол лица, а другая половина лица изувечена в порезах. После обработки всех моих ран и тщательной перевязки, парень осторожно усадил меня в ванну, после чего аккуратно залил на меня таз с теплой водой, а затем включил душ. Я стала только больше паниковать и плакать, от чего тот испугался и не знал, что делать. — Что, что такое? Я что-то не так сделал? — он был в смятении, я же отрицательно помотала головой, дав ему понять, что все хорошо. Он слегка успокоился и залез ко мне в ванну, перед этим сняв только ботинки. Я сильно испугалась и съёжилась в клубочек. Он, видимо, думал, что я буду ждать его с распростертыми объятьями, но он забыл, что я — жертва, а он — насильник. — Скажи мне что-нибудь возбуждающее, — его просьба заставила меня замереть от страха, неужели он сделает мне больно? Боже… Прошу, прерви мою жизнь сейчас… Наверное, я всё же забыла о том, что он — насильник. — Прошу… Не делай мне больно… — прохрипела я тихим голоском, на что тот очень сильно удивился. — И не собирался, не бойся меня, я не сделаю тебе больно, — он улыбнулся и погладил меня по щеке. — Меня зовут Лексус, а ты Джувия, верно? — он знал мое имя, но ради приличия решил уточнить, мне было приятно и я слегка улыбнувшись, кивнула в знак согласия. — Можно я буду называть тебя Джуви? Такую красивую девушку стоит называть ласково, — я тут же согласилась и кивнула в знак согласия. Я верила его словам, хоть и знала, что сейчас я уже далеко не красавица. Почему-то, теперь мне не было страшно, когда он находился рядом со мной. Не было совсем. Он аккуратно помыл меня и закрутил в полотенце, после этого отнес на матрас, о котором я тоже узнала только теперь. Уложив меня на матрас, он стал вновь осматривать мое тело с большим ужасом. — Мне очень жаль, но помочь чем-то большим тут не очень и можно. Ты… Как тут мягче выразиться… Короче, ты гниёшь в живую… Живой труп… Не знаю, как еще это сказать, — он был сильно расстроен, мне тоже было неприятно это слышать, хоть я давно знала, что все именно так жестоко. Мне было страшно посмотреть в зеркало и увидеть свое лицо, но я сделала это, от увиденного мне стало плохо, а слезы наворачивались от осознания, что тут уже ничем не помочь. Лексус нежно обнял меня и я, доверившись ему, обняла его в ответ, прижавшись к его плечу. Это для меня было психологической разгрузкой, я уже давно не чувствовала настоящей, не наигранной ласки. Он понимал это, ведь и сам заставлял меня страдать и кричать от боли. Но теперь он гладит меня по спине и утешает. Что же так сильно повлияло на него? Жаль, но ответа на этот вопрос у меня нет. Он и не нужен, главное, что я могу теперь доверять хоть кому-то. — Я… Я хочу уйти отсюда… — тихо, даже почти хриплым шёпотом сказала я, он слегка сжал меня в своих объятьях, но больно мне не было. — Прости… Отпустить тебя я не могу… — его голос будто изменился, он стал более серьезным, — Но я могу сделать кое-что другое… — он выглядел не очень уверенно, — Перед этим я хочу тебя попросить всего об одном, — он посмотрел мне прямо в глаза. Да, плевать, чего он хочет, главное, что после этого я стану, стану свободна! Не будет больше этих мучений! Не будет этого садизма! Я смогу дышать спокойно, не боясь, что опять кто-то придёт и будет делать мне больно! Я хочу, хочу этого, всем сердцем и душой. — Я хочу провести с тобой эту последнюю ночь… — да… Я ожидала, что он может просить именно этого, но мне было страшно. У меня между ног все еще течет кровь от оставленных Гажилом ран и, скорее всего, мне будет очень больно, но на кону моя свобода, и я всё же согласилась.       Лексус аккуратно уложил меня на матрас и стал снимать с себя рубашку, я же смотрела на его прекрасное, но переполненное шрамами, тело затаивая дыхание. Он нежно коснулся моих губ и они слились с моими в страстном поцелуе. Мне казалось, будто я знаю его всю жизнь, я доверяла ему, я была уверенна, что он не сделает мне больно. Точнее, я бы очень хотела так думать, но все это может быть лишь очередной его маской.       Парень отстранился от моих губ и тут же перешел на шею, нежно целуя ее, после шеи он тут же спустился к груди, но пропустив ее, направился дальше. Нежными поцелуями он стал одарять мой животик, но и на нем он не собирался концентрировать свое внимание, устремлённо опускался вниз, пока не оказался между моих ног. Он языком стал вылизывать половые губы, а после раздвинув их большими пальцами, сконцентрировал свое внимание на клиторе, начиная играть с ним. От его действий у меня сбилось дыхания, и тихие стоны стали вырываться из моей груди. Мне было хорошо и приятно, это был пик приятных ощущений, ничего лучше я просто не ощущала. Я чувствовала, как мои соски набухли, а внизу живота будто порхали бабочки, приятно щекоча. Это было очень странно и непривычно. Вскоре его язык проник в само влагалище, из-за этого я уже подумала, что потеряю сознание от таких приятных ощущений. Я стала чувствовать, как мои соки стали вытекать из меня, это был первый раз, когда я возбудилась, за все это время, что я находилась здесь. Вскоре он остановился и стал расстегивать ширинку на штанах. Скорее всего, он не хотел, чтобы я кончила лишь от его оральных ласк, он хотел большего, хотел намного большего, и я… Я тоже этого хотела. Впервые я действительно хотела заняться сексом. И только с ним, больше ни с кем другим. Но я не могу понять одного: почему? Это было слишком странно, по сути, я же должна его ненавидеть и держатся как можно дальше от него, а не наоборот, тянутся к нему. Такое чувство, будто крыша уже съехала и я вовсе перестала здраво мыслить.       Приспустив штаны вместе с трусами, он вытащил на свет уже знакомого мне монстра. Размеры данного зверя мне давно известны и несмотря на большое желание, мне было страшно. Я сглотнула ком, что образовался от увиденного и просто расслабилась. Хотя… Куда тут расслабляться. — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе не было больно, — он стал аккуратно потирать головку об мою промежность, а затем стал медленно входить. Признаюсь, мне было неприятно, но не больно, это уже радовало. Когда он вошел в меня полностью, стал двигаться, но тогда уже я вцепилась в его спину ногтями и прокричала, что есть мочи. Нет, мне было слишком больно, я не могла это терпеть. Ему пришлось остановиться, но он не был недоволен или еще что-то, он был сильно встревожен моим криком. Лексус посмотрел на меня и положил свои руки мне на голову, слегка сжав ее сильнее. — Джуви… Я люблю тебя, — эти слова стали слишком резкими для меня, я не успела отреагировать, как тут же получила высоковольтный разряд в голову. После этого лишь тьма, а за ней и свет.       Следующая картина стала для меня травмой. Этот парень стал совокупляться с моим холодным, бездыханным, по частям разрезанным телом, при этом шепча что-то себе под нос. По его щекам катились слезы, я понимала, что он заставляет себя это делать но… Зачем? Зачем это надо?       Спустя какое-то время у него в руках уже был топор, и лишь одним взмахом он отрубил моему телу голову. Кровь стала фонтаном литься из моего тела. За головой стали следовать и другие части тела. Он отрубал конечности по треть части. Сначала запястья, за ними локти, а потом и по плечо. Каждую отрубленную часть он целовал, одаряя любовью. После он перешел на ноги. Стал отрубать лодыжки, затем коленки, а посте отрубил по бедра и провел ту же небольшую процедуру поцелуев. На это было отвратительно смотреть. Когда от моего тела остался лишь торс, он прорезал живот и стал доставать внутренности, оголяя мои хрупкие ребра. Повсюду были органы, кровь, мясо, он сам был весь запачкан в крови, слизывал ее, можно даже сказать, специально купался в ней. А затем случилось самое неприятное и, если бы я была жива, тут же побежала бы блевать. В его объятьях была лишь моя нижняя часть, остальные части моего тела были разбросаны по всей комнате. Моими кишками он был обвесивший свою шею, а сердце, что уже не билось, лежало рядом. Он нещадно ебал мой труп, роняя на него свои слезы, а затем кончил, и как раз в тот момент зашли трое моих насильников. Сказать, что они были в шоке, это не сказать ничего. Лексус привел себя в порядок и поднялся с пола, заодно захватив мое сердечко и голову, что была отрублена без шеи.       Посмотрев на друзей, он поцеловал мою отрубленную голову в губы, а затем прижал к своему сердцу мое. — Моя… — после этого послышался выстрел. Лексусу вонзили пулю в лоб и тот упал на землю уже бездыханным трупом. — Мне пришлось это сделать, иначе они не отпустили бы меня к тебе, — я повернулась и он стоял передо мной. Я лишь усмехнулась и отошла к золотым воротам, что стояли неподалеку дожидаясь, пока я войду. — Ты… Такая красивая, такая же, какой была до того, как попала к нам, — он улыбался и подошел ко мне снова, хотел было меня обнять, но я тут же отбила его руки в сторону и посмотрела презренным взглядом, от чего тот, не просто удивился, а впал в ступор. — Я ненавижу тебя и вас всех. Единственное, за что я тебе благодарна, как человеку, что ты освободил меня из этого ада, а теперь… Сгинь в аду сам! — я улыбнулась и тут же передо мной отперлись врата. Да, я ненавижу его, но я умерла и благодарна тому, что он избавил меня от мучений. Он спас меня, но, всё равно, поплатится за свои грехи.       Черные, когтистые руки тут же появились словно из ниоткуда и утащили его в пекло, туда, где он будет страдать так же, как и я. А я лишь усмехнулась от его душераздирающего крика и шагнула в рай. — Теперь никто не сделает мне больно.