Слепой

Антон был таким с рождения. Он только из рассказов знал какого цвета небо или мамины глаза, как выглядит его комната и он сам. По ощущениям, Антон был очень худой, и всегда самый высокий. У него было немного друзей, ведь не каждый хочет общаться со слепым мальчиком, но они были. Парень вел обычную жизнь, учился, гулял, развлекался, старался ничем не отличаться от других... Но было одно но - все понимали, что Антон обречен. Мальчик, который никогда не увидит своего соулмейта. Шансы, что его родственная душа додумается дотронуться до слепого пацана, разглядев в том нечто большее,  равнялись практически нулю. Сердце Антона подсказывало, что его соулмейт не умрет. Арсений видел Антона. С пятнадцати лет, когда только перебрался с родителями в Питер из родного Омска, он периодически видел пацана то в магазине недалеко от их дома, то сидящего в парке с друзьями, то "исследующего" книгу на лавочке у подъезда. Ему было искренне жаль Антона, но он даже не догадывался, кем был парень для него. Они никогда не встречались взглядами. По определению не могли. Арсений Антона видел, и его это спасло. Но когда он впервые посмотрел на парня, между ними не было никакого разряда тока, метки на запястьях не стерлись. И Арсений не понял, что пацан - его душа. Потому что у Антона мертвые глаза. Потому что слепой мог "увидеть" через касания. Обычно, такие как Антон умирали, они были беспомощными, потому что никто не видел в них пару, и, скорее всего, находили другого своего соулмейта. Антон верил, что ему повезет. Арсений понял, что видел своего соулмейта, когда в 24 года его здоровье не ухудшилось, а свое двадцатипятилетие он отмечал с размахом в кругу друзей и знакомых. Единственное, чего он не понимал, так это того, как он мог видеть соулмейта, при этом до сих пор не встречаясь с ним взглядом. Возможно где-то в толпе. Но ведь он должен был всматриваться в его лицо... Это была загадка, Арсению не открытая, так что он предпочитал называть себя просто счастливчиком. Метка на запястье ничего подсказать не могла - черный кружок превращался в птицу только в день смерти соулмейта, но уже столько лет ничего не менялось. И он уже оставил попытки предпринять что-либо. Когда врачи выносили на носилках бледного пацана, отвозя того  в больницу, у Арсения, который в это время направлялся домой, останавливалось сердце. Ему было физически больно от осознания того, что этот пацан так несправедливо умирает. Впервые метка на руке зачесалась. Антон в больнице неделю. Его состояние заметно ухудшается с каждым днем, появляется тошнота и рвота, сильные боли в теле и ломота в косточках. Он это не заслуживает. Но он умирает. До двадцать пятого дня рождения - дня его предназначенной смерти - остается четыре дня. Остается и надежда у Антона. У матери пацана уже нет сил плакать, и слезы закончились. Она просто смирилась с исходом, и старалась в последние дни быть ближе к сыну. В тот день Арсений оставался работать дома. Рука сильно ныла и чесалась, отчего мужчина все время расчесывал значок до крови, сдирая каждый раз тщательно намотанную марлевую повязку. Вскоре и вовсе перестал перевязывать руку, наблюдая, как капельки крови стекает по руке, образовывая разводы на одежде и мебели. Было совершенно плевать. Арсений понял, что его соулмейт умирает. Ему дали подсказку. Ему дали шанс, с которым он не знал что делать. Включив телевизор, мужчина пытался хоть как-то отвлечь себя. По ящику крутили какой-то детектив. Мысли Арсения были далеко. Сквозь пелену мыслей, мужчина отчетливо услышал только одну фразу - слепое пятно - которая услужливо закрутилась в голове, прокручиваясь снова и снова, словно на репите. Слепое пятно. Слепое пятно. Слепое пятно. Слепое.. Голова мужчины словно озарилась какой-то ясностью, он знал, куда ему надо идти. Он все понял. Хватая с полочки ключи от машины, он вылетел во двор, и машина сорвалась с места. Все светофоры зеленые. Лишь бы успеть. Доктора в белых халатах сновали туда сюда, медсетры проверяли больных, а Арсений бежал по коридору, ведомый невидимым сигналом. Толкнув двери одной из палат, он переступил порог и, уже медленно, направился к кровати, на которой лежал он. Антон. В палате не было больше никого. Тихо вставая на колени перед кроватью пацана, который лежал тихо, буквально затаив дыхание, Арсений не отводит взгляда от его лица. Теплая рука, покрытая царапинами и засохшей кровью, легла на прохладную руку пацана. - Прости, - шепнул Арсений, - что заставил тебя, ждать себя.