Сверчки и дикие травы

Ночью громко пели сверчки. Эрагон потёр глаза, пригляделся и с удивлением обнаружил в темноте Муртага. Он держал его меч, Заррок. Сначала Эрагон подумал, что это просто сон. Но когда прошло ещё с полминуты, а Муртаг так и не подумывал развеиваться, как и положено всякому сновидению, Эрагон понял, что это происходит наяву, и его это даже разозлило – Муртаг, и взял его меч, без спроса! Может, он хотел ограбить их с Сапфирой и сбежать? Но Муртаг был немного странным. Эрагон не понимал его, а потому не спешил сразу делать выводы, тем более, Муртаг спас их с Сапфирой – ему они обязаны их жизнью. - Пусть его красота не обманывает тебя, - Муртаг едва не дёрнулся, услышав голос Эрагона, но всё-таки ничем не выдал своего удивления. – Его имя – Заррок, и это значит Страдание. Глаза Муртага как-то странно полыхнули во мраке, улыбка на миг поползла вверх, но тут же погасла. Хмыкнув, он протянул меч Эрагону, который опустил его в ножны. Глаза Муртага при этом приняли снисходительное выражение: словно всё это его веселило, словно не его только что поймали с поличным, и ещё было в его взгляде что-то такое, что словно говорило, что он знает об этом больше, чем сам Эрагон. - Мы могли бы многому научиться друг у друга, - сказал с улыбкой Муртаг. - И чему же я мог бы научиться у тебя? – дерзко спросил Эрагон. - Искусству выживания… - ответил Муртаг всё так же весело, но Эрагон успел заметить, что, отворачиваясь, он позволил тени печали скользнуть на его улыбку. Эрагон не мог заснуть. Он натянулся струной - ожидать ли нового подвоха от его нового знакомого? Или… Эрагон даже и хотел, чтобы тот его снова потревожил? Ему казалось, что за последнее время он научился лучше разбираться в людях, но Муртага он разгадать не мог. Разнообразные мысли так и роились у него в голове. Ночь и дальше тонула в тумане утра, а Эрагону всё мерещились насмешливые глаза Муртага и его улыбка, искренняя, но вместе с тем словно вымученная, скрывающая какую-то тёмную тайну. Нет, он не мог его разгадать, но сейчас он больше и не пытался: ему просто нравилось думать о нём. Он попытался стряхнуть это наваждение и подумать о чём-то другом: о Сапфире, о странной девушке, что приходит к нему во снах, но не смог. И, не зная, сон это или явь, он продолжал грезить о Муртаге, пока наконец не провалился в сон, когда в горах стало уже совсем светло и сверчки уже окончили свои трели. Он проснулся, когда вовсю уже сияло солнце. - Где Муртаг?! – воскликнул он, оборачиваясь и нигде его не находя. "Он пошёл на охоту", - как ни в чём не бывало ответила Сапфира. Голова у Эрагона была тяжёлая, как и всегда, когда он просыпался за полдень, хоть случалось это нечасто, а ещё он был недоволен и зол, что Муртаг снова им помогает, пока он сам валяется здесь бестолково. «Не переживай, - услышала его мысли Сапфира. – Всё-таки, с нами ему безопаснее, так что и мы ему приносим какую-то пользу». Эрагон неохотно с ней согласился, но считал, что этого несравнимо мало после того, как Муртаг их спас, да и теперь он вёл себя весьма приветливо и дружелюбно. Эрагон вспомнил о том, что было ночью. Он и сейчас не был уверен, не приснилось ли всё это ему? Под ноги ему плюхнулись два кролика. Он обернулся и увидел довольно улыбающегося Муртага. Эрагон предложил заняться ими и выпотрошить, чтобы после приготовить, но Муртаг, всё так же улыбаясь, сказал, что не доверил бы Эрагону такого дела, так как он может испортить всю еду, которую Муртаг с таким усердием добывал. Эрагону захотелось запустить в него чем-то. Вместо этого он сказал: - Значит, тебе было тяжело охотиться? Что, в цель попасть не мог? Муртаг сразу нахмурился: - Просто кроликов в округе не было… Пришлось постараться, чтобы найти их. А цели я достигаю всегда, - сказал он напоследок и поднял с земли кроликов. Обед был вкусным. Муртаг и вправду неплохо готовил. Он добавлял в еду какие-то специи, которых Эрагон не знал и которые Муртаг носил с собой в маленьком мешочке. Вечером, когда Муртаг куда-то отошёл, Эрагон придвинулся поближе к его вещам и осторожно наклонился, чтобы достать тот самый мешочек со специями. Он поднёс его к носу – оттуда приятно и необычно пахло. Он стал уже развязывать его, чтобы рассмотреть поближе содержимое, как услышал голос Муртага: - Брать чужое без спросу – нехорошо. - Кто бы говорил, - ответил Эрагон и положил вещь на место. Муртаг улыбнулся краем губ: казалось, его и вовсе не разгневало любопытство Эрагона – напротив, развлекло. Только сейчас Эрагон заметил, что с Муртага стекает вода. - Ты что, мокрый? – спросил он его. - Подумал, что кролики мне уже осточертели. Вот, рыбы наловил в ручье. - Ты что же, руками её ловил? – удивился Эрагон. - Именно так. - Тебе надо сейчас же снять одежду, ты же простудишься. - Сам знаю, - сказал Муртаг и стал снимать с себя вещи. Муртаг оставил вещи просушиться возле костра и сам встал рядом, чтобы согреться, но Эрагон заметил, что кожа у него покрылась мурашками. Он подошёл к Муртагу и накрыл его плечи своим плащом. Он поплотнее закутался, а Эрагон сел рядом, подумав, как хорошо Муртаг сложён и как красиво выглядят капли воды на его коже, испаряясь от жара костра, а его чёрные волосы отливали красным в свете пламени, и это тоже было очень красиво. Только всю эту красоту портил этот уродливый шрам, прикрытый сейчас плащом. Муртаг присел на корточки и попытался достать рыбу из котомки. «Нет, он же это не всерьёз», - подумал Эрагон. Его даже слегка задевало то, что Муртаг желает всё делать сам, словно и не хочет принимать ни от кого ни помощи, ни заботы, словно никто ему и не нужен. - Даже не думай, - твёрдо сказал Эрагон. – Я сам приготовлю ужин. Не волнуйся, не испорчу. Особенно, если ты мне разрешишь попользоваться теми приправами из твоего волшебного мешочка. А тебе нужно отлежаться и согреться. Ты весь дрожишь. - Не волнуйся, не умру, - сказал Муртаг, но всё же послушался и просто прилёг рядом с огнём, позволив Эрагону возиться с рыбой. Сапфира просто молча наблюдала за ними, не вмешиваясь в их разговоры. После ужина они ещё немного посидели и вскоре легли спать. Эрагон предложил Муртагу надеть свою запасную рубаху, которую он взял с собой – жаль, он не сразу о ней вспомнил. Сверху он накрыл Муртага ещё своим плащом, а сам лёг под крыло Сапфиры. Самочувствие Муртага его беспокоило: в горах по ночам холодно, да и выглядел Муртаг неважно. Окутанный мрачными размышлениями, Эрагон всё же уснул, под пение сверчков. «По-моему, ему нехорошо», - разбудили его мысли Сапфиры. Эрагон мгновенно проснулся и подошёл к Муртагу. Его била заметная дрожь. Эрагон не придумал ничего лучше, кроме как лечь с ним рядом – мысль о том, чтобы им вдвоём укрыться под крылом Сапфиры, почему-то смущала его. Он обнял Муртага сзади, и тот, к его удивлению, совсем не сопротивлялся, даже напротив. Он слегка обернулся, и не было привычной улыбки, и взгляд его был уже совсем невесёлым. Такая перемена удивила и тронула Эрагона. Муртаг сейчас казался ему таким беззащитным. И, наконец-то и у него появилась возможность проявить себя. Но его не слишком ободряла эта мысль, потому что повод был не радостный. Он взял Муртага за руки, и тот с благодарностью сжал их, но его пальцы были совсем ледяными. Тогда Эрагон сел и принялся растирать их. Он мысленно позвал Сапфиру и попросил её разжечь огонь. Муртаг попытался подняться, чтобы переместиться поближе к теплу, но пошатнулся от слабости. Эрагон только и успел его подхватить и подтащить к костру. Он принёс и свои одеяла и стал нахлобучивать их на Муртага. Тот даже улыбнулся слегка его стараниям, но дрожать не переставал. Эрагон положил руку Муртагу на лоб. - Да у тебя же жар! Сапфира подобралась ближе к ним и укрыла парней своим крылом. «Сапфира, я должен как-то ему помочь. Найти какие-то травы, приготовить отвар». «Сейчас ночь, подожди до утра, Эрагон». «До утра он может уже сгореть от лихорадки! Я не могу и не хочу так рисковать!» «Я тебя понимаю и сама волнуюсь за Муртага, но в темноте ты ничего не увидишь». «Тогда ты поделись со мной своим драконьим зрением». Так они и сделали. Эрагон отправился искать дикие травы, пока Муртаг лежал в укрытии крыла Сапфиры. Эрагон так волновался, что и сам уже дрожал. Его руки тряслись, когда он разглядывал растения, выискивая среди них нужные. Наконец, он нашёл их – три травы: одна с тремя сердцевидными листочками, другая тонкая, как колосок, и с сиреневыми бубенцами, которые сейчас закрылись, и третья, совсем невзрачная, цвета земли или пожухлой листвы – её ещё всегда путали с сорняком, но Гэрроу научил различать её среди других. «Может быть, когда-нибудь и это знание тебе пригодится», - говорил он тогда Эрагону. Он на это только усмехнулся – ведь что могло произойти – но траву запомнил. Вот и пригодилось. Довольный и воодушевлённый, он побежал обратно к своим друзьям. «Как он?» - спросил он мысленно у Сапфиры, пока растирал травы для заваривания. «Всё так же дрожит», - беспокойно ответила Сапфира. Эрагону хотелось подойти к Муртагу, обнять его, приободрить, сказать, что всё будет хорошо, что он поможет ему, но он не хотел терять времени. Странно, но кроме мыслей Сапфиры он как будто чувствовал и состояние Муртага: как он лежит там, испуганный и больной, не зная, что с ним будет. Как тревожны, наверное, такие мысли, пусть и Сапфира рядом, но ведь она не может ему ничего сказать сейчас… Эрагон не знал, то ли вправду он слышит мысли Муртага, то ли это у него разыгралось воображение, но это подстёгивало его трудиться скорее. Он уже вскипятил воду и побросал туда травы, перемешивая, он и сам закипал в ожидании, когда же они приготовятся. Да ведь он и знал, что отвар должен как следует настояться, иначе не будет никакого толку. Ему пришла в голову мысль, что, может, и сам аромат диких трав окажет лечебное действие. Он попросил Сапфиру, чтобы та перенесла Муртага поближе к огню. Сапфира бережно опустила Муртага рядом с Эрагоном, как раз так, чтобы аромат идущего от котелка с травами дыма шёл в их сторону. Эрагон положил голову Муртага себе на колени. Его веки были закрыты и неровно подрагивали, а рот слегка приоткрылся. Но он, скорее всего, был в сознании. Эрагон невольно залюбовался его длинными пушистыми ресницами, но тут же одёрнул себя за это. Разве пристало это – любоваться парнем? Хотя, какая разница… Разве у красоты есть пол? И почему он не может любоваться Муртагом просто потому, что тот красив? Нет, не может. Не сейчас. Сейчас совершенно неподходящее для этого время. Сейчас это было бы кощунством. Муртаг что-то простонал. Эрагону показалось, что он назвал его имя. Он потрогал его лоб. Он был всё таким же горячим. Эрагону очень хотелось как-то выказать Муртагу своё сочувствие, но слова так и застыли на губах, словно засахаренный мёд. «Потерпи, скоро всё будет хорошо», - только и смог он выдавить из себя. Как чёрство, должно быть, это звучит, - подумал он про себя. «Скоро тебе станет легче», - он неловко погладил Муртага по плечу. Он ничего не ответил, только вздрогнул и словно сжался в его руках. Эрагон прислонил руку к его щеке – она тоже пылала жаром. В лунном свете было видно, что на лбу у него блестят капельки пота. Но Муртагу его слова совсем не казались чёрствыми – он был им рад и благодарен. Ему не хотелось больше притворяться, что он знает всё об «искусстве выживания». Ему хотелось только свернуться, как котёнок, на руках у Эрагона, чтобы он своими прикосновениями облегчил его страдания и избавил от этого жара. «Отвар уже должен быть готов», - подумал Эрагон. Прошло ещё несколько часов, и всё это время Муртаг лежал у него на коленях, а Эрагон шептал ему что-то глупое и неуклюжее, и как-то совсем уже не по-дружески гладил его щёки, шею, плечи, надеясь, что Муртаг об этом либо не вспомнит, либо подумает, что это ему просто приснилось. Он осторожно поднял его за голову и положил на ворох одеял, а сам подошёл снимать питьё с огня. Перед этим он подогрел его ещё немного и вот понёс дымящуюся чашку с лекарством Муртагу. Он осторожно тронул его за плечо, словно не он гладил его пять минут назад, и позвал. Муртаг открыл глаза и осоловело посмотрел на Эрагона. Он приподнял его повыше и поудобнее, чтобы можно было его напоить. «Выпей вот это, тебе станет легче», - ласково сказал он Муртагу и осторожно поднёс чашку к его губам. Муртаг сделал несколько глотков и скривился. Эрагон знал, что травы очень горькие, но Муртага не предупредил. Он погладил его по голове, словно жалея и за это тоже. Он не знал, уместным ли был этот жест, но его охватило странное равнодушие – не к Муртагу, а к мыслям у себя в голове – ему просто хотелось делать то, что хочется, и не думать о том, правильно ли это. Он заставил Муртага выпить всё до дна. К нему ненадолго вернулся дар речи – он стал возмущаться, за что Эрагон поит его этой дрянью – если он из милосердия хочет его убить, то лучше уж задушил бы. «В объятиях», - подумал Эрагон. Но вскоре Муртаг затих и обмяк, засыпая, в руках Эрагона – таково было действие трав. И сверчки утихли. Когда Муртаг проснулся, то первое, что он увидел сквозь затуманенный взор, был сидящий возле костра Эрагон, перетирающий какие-то листочки и сыплющий их в котелок. «Нет, только не это опять»… - сказал он тихо хриплым голосом. Эрагон обернулся к нему. - Ты проснулся, - улыбнулся он. – Как ты себя чувствуешь? - Ужасно. Кости ломит, голова болит. Но жар, кажется, спал. - Боюсь, это ненадолго, - сказал Эрагон. – Ночью всё может повториться. - Включая этот ужасный напиток? - Боюсь, что да, - улыбнулся Эрагон. – Это, кстати, для новой порции на ночь. А приготовленное сегодня я вылил в другую посудину, сейчас нагрею и буду снова тебя им поить. Муртаг только устало закатил глаза. Он уже немного окреп, а потому смог сам подняться сидя и взять в руки чашку. Он снова скривился после первого глотка, но Эрагон заставил его выпить всё до капли. У Муртага даже глаза заслезились – таким горьким был этот напиток. Эрагон вновь ощутил прилив желания пожалеть Муртага. Хотя это и не было опасно для жизни, как его ночная лихорадка, но всё же… Ему захотелось облегчить во всех смыслах горькую участь своего друга, и ему в голову пришла идея… Он мысленно связался с Сапфирой, чтобы кое о чём попросить. Через какое-то время она прилетела и бросила на землю какую-то корзину. Приглядевшись, Муртаг понял, что это не корзина, а улей. Он встал и попятился. «Не бойтесь, там нет пчёл – они, конечно, пытались воевать со мной, но что их укусы мне, с моей дублёной чешуёй?» Эрагон подошёл к улью и стал выскабливать оттуда мёд. «Спасибо, Сапфира». Теперь он сможет хоть как-то подсластить Муртагу его участь. Ночью, как он и полагал, всё повторилось: у Муртага снова поднялась температура. Хоть он и поил его отваром диких трав, Муртага по-прежнему бил озноб. Эрагон хотел окликнуть Сапфиру, чтобы она укрыла их своим крылом, но она уже задремала, и он не хотел её будить. Вместо этого он поднырнул под одеяло к Муртагу и накрыл их сверху ещё одним. Муртаг не возражал. Даже, казалось, напротив. Эрагон обнимал его сзади, со спины и дышал ему в затылок. Он грел своими руками его холодные пальцы. Вдруг, Муртаг повернулся к нему лицом. Эрагон не был уверен, сделал он это во сне или осознанно. Он снова принялся бессовестно его разглядывать. Каким же прекрасным было его лицо. А сам он был сейчас таким беззащитным, таким нуждающимся в нём, в Эрагоне. Эрагону нравилось чувствовать себя нужным. Рукой он коснулся пылающей щеки Муртага. Медленно скользнул вниз, по шее. Ему нестерпимо хотелось расстегнуть на нём одежду, чтобы впустить свою руку дальше. И больше он уже не страшился этой мысли. Он только надеялся, что Муртаг спит и ничего не понимает. Его приоткрытые губы так манили к себе, словно созданные для поцелуев. И когда Эрагон потянулся к ним, он вполне осознавал, что он делает. Он только надеялся, что Муртаг об этом не вспомнит. Или, наоборот, хотел, чтобы он об этом вспомнил? Легко, словно прикосновение мотылька, он дотронулся до губ Муртага и остановился, словно не веря, что такое возможно. Потом он обхватил своими губами его нижнюю губу. Он легко и безвольно отдавал себя на милость ласкам Эрагона. А он, кажется, совсем потеряв рассудок, легко взял Муртага за затылок и настойчиво притянул к себе, скользнув языком прямо в его влажный рот. Поцелуй был горьким от диких трав, но таким желанным. Эрагону не хотелось выскальзывать из этого горько-сладкого плена, но что, если Муртаг проснётся? Как он ему это объяснит? Он, наверное, отлупит его и покинет их с Сапфирой навсегда. И Эрагон вынужден был отстраниться. Но отказать себе в удовольствии обнять Муртага он не мог. И, если что, это можно будет объяснить тем, что он хотел его согреть. Так он и уснул. И пели сверчки, вновь с рассветом умолкая. Когда холодное утреннее солнце только выглянуло на небе и побежали первые лучи, шелестя листьями и шурша травой, Эрагон проснулся, а Муртаг мирно дремал у него на плече. Эрагон чувствовал на щеке его дыхание. Он коснулся рукой его лба – прохладный. Он улыбнулся. Посмотрел на его манящие, вновь приоткрытые губы. Ему до боли хотелось вновь ощутить этот вкус – горько-сладкий, но больше всего, щемящую тоску и желание – тоже горько-сладкие. Он приблизил к его губам свои, закрыл глаза и… отпрянул. Он поднялся рывком и пошёл в чащу леса. Муртаг открыл глаза и проснулся. Он увидел удаляющуюся фигуру Эрагона. Когда Эрагон вернулся, то увидел, что Муртаг уже не спит. - Привет, - сказал тот ему. - Я не должен был оставлять тебя одного. - Со мной же Сапфира. - Да, но… Я должен был приготовить поесть. Ты давно не спишь? Муртаг пожал плечами. - Для профилактики налью тебе ещё отвар, - спохватился он. Он налил питьё в котелок, и вскоре от нагретого напитка повеяло дымком диких горьких трав. Это так напоминало о том горько-сладком поцелуе с Муртагом. Эрагон снова пошёл в чащу елового леса, чтобы побыть наедине с собой и подумать. Муртаг несколько раз до этого обмолвился, что ему, наверное, придётся идти своей дорогой. Эрагону не хотелось с ним расставаться, он надеялся уговорить Муртага побыть ещё с ними, чтобы Эрагон мог ещё за ним присматривать, пока он не совсем выздоровел. Но что будет потом? Какой предлог найдёт он дальше? Ему приходили в голову самые разные мысли, вплоть до того, что он начал представлять себе, как Муртаг вывихнет или сломает себе руку или ногу – несильно, но так, чтобы нуждаться в защите и в нём, в Эрагоне. Нет… Так думать нельзя. До чего же он докатился? Ему придётся смириться с тем, что Муртага придётся отпустить. Эрагон оборвал с ветки еловую иголку и принялся крутить её в руках, мрачно разглядывая. Он вспомнил сказки, в которых девушка колола палец о веретено и засыпала, а потом её будил поцелуем прекрасный принц. В своей задумчивости Эрагон не заметил Муртага, который всё это время шёл за ним и наблюдал. Он и забыл, как незаметно он умеет подкрадываться, когда захочет. Муртаг дёрнул за еловую ветку над Эрагоном, и на него посыпались капли прошедшего сегодня утром короткого дождя. Эрагон обернулся. А Муртаг подошёл ближе к нему. - Тебе пока ещё рано вставать и идти так далеко. Муртаг подошёл совсем близко. - Я всё помню, - сказал он. - Ты о чём? – смутился Эрагон и опустил взгляд, чувствуя, как пылает. Муртаг уверенно взял его за подбородок. - Об этом. Муртаг притянул его к себе, и Эрагон по-прежнему не был уверен, не сон ли это. Он так опешил, что просто замер на месте, не зная, что делать дальше. Муртаг выпустил его губы и отстранился. - Ночью ты был более страстным, - сказал он низким, чувственным голосом. Тогда Эрагон отпустил себя и, взяв Муртага за плечи, прижал его к дереву. Тут уж он позволил себе куда большее, чем прошлой ночью, то, что ему так хотелось. Эрагон покусывал губы Муртага и словил зубами его язык, словно желая показать, что он способен над ним главенствовать. На шее он оставлял ему метки, словно желая заклеймить его своим. Муртаг прижимал его к себе и часто дышал, пока Эрагон настойчиво оглаживал его тело через одежду. Он расстегнул верх его рубашки так, как ему хотелось сделать это ещё той ночью, и вновь припал губами к шее Муртага, спускаясь ниже, от чего Муртаг застонал и сильнее сжал его волосы в своих пальцах. Эрагон стал опускаться рукой ниже, по его груди, животу и несмело скользнул на бедро, не зная, дозволено ли ему такое прикосновение, но ему хотелось большего. Намного большего. «Подожди… - услышал он шепот Муртага. – Мне уже дышать нечем», - сказал он. Эрагон только теперь додумался, что даже такое приятное времяпрепровождение являлось для Муртага слишком сильной нагрузкой после его болезни. «Да, конечно, прости», - Эрагону стало неловко за себя. Они соскользнули вниз, он обнял Муртага и осторожно опустил его голову себе на колени, перед этим, не удержавшись, он чмокнул его в обе щеки. Муртаг ответил ему довольной кошачьей улыбкой. Эрагон молча перебирал его волосы. - Знаешь, обо мне ещё никто так не заботился, - сказал вдруг Муртаг. - Я всегда буду это помнить. Ты мне стал даже больше, чем другом, - на этих словах Эрагон в предвкушении напрягся, – ...братом. На этих словах Эрагон погрустнел. Он не знал, как на это реагировать, но вдруг ощутил тоскливое разочарование. Друг, брат… Он ожидал другого. Но с другой стороны… Разве этого мало? У них не просто желание друг к другу, у них дружба, братство, забота, уважение. Если не это и есть любовь, то что же тогда? - Пообещай, что всегда будешь со мной. Эрагон удивился. Такого он уж никак не ожидал услышать от Муртага. Он всегда казался таким стойким, таким выдержанным, словно ему никто и ничто не нужно. Конечно, это была просто видимость… - подумал теперь Эрагон. Ему нужно было догадаться раньше. - Обещаю, - он сжал его руку. Они просидели так до сумерек, пока ветер качал дикие травы и доносил стрекотание сверчков. Потом Эрагон поднялся, увлекая за собой Муртага, и прижался к нему, зарывшись носом ему в шею, вдыхая его аромат. Кончики его чёрных волос щекотали ему щёки. Он знал, что сделает дальше. Согреет Муртага ещё одним тёплым, сладким поцелуем с ароматом горьких трав. Они простояли так ещё долго, обнимаясь, сжимая друг друга, лаская и целуясь. Ночь уже медленно кралась за вечером на своих мягких лапах. И напрасно искала их Сапфира. За своё длительное отсутствие они потом получили от неё нагоняй. Но это было потом. А пока Эрагон и Муртаг шли обратно. Эрагон крепко держал Муртага за руку и шёл впереди, осторожно ступая. Ведь где-то в траве ещё пели сверчки.