Ты медлишь

За твоей спиной проносится смерть. Огненным росчерком и на самой периферии зрения. Нет, не случайной пулей – прицельной, но выпущенной не разумом, а страхом. Оборачиваешься. Всего три шага – и до мальчишки с пистолетом можно дотянуться кончиками пальцев. Смотришь. Не отводя взгляда – смотришь, понимая, что ужас в глазах ребёнка – отражение твоей силы. Медлишь. Почему? Он вновь вскидывает руку и ты успеваешь отклонить его оружие перед тем, как очередная пуля освободится из ствола. Мальчишка кричит. А ты смотришь. Смотришь на перебитые пальцы, вывернутые захватом. Такое уже было. Он старше твоего сына? Делаешь ещё шаг по направлению к нему – он отскакивает, скуля как щенок. Затравленный взгляд скачет по облупившимся стенам старой многоэтажки, в которой проходит рейд. Выстрелы на первых этажах уже затихли. Почему он до сих пор жив? Ты медлишь. Выбитый пистолет валяется под твоими ногами. Переступаешь через оружие. С такой же лёгкостью ты переступил бы и через труп. Но не сейчас. Почему? Он не старше Робби. — Много вас тут? — голос звучит хрипло, словно и не твой вовсе. Ты и в самом деле ждёшь ответа? Мальчишка плотно сжимает губы и трясёт головой – не скажет. Ты усмехаешься – другого ждать было бы глупо. Пустошь воспитывает солдат так же, как воспитывала их Третья Мировая. — Тебе нужно уходить. Ты видишь изумление на детском лице. Но тебе до этого изумления нет дела. Ты всё ещё помнишь неудачу, постигшую тебя несколькими днями раньше. Желание не допустить повторного промаха правит бал и диктует условия сейчас. Честолюбие? Может быть, этот мальчик окажется умнее тех повстанцев, которых ты попытался спасти. Может быть, уж на его-то пути Брандт не встретится. Или же не будет и тебя. Отходишь в сторону, словно бы освобождая ребёнку дорогу. Хотя, ты и так освобождаешь. Даже опускаешь ладонь с берреттой – снижая процент напряжения, но не отклоняя вероятность собственного выстрела. Но ты до сих пор медлишь. Мальчик недоверчиво смотрит на тебя. Так же, как ты смотрел на него секундой ранее – в глаза. Ты киваешь. Либрия учит общаться без слов. Ребёнок срывается в бег с места. Ты провожаешь взглядом его спину, опускаешь глаза на оставленный мальчишкой пистолет. Старый. Странно, что и стреляет. Отпинываешь оружие дальше к стене. Занятное чувство – понимание собственного превосходства, за которое можно поплатиться. Ты отпустил преступника? Да – ты отпустил преступника. Не ребёнка – эмоционального предателя, разлагающего твоё великое общество. Преступника, способного подорвать завод и расстрелять штурмовую группу. Пусть не сейчас – когда станет выше и сильнее. Когда пальцы срастутся. Когда вновь поднимет на клерика оружие и уже не промахнётся. Ты отпустил того, кто может погубить Либрию. И это понимание растекается по сердцу адреналиновой радостью. Теперь ты не будешь медлить.