Северное море

      Он для неё — лучший друг парня. А может, и не лучший даже: они переписываются раза по три в неделю и где-то раз в месяц выбираются вдвоем в кино. У Нино такой график — с каждым вторым знакомым. Он для нее лучший друг парня и это, пожалуй, худшее, что осознавал в своей жизни. Естественно, после слов «пропала без вести».       Адриан каждое утро перекручивает пленку своей жизни в обратном режиме, пытаясь понять, где так накосячил, чтобы в отместку лучший единственный друг и девушка, врезавшаяся под веки еще при первой встрече, были вместе.       Ошибка находится всего одна, да и то не его; но кто же знал, что этим двоим будет достаточно всего пары часов и запертой клетки, чтобы понять, что они неплохо сочетаются? Адриан не знал (потому так наивно пытался помочь другу с Маринетт), Ледибаг не знала тем более.       Адриан смотрит на Алью редко и всегда с прищуром, соблюдая свои не писанные правила. Первое объясняется тем, что незачем себе нервы трепать: при виде глаз, которые улыбаются не ему, волос, в которые не он зарывается пальцами, что-то в грудной клетке скручивается и как будто надрывается бесконечное количество раз. А второе и того проще: это банальный страх того, что его обожание, тщательно замурованное на дне зрачков, вырвется наружу, и Алья все поймет. Как и Нино. Один честный взгляд — минус два друга.       На переменах Адриан изображает из себя с ума сойти какого занятого человека, максимально изолируясь от всех. Он закапывается в учебники с головой, игнорирует общие беседы и всегда уезжает обедать домой. Но Алья как-будто провоцирует: ей внезапно приходит в голову, что их компашка давно (никогда) не выбирались куда-то вчетвером. Адриан смотрит на смс-приглашение с недоверием, но все же отвечает лаконичное «Да», думая о том, что разок-то можно.       Они вчетвером несколько часов шатаются по парижским паркам. Темнеет быстро, и на улицах зажигаются фонари; Адриан понемногу отщипывает от сладкой ваты, слушает запутанный, но восторженный рассказ Маринетт про новый фильм и понемногу чувство сосущей пустоты в груди слабеет. Алья, идущая рядом, будто забивает, заглушает его своим странным светом, смешанным из солнца и неоновых вывесок. Может, это вовсе и нехорошо, потому что перед тем как разойтись, она, с надеждой в глазах, спрашивает что-то вроде «Может, повторим?», и Адриан, как и все остальные, не может ей отказать. И они повторяют еще раз. И еще раз. А потом еще раз. Где-то месяца через два с половиной отец интересуется спокойным голосом: «Это у вас традиция такая?», и, не замечая замешательства сына, продолжает: «Что ж, чудесно!».       Да, наверное, «чудесно», мысленно соглашается Адриан, только еще и «непонятно». Непонятно зачем Алья с Нино тащат их на прогулку, а потом исчезают. Ненадолго, конечно, минут на 20, но каждый раз. Адриан смотрит на бледную и молчащую Маринетт, постоянно перебирающую что-то в руках, а после делает вид, что не замечает ее виноватого взгляда, направленного на недовольную Алью.       Адриан делает вид, что ему непонятно, а сам начинает потихоньку избегать такого уединения с Маринетт. Ей на пользу это не идет, потому что обычно она, провалив очередную попытку заговорить, ходит остаток вечера угрюмая. Адриану тоже выгоды из этого никакой: после каждого такого эпизода ему все сложнее и сложнее становится лелеять в себе мечту, что для Альи хоть что-то значит его еженедельное вышагивание рядом с ее плечом.       Но странное дело: Адриан умный парень — отличник в колледже, победитель городских олимпиад, у него IQ выше среднестатистического на 15 баллов и так далее и тому подобное, — вдруг забывает, что врать себе — дело гиблое, потому что розовые очки бьются стеклами внутрь.       Маринетт признается неожиданно. Выжидает момент, когда Алья и Нино их в очередной раз покидают под предлогом покупки билета на колесо обозрения, и, устало потирая виски, выдает:       — Короче, ты мне нравишься.       Адриан смотрит куда-то вдаль, и почему-то ему представляется море. Причем не такое, которое он по нескольку раз в год видит в Провансе, а серое, холодное, с низко нависшими над ним тучами и промозглым ветром. Утонуть бы в таком, и не будет всей этой ерундистики с чувствами, безответной любовью и друзьями, сводящими (долго же ты отрицал очевидное!) толи из жалости, толи забавы ради.       Маринетт же рассматривает чуть обветренные костяшки и интересуется как будто нехотя:       — Невзаимно?       Молчание Адриана и без того довольно красноречиво, но все же он с трудом кивает головой. Движение выходит каким-то механическим: мышцы шеи враз каменеют и отказываются слушать. Маринетт горько усмехается; в гримасе, жутковато перекосившей лицо, явственно читается «Я, в принципе, и не надеялась». Она делает пару глубоких выдохов, успокаиваясь, а потом беззлобно говорит:       — Знай, она тебя не заметит. Нино для нее –как воздух.       — Без тебя разберусь, — вырывается у Адриана. Маринетт этот сухой, спокойный голос бьет наотмашь, и барьеры, так долго сдерживающие усталость, падают с диким грохотом. Слёзы начинают течь непроизвольно, неконтролируемо; Маринетт делает два шага назад, резко разворачивается на пятках и поспешным шагом, все ускоряясь, направляется с выходу из парка. Адриан словно и не замечает, внезапно замороженный всей нелепостью ситуации.       Алья появляется примерно через четверть часа. Встревоженная, с растрепанными волосами и нездоровым блеском за стеклами очков, она буквально бросается к нему с этим банальным вопросом: -Что случилось?! Мы с Нино (Адриан едва заметно кривится как от зубной боли) поймали Маринетт у ворот. Она рыдает, по-настоящему рыдает, понимаешь, её колотит как от озноба, но что с ней..,- журналистка обрывает свою речь на половине.       Адриан внезапно чувствует не то чтобы смущение, но некую неловкость, а потому говорит тщательно отводя глаза и продолжая рассматривать воображаемые морские пейзажи:       — Она сказала, что я ей нравлюсь.       Алья застывает на секунду, впечатленная тем, что ее девочка, ее тихая скромная девочка, путающая при предмете воздыхания слова в предложении, смогла признаться в своих чувствах, но быстро берет себя в руки.       — И ты ее отшил, — не вопрос, констатация факта. — Но почему? Она же такая милая, такая добрая, веселая, интересная…       — Да, но она — не ты! –резко обрубает Адриан и, поворачиваясь, с вызовом смотрит в зелено-карие глаза Альи.       Алья теряется, теперь уже окончательно. Она рвано выдыхает и замирает с приоткрытыми губами, ошарашенным взглядом ища в его лице хоть что-то, что даст перевести все в шутку, замять, загладить, а потом забыть как страшный сон. Но Адриан такой возможности не дает. Он смотрит пристально и по привычке с прищуром, вынуждая ее ответить и одновременно запечатляя себе ее выражение, схожее с беспомощностью.       Через долгие три секунды Алья снимает очки, массирует переносицу.       — Но я же с Нино.       Её голос звучит тихо, но твердо. Так твёрдо, что Адриан действительно все понимает.       Его северное море разом обрушивается на голову, доламывая внутренний стержень, вымывая из сознания все радостные эмоции, унося под воду точки опоры. Мгновение — и весь его мир, маленький, но уютный, разрушен практически до основания, затоплен холодом. Где-то на поверхности этого хаоса бьётся мысль, что теперь он понимает Маринетт сполна. (Хотел утонуть? Пожалуйста!)       Нужно наверное что-нибудь сказать — проецируется в разуме еще одна идея. Адриан, с активностью мертвого, прикидывает,что. «Ничего страшного» — откровенное вранье, «Жаль» — звучит слишком тускло.       Воображаемая вода в легких мешает говорить почти как настоящая, но он все же, перебивая рвущуюся толи извиниться, толи добить его Алью, выдавливает:       — Что ж... До встречи в школе.       «По-ка» — конец его жизни помещается всего в 2 слога.

***

      Как он добирался до дома осталось для него загадкой. Его сознание работало как неисправная лампочка: вспышка-темень, свет-тьма.       Потому потом ему было довольно странно осознать себя в своей комнате, где все что можно было разломано или перевернуто, замахивающегося стулом, чтобы бросить его в окно.       Единственная вещь, которая вспомнится ему из того времени не слишком мудрая, но довольно жизненная:       Не всем везет с первой любовью.