Твоё поведение

      «Что за хуйня?» — мелькало в голове у доброй половины класса из тридцати одного человека. Им удивительно было видеть Андриевского и Баву порознь. Даже сам Бава удивлённый, но негодующий. В голове сёрфили мысли, что Стасу он не нужен, что Стас меняет друзей как перчатки и много другой обидной ему херни. В какой-то момент Андриевский просто взял и сократил общение до приветствия и прощания, а иногда даже и без этого. Зато «Вконтакте» и «Инстаграме» скорострельно меняются его аватарки, появляются истории, как они с новеньким Матвеем ходят в «Токио-сити» за сладкими суши и в «Галерею» за шмотками. На уроках он отсел от Бавы к Матвею и прогуливает с ним ненужные последние уроки или даже дни. Даня начал замечать, как Стас мутирует из просто пупа Земли до звёздного пупа Земли, по моде одевающегося и чуть ли не пьющего виски с колой. Хотелось бы со Стасом приятно побеседовать, но он даже на тренировках в клубе не появляется! Просто его засосало опасное сосало.       Даня слышал, как на контрольной по литературе Алиса шёпотом спрашивала у Стаса, который сидел впереди на первой парте, что случилось между ним и Бавой. У Дани сразу ухо стало, как у того гнома из «Шерлока Гномса». Он хотел услышать ужасающую правду, но вместо этого получил абсолютное нихуя. По этому вопросу Андриевский динамил всех. И тогда Даня вместо перечисления главных героев «Войны и мира» замечательного дядюшки Толстого придумывал фантастический план, как дать пизды Стасу.       Неделю Даня шпионил за Стасом в социальных сетях и школе, но за её пределами не мог его достать. Даня придумывал разнообразные тропические вопросы и прогнозировал на них космические ответы, но на большее его не хватало. Просто спросить Стаса напрямую? Слишком просто. Надо спросить у сына маминой подруги. Поймать на перемене? Слишком просто. Надо зажать его в тёмном переулке и покрутить на хуе.       В какой-то момент Лара на пару с Алисой подкинули Данечке невъебенную, как ему тогда казалось, идею, что можно просто сходить к Стасу домой. Даня, как принц на белом коне, спасающий принцессу, ехал на метро от своего дома на Дыбенко до Васьки. Его переполняло фантастическое чувство начинания чего-то грандиозного. От метро союзниками были зелёные светофоры, а у дома как обычно сломанный домофон. Но у двери в квартиру антагонистом стало Данино сердечко, и на этот раз он хотел вертеть всю эту затею. Но схватив яйца в кулак, он нажал на звоночек у двери, даже не уверенный, что дома кто-то есть. Однако послышался щелчок, и на пороге встало великое недоразумение с мокрой головой и серо-голубыми глазками, которое последнее время ебало в щели все Данины потуги к чему-либо. Андриевский стоял в недоумении и даже не хлопал своими пушистыми ресницами.       — Что, зайчик, тупанул?       Бава постучал пальцем по глазку на двери и заулыбался во все тридцать два, которые Стасу вдруг захотелось выбить. Он хотел закрыть дверь, но быстрая реакция и нога футболиста-сердцееда не дала это сделать. И Баву не волновало, что от какого-нибудь неудачного положения ноги и железной двери он может получить травму, он просто всем сердце хотел ответов.       — Катись кабанчиком отсюда, а.       Стас смотрел через щель, образованную Даниной ногой, и молил к Богу всей своей протестантской любовью.       — Надо же, заговорил! — Даня был сильнее, поэтому со всей уверенностью начал открывать дверь. — А я-то думал, Афанасьев твои мозги съел. Подумал, что ему нужнее.       Стас вздрогнул и тяжело вдохнул, отпуская ручку двери и пропуская Даню в квартиру. Ликованию второго не было предела. Чувство скорой победы танцевало вальс под Оксимирона, и Даня уверенно ступил на завоёванные земли. Андриевский послушно ждал, когда его друг снимет кроссовки, и после провёл на кухню. Он даже не стал спрашивать у Бавы, что налить, просто заварил чай.       — Говори и вали.       Даня решил, что жидкость пахнет, как жасминовый чай. Запах детства.       — Я надеялся на диалог.       Стас в негодовании свёл свои аккуратные брови, и его желваки заходили. Даня отпил чай без сахара и, вскинув бровь в недоумении, спросил в лоб:       — Чё за хуйню ты творишь?       Андриевский опешил. Не то, чтобы он совсем не думал, что его поведение не заметит Даня, но не ожидал, что тот приедет только для этого. И не то, чтобы Стас не знал, что на это ответить, ему попросту было стыдно отвечать. Он никогда не признается, что Даня снится ему в мокрых снах. Осознание этого Стасом привело его в истерику, а реакция друга, скорее, просто въебёт ему леща и подтолкнёт на суицид.       — Не жди, что мне ответит твой ФСБшник.       Даня подошёл к молчуну и отметил, что он вообще его не замечает, смотря куда-то в пол, а его уши краснеют.       — Тебе стыдно за поведение или это что-то пошлое?       Чувство ликования и победы снова заиграло у Дани внутри, когда на эти слова быстро отреагировали испуганные глаза.       — Я прав?       Своим существом Бава давил на Андриевского, который символично чувствовал себя мошкой, летящей на лампочку. За спиной почувствовалась стена, и Стас понял, что прилетел. Сейчас он либо сгорит на лампочке, либо под ногами откроется портал и он упадёт в Геенну огненную, где за соски его будут подвешивать черти на крючки. Даня же чувствовал себя Колумбом, который изведал неизведанное и нашёл там интересные ништяки. Но он подумал, что можно побывать в Древнем Риме, и уставился на ходящий туда-сюда кадык и ямки на ключицах. Либо он закончится, либо станет пидором. Оказалось, это взаимосвязано красной нитью.       — Стас.       По спине пробежали мурашки от басистого глубокого голоса, и кровь прилила не только к голове. Стас почувствовал слабый поцелуй на шее, укус на напряжённых ключицах. Тело горело, сейчас бы открыть окно. «И выпрыгнуть», — добавила дрейфующая мысль, но быстро растаяла от температуры тела и желаний. Стас подумал, что его свободные руки, в отличие от Даниных, скользящих по телу, были ни пришей, ни пристегни, и сцепил их у Бавы за шеей. Удивляться было неуместно. Вся это ситуация была удивительная. Будто неприступную крепость захватили спустя месяцы осады. Даня понимал, что сейчас весь Андриевский в его руках, что он, вроде, не против и даже подавляет желание поцеловать. Но Даня не хотел, чтобы Стас подавлял желание. Он кусал ухо, шею, ласкал тело под футболкой, стимулировал коленкой член Стаса. И вот, вроде бы всё, частое сопение перешло в слабый сдавленный стон, сейчас сломается, но почему-то этого не происходило. «Что же мне с тобой делать?», — не понимал Даня. Он яро не хотел сдаваться, но способы вывести Стаса тоже закончились.       Как бы ни не хотелось Баве, а Стас почувствовал на себе напористый поцелуй. Его рот был приоткрыт, поэтому проскользнуть языку между губ не составило труда. И Даня добился того, чего хотел, потому что у Стаса снесло крышу так, будто её и не было вовсе. Со всей силы он прижимал к себе Даню, что у того перехватывало дыхание, и оттягивал его волосы. Но почувствовав рядом с анусом чужой холодный палец, Стас разорвал поцелуй и взглядом запротестовал.       — Ты же мылся.       Даня кивнул на мокрые волосы Андриевского.       — Даун.       Стас оттолкнул парня, прижимавшегося к нему, поправил одежду и умыл лицо. Холодная вода оказалась как спасительный свежий воздух. И уже не так жарко, и вставший член не трясётся, и жить легче.       — Иди в пизду отсюда, бесишь ты меня.       Даня рассмеялся и ушёл в ванную, оставив Стаса со своими комарами в голове. Было чувство, будто произошло какое-то переосмысление жизни, познание истины, йога на божественных небесах. Проблемы из-за снов забылись, и неожиданно всё сразу стало можно. Правда, только Дане стало разрешено на практике демонстрировать анекдот про нюанс. Стас не настолько Дева Мария, чтобы не знать, что будет дальше.       Очевидно, что не только он знал о дальнейшей своей судьбе, но и Лариса с Алисой, которые праздновали свою победу в этой войне.