Да в пепле сгорая

Разве тебе это что-либо стоит? Собственные слова лезвием полосуют сознание, когда чужая сухая рука мягко ерошит и без того взлохмаченные волос, и парень еще больше прячет лицо в сложенные на столе руки, не желая встречаться с извечно насмешливыми черными глазами, чувствуя как горят щеки и кончики ушей. Стыдно, ему просто невероятно стыдно за эти слова перед брюнетом, и как бы он хотел, чтобы они были брошены сгоряча, не думая, но, черт подери, нет, Тсунаеши говорил тогда более чем серьезно. — Сколько ты спал? Чуть тряхнув головой, сбрасывая руку, шатен поднял глаза на своего учителя и криво улыбнулся, чуть поводя плечами, молчаливо отвечая на поставленный вопрос, и снова роняя голову на руки — он спал последний раз три дня назад и чувствовал себя просто отвратительно, несмотря на то, что головная боль почти прошла. Практически все время он бегал на место преступления, в офис что-то уточнить и то и дело связывался с теми, кто ранее имел отношения к прошлым подобным делам, при этом как-то совмещая с работой в баре, которую хоть и попытался минимализировать, обзвонив других работников. Спальня его квартиры была частично погребена под бумагами и заметками, пугая только начавшего обживаться Натса, который уже чувствовал себя немного лучше, хотя для того, чтобы окончательно прийти в себя, требовалось намного больше времени; порядок в принципе соблюдался только на кухне, где Тсуна бывал только, чтобы попить воды или чая, если вообще попадал туда в течении суток, и коридоре. С каждым днем он все больше и больше вяз в этом деле, хотя и ранее казалось, что больше некуда, и это наверняка заметил не только один Реборн, который, в отличии от остальных, хотя бы знал причину подобной зависимости, тогда как остальные довольствовались только еще более всколоченного чем обычно шатена, носящегося по офису и переодически шарахающегося от новеньких — в особенности от некоторых, — которые просто ничего не понимали. — И чего ты от них шарахаешься? — Вспомнишь лучик, как говориться… Савада коротко вздохнул и снова поднял голову на успевшего сесть в удобное мягкое кресло брюнета, всем своим видом дающего понять, что ответа на этот вопрос он услышит. — Я просто к ним не привык еще, — буркнул полуправду парень, выпрямляясь и начиная собирать разбросанные заметки, им же — и не только им — написанные, кожей чувствуя насколько ехидней стала улыбка брюнета. — Ну-ну, тогда я знаю как это исправить. Довольно-насмешливый вид Реборна был явно не к добру, Савада знал это, пожалуй, как никто другой. Медленно вдохнув и еще медленнее выдохнув, Тсунаеши нервно покосился на спокойно разбирающего бумаги Рокудо, который, к его облегчению, не обращал на него внимания от слова «совсем», позволяя работать — несмотря на то, что он считался контрактником, он не освобождался от бумажной волокиты, которой накопилось прилично. И хотя часть из бумаг приходила к нему домой посредство заглядывающих время от времени в бар коллег, смотря на несколько приличных стопок старых копий отчетов, подсчетов, заметок, доносов и прочей мелочи, хотелось побиться головой о стенку, так как, с его неумение систематизировать все сразу, все это стоило разобрать и как можно скорее, иначе работа с делом так и будет стопориться. — Оя, а это что? — удивленно к нему Рокудо с каким-то листом, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Отложив отписку о затратах, где по краям черной ручкой были выведены язвительные комментарии Гокудеры на счет неумения отдельных личностей пользоваться предоставленными им ресурсами, в который пялился вот уже несколько минут, и взял протянутый ему лист, вздрагивая повторно. Синеволосый, сам того не зная, смог наткнуться на то, что напрямую касалось этой серии убийств. Пробежавшись взглядом по заковыристому и заумному доносу на исследование тела каждой из жертв, Тсуна закусил щеку с внутренней стороны, хмурясь. С одной стороны, Реборн сам «всучил» ему Мукуро и еще одного из новеньких для работы, мол, для возвращение в коллектив и помощи переведенным освоится в их дурдоме — с чем те сами справлялись более чем неплохо, как считал сам шатен, —но с другой — он не был уверен в праве ли разглашать подобную информацию кому-то еще, помимо глав подразделов. Из которых только двое были полностью введены в курс дела. И проблема была даже не в раскрытии подколодной выбора жертв, а в другом, о чем вся организация, что её легальная, что нелегальная сторона, даже власти, очень не хотели бы распространяться. Во избежание. — Эм… Ты ведь был переведен из другого отдела, да? — все еще вглядываясь в печатный текст, спросил шатен, чтобы дать себе немного времени на обдумывание ответа, и даже не видя кивка, продолжил. — Это частичный отчет о вскрытии с подтверждением того, что у каждой из жертв была одна особенность: все они имели или прямое отношение к аномалии или же были аномалией, — запнувшись на последних словах, произнес парень, поднимая взгляд на замершего рядом Рокудо, недоверчиво хмурился на него смотрел. Недоверчиво, не удивленно или шокировано. Похоже, теперь у самого Тсунаеши появились в первою очередь к Реборну. — То есть, он убивал только… — начал синеволосый и Савада кивнул. — И об этом, я так понимаю, не распространяться? Тсуна повторно кивнул, откладывая лист в открытую папку от глаз подальше, и уставился в окно, ожидая вполне закономерных вопросов и обдумывая как бы ему лучше поступить. Все-таки этот садист подложил ему свинью, слишком уж дыбом волосы на затылке встают, из-за этой расчетливой заинтересованности Рокудо. — Пошли, раз уж тебя тоже к этому делу приобщили, дам тебе полную отчетность за все время. Может что интересное заметишь, что мы не заметили, — мотнул головой парень в сторону двери. — Натс, пошли.