Три обезьяны

Минэко читала книгу на заднем дворе. В этом месте мало кто бывал, кроме господина Мибу, и ей здесь всегда нравилось — тихо шелестели на ветру деревья, солнечные блики блуждали по глади маленького каменного пруда с карпами, суета и человеческий мир будто оставались по ту сторону, ничем о себе не напоминая. Девушка перевернула очередную страницу и оторвала взгляд от книги. Заметив постороннего, она вздрогнула — ведь минутой ранее сад был абсолютно пуст! На самом краю прудика сидела женщина с длинными темными волосами, закрывавшими лицо. Она была одета в белое кимоно, а ее босые ноги покрывал слой грязи. Минэко захлопнула книгу и растерянно произнесла: — Госпожа, здесь запрещено находиться посторонним. Если вы хотели попасть в Кокакуро, то главный вход с другой стороны... Женщина не ответила, откликнувшись неразборчивым бормотанием. Потом спина ее судорожно дернулась, Минэко показалось, что та икнула, пытаясь что-то вытолкнуть из горла. — Вам плохо? — девушка встала со своего места и подошла поближе. Незнакомка снова икнула, и Минэко наконец различила в ее речи слова: — Не говори, не смотри, не слушай... Не говори, не смотри, не слушай... Минэко отступила. Звучало это жутко, и голос у женщины был странно безжизненный. Она снова икнула, и Минэко увидела, как на землю, прямо к босым ногам незнакомки, выпал коренной зуб. Минэко едва сдержала крик, прижав ладонь ко рту. Книга выскользнула из ее руки и с глухим стуком упала на землю. — Г-госпожа... — запинаясь, пролепетала Минэко, чувствуя, как дрожат ноги. Женщина чуть приподняла голову, и теперь можно было разглядеть ее очень бледное лицо, закрытые глаза, под которыми залегли глубокие тени. Губы продолжали двигаться: — Не говори, не смотри, не слушай... Не говори, не смотри, не слушай... Не говори, не... — незнакомка прервала сама себя и спросила: — Готова ли ты принять на себя это бремя? Минэко замерла от удивления. Посетительница была явно не в своем уме, и следовало позвать кого-нибудь, чтобы ее выпроводили отсюда и отправили куда положено. Но женщина снова забормотала: — Готова? Ты хочешь принять это бремя? — Простите... — Минэко попятилась. Незнакомка встала, пошатываясь, сделала неуверенный шаг вперед, затем другой, протягивая к ней подрагивающие руки. — Не говори, не смотри, не слушай... Не говори... не слушай... не смотри... — Не подходите, — Минэко развернулась и кинулась в дом, успев услышать, как в спину ей донесся надсадный хрип ненормальной: — Лицемерка... Через несколько минут, когда Минэко вернулась в сопровождении двух охранников и самого хозяина, у пруда никого уже не было. Она растерянно оглянулась: — Это женщина... она была здесь, честное слово, Мибу-сама, — пролепетала Минэко, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Ее до сих пор колотило от страха. — Сидела вот тут... Минэко указала на каменный пруд. Она увидела, как вздохнул хозяин. — Может быть, тебе показалось? — Нет, Мибу-сама, — всхлипнула Минэко. — Она была такая же настоящая, как вы или я... Она все время икала, бормотала и повторяла одну и ту же фразу «Не говори, не смотри, не слушай», когда я побежала прочь, она назвала меня лицемеркой. — Ясно, — коротко ответил хозяин. Он запустил руку в длинные волосы, почесал затылок и обернулся к охране. — Обыщите помещение. Минэко, ты можешь быть свободна. Не думай об этом. Девушка, коротко поклонившись, ушла следом за охраной, оставив Орию наедине с его мыслями. У ног его скользнула черная тень. Ория опустил голову и встретился взглядом с желтыми кошачьими глазами. — И ты здесь, Рин? Кошка, мяукнув в ответ, потерлась о ногу хозяина, одобрительно задрав хвост. Ее черная шерсть блестела на солнце. — Думаешь, ей показалось? — Ория наклонился и провел пальцами по мягкой шерсти. Рин, мотнув хвостом, уставилась на пруд. Шерсть на спине вздыбилась, и Рин глухо зарычала. Глаза ее сверкали. Ория и сам чувствовал остатки чьего-то присутствия и прекрасно понимал, что приходивший наверняка где-то рядом. Скорее всего, охрана ничего не обнаружит, потому что это существо не было человеком, Ория знал это точно. Кошка, ощетинившись, зашипела. — Она ушла. Пока ушла, — успокаивающе произнес Ория и направился к пруду. Рин пристально смотрела вслед — он чувствовал спиной взгляд ее желтых глаз. Пройдя по тропинке, он увидел то, что подтвердило его догадки, — чуть в стороне лежал зуб. Достав платок, Ория, стараясь не коснуться зуба, поднял его с земли и осторожно завернул в ткань. — Не говорить, не слушать и не смотреть, значит... — задумчиво проговорил он, вспоминая слова Минэко. — Ну, посмотрим. * * * Как Ория и предполагал, в доме не было никого, кому там быть не положено, однако смутное беспокойство не отпускало. Возможно, потому, что и кошка вела себя странно, то и дело оглядывалась и принюхивалась, еще больше усиливая ощущение зла, находившегося в доме и остававшегося незримым для человеческих глаз. Ория давно привык к присутствию сверхъестественного, в конце концов, это место всегда являлось подобием границы между двумя мирами. Потому шатающиеся по дому время от времени духи или даже демоны не удивляли Орию, но в этот раз чужая сила чувствовалась по-другому, она была почти навязчивой и какой-то очень... целенаправленной. Она сопровождала Орию везде, куда бы он ни шел. Тем не менее, через пару дней почти все забыли о случившемся с Минэко, лишь иногда некоторые работники Кокакуро отпускали в ее сторону шутки по поводу бурной фантазии. Ория и сам хотел бы верить в то, что это только разыгравшееся воображение девушки, но тревожные предчувствия не давали ему покоя. Сон Ории был крайне беспокойным — ему чудилось, что кто-то ходит около его футона, наворачивая круги, но не решаясь подойти ближе. Он не мог двинуться, только слышал, как рычит и ворочается рядом Рин, словно не давая странному ночному посетителю сделать то, что он хочет. — Не говори, не смотри, не слушай... — Ория не знал, слышит ли он голос во сне или наяву. Бормотание то и дело прерывалось судорожным иканием, и пару раз казалось, будто что-то небольшое с тихим стуком упало на циновку. — Не говори, не смотри, не слушай... Вскоре жутковатые звуки затихли, и Ория почувствовал, что снова может пошевелиться, и тут его заставил резко вскочить с постели громкий женский крик. Судя по голосу, это была Минэко. — Помогите! Помогите! Ясуко... там Ясуко!.. — захлебываясь криком, она выскочила в общий коридор, послышался топот бегущих ног. Кошка в несколько прыжков добралась до седзи, дожидаясь, пока хозяин откроет ей. Ория выглянул в коридор, где уже собрались несколько человек, среди которых была охрана, О-Сэй, несколько девушек и рыдающая Минэко. — Она открыла окно и вошла... Я думала, мне снится... — всхлипывала Минэко, пока кто-то поглаживал ее по голове. — Она прижала пальцы к глазам Ясуко и... и выжгла их. Выжгла... Она снова принялась рыдать, и Ория понял, что ничего внятного от нее добиться не получится — нужно идти проверять самому. — Присмотрите за ней, — обратился он к О-Сэй, и та кивнула. Вместе с охранниками он отправился в комнату, которую Минэко делила с Ясуко. Кошка бежала чуть впереди, словно указывая дорогу, она то и дело оглядывалась по сторонам, словно следила за чем-то, невидимым человеческому глазу. Все оказалось так, как сказала Минэко — Ясуко лежала на футоне, и вместо глаз у нее были запекшиеся провалы. В помещении витал запах горелой плоти, от которого более впечатлительного человека замутило бы, но Ория только поморщился — и скорее от представшего перед ним зрелища. Он подошел к девушке и приложил два пальца к шее, проверяя пульс. Тот отсутствовал. Ория не удивился, но и хорошего в этом было мало. Смерть Ясуко — не самое лучшее начало дня, тем более девушка не заслужила такой страшной участи. — Мибу-сама, — сказал один из охранников за спиной, — стоит ли допросить Минэко? Ория задумчиво провел руками по волосам. Кошка подошла поближе и заглянула в глаза хозяина. На мгновение ему показалось, что она растеряна так же, как и он сам. — Это сделала не она, — ровно произнес Ория. Будь это Минэко, он бы непременно уловил, но сейчас понимал, что предчувствия не обманули: здесь побывало нечто потустороннее. — Лучше еще раз осмотрите дом и окрестности. Если увидите где-нибудь выпавшие зубы, принесите их мне. Кажется, последняя просьба немного удивила охрану, но никто не стал перечить Ории — не в их правилах было задавать хозяину Кокакуро лишние вопросы, поэтому, поклонившись, охрана удалилась, оставив Орию наедине с Рин и еще не остывшим телом. Ория прошелся по комнате, размышляя. С трупом придется что-то делать, но больше волновало, что могут появиться новые. Интересно, какие цели преследовало это существо. Не иначе как кто-то решил попортить ему кровь каким-нибудь незамысловатым проклятием. Он снова подошел к мертвой девушке и натянул покрывало на ее обезображенное лицо. Нужно немедленно отдать распоряжения по поводу тела. И как можно скорее выяснить, что происходит. Кошка за его спиной громко и тоскливо мяукнула, Ория резко обернулся. — Что случилось? Рин сидела под окном и продолжала протяжно мяукать, словно звала кого-то. Ория подошел ближе и распахнул створку, ведущую во внутренний двор. Тот был пуст, хотя ощущение чего-то жуткого, казалось, пропитало пространство насквозь, заставляло невольно ежиться, как от холода, хотя погода стояла теплая. Он снова посмотрел на кошку, та резко замолчала и, мурлыкнув, потерлась о ногу хозяина, пытаясь его успокоить. Ория едва заметно улыбнулся. — Только ты меня одна и понимаешь. Думаешь, она пришла оттуда? Кошка снова мурлыкнула и бросилась прочь из комнаты. Ория захлопнул окно и отправился следом. Весь следующий день в доме было суетно. Тело Ясуко увезли, О-Сэй весь день хлопотала вокруг Минэко, дом и его окрестности тщательно обыскали, но все, что нашла охрана — это три коренных зуба: два в доме и один на заднем дворе, как раз под окном комнаты, где погибла Ясуко. К себе Ория смог вернуться только под вечер и нисколько не удивился, когда обнаружил возле своей кровати еще один зуб. Выходит, случившееся ночью ему не приснилось? Он достал и развернул платок. Всего зубов оказалось пять, считая найденный вчера у пруда. Ближе к ночи кошка привычной черной тенью скользнула в комнату, чтобы устроиться в ногах хозяина. Орию беспокоило то, что на завтра у него были запланированы кое-какие дела в Осаке, а отлучаться из дома теперь не хотелось — мало ли что произойдет в его отсутствие. Здесь было крайне неспокойно. Разумнее было бы взять трубку и перенести встречу, но рука его, потянувшаяся было к телефону, остановилась на полпути. Нельзя. Он должен там присутствовать, встречу отменить нельзя, да и займет это всего пару часов. Поручить заботы о доме можно О-Сэй и Рин — в них он был уверен едва ли не больше, чем в себе. Ория улыбнулся собственным мыслям и легко провел рукой по черной шерсти кошки, которая пристроилась у него под боком. Та довольно замурлыкала и ткнулась в ладонь влажным носом. Ее тепло и мягкие вибрации успокаивали, и Ория почувствовал, что медленно, но верно проваливается в сон, потому что рядом с ним находилось существо, на которое он мог положиться. Уезжая утром из дома, Ория был почти спокоен. * * * Рин вальяжно потянулась и зевнула, устраиваясь поудобнее. Солнце основательно напекло ее правый бок — тот нагрелся и стал горячим. Неожиданно она вздрогнула и повернула голову в сторону дома — что-то было не так. Усы подрагивали. Мягко вскочив на лапы, она бесшумно проскользнула в дверь, охваченная смутной тревогой. В конце концов, она же была хозяйкой здесь, и ей совсем не нравилось, что ее человек беспокоился. Рин остановилась у седзи (фусума?), из-за которой доносились приглушенные женские голоса, и принюхалась, навострив уши и оттопырив усы в разные стороны. — ...во всяком случае, я так думаю, — заключила Аки. Послышался приглушенный стук — девушка положила на деревянный столик свою расческу. — А мне кажется, что это все выдумки, — откликнулась другая девушка по имени Наоко. Кто-то захихикал. Зазвучавший после этого голос Минэко едва не звенел от гнева: — По-вашему, как тогда погибла Ясуко?! Мибу-сама, конечно, все уладил, но ведь никто до сих пор так и не нашел убийцу! — Дурочка, это была какая-то ненормальная, только и всего... Рин беспокойно поскреблась — глупые девчонки не чувствовали того, что чувствовала она. Возле комнаты собиралась дурная энергия, ее человеку это совсем бы не понравилось. Но девушки не обратили никакого внимания на звуки. Рин мяукнула — громко и протяжно. — Что это? — Наверное, это кошка хозяина. Сейчас впущу, — одна из девушек встала, послышались приглушенные шаги по татами, створка седзи отодвинулась в сторону с тихим стуком, и Рин влетела в комнату, вздыбив спину и ощетинившись. — Рин... — выдохнула Минэко. Кошка явно была недовольна или испугана. Но закончить фразу она не успела — послышался глухой стук в приоткрытое окно. Потом еще один, и еще. Рин снова выгнулась дугой и зашипела. — Что это... — пробормотала Аки, оглядываясь. Она встала и подошла к окну, у Минэко застрял в горле крик, и она не успела остановить свою подругу. Та открыла окно и уставилась прямо в распахнутые глаза незнакомки — грязные темные волосы, перепачканное белое кимоно, а радужка ее глаз была настолько светлой, что почти сливалась с белком. Аки дернулась назад, но женщина быстро протянула к ней руки и прижала большие пальцы к глазам. Не успев издать ни звука, Аки судорожно дернулась и упала на пол. Глаза ее дымились, по помещению пополз знакомый тошнотворный запах. Все произошло за считаные секунды, столько же времени понадобилось остальным девушкам, чтобы осознать происходящее и с криками ужаса броситься прочь из комнаты. Минэко, догоняя подруг, споткнулась, и незнакомка прыгнула на нее сверху. — Не говори, не смотри, не слушай... Прими это бремя... — она вцепилась в руки Минэко, оставляя на них красные следы. В следующее мгновение черная тень, оторвавшись от пола, вцепилась в лицо женщины. Та протяжно взвыла и отшатнулась назад, пытаясь содрать с себя вцепившуюся Рин. Женщина сделала резкое движение рукой, собираясь впечатать кошку в стену, но та вовремя сгруппировалась и приземлилась точно между Минэко и незнакомкой. Бледное, со вспухшими венами лицо последней было исполосовано царапинами, которые стремительно затягивались. Она вздрогнула от икоты, повторяя: — Не говори, не смотри, не слушай... — женщина протягивала руки вперед. Она снова икнула, и изо рта ее выпал зуб. Рин зашипела. Незваная гостья остановилась, словно наткнувшись на непреодолимую преграду. — Прочь с дороги... Уходи... Я знаю, кто ты на самом деле... Но Рин продолжала стоять между ней и потерявшей сознание Минэко. Из коридора доносился шум: сюда направлялись люди, женщина отпрянула, оторвавшись от пола, с нечеловеческой силой выпрыгнула обратно в окно и словно растворилась в воздухе. * * * Ория был в пятнадцати минутах езды от дома, когда зазвонил телефон. В груди сразу же заныло, стоило только увидеть номер Кокакуро. — Слушаю. — Мибу-сама, вам стоит вернуться как можно скорее, — сообщил чуть надтреснутый голос О-Сэй. – У нас чрезвычайная ситуация. — Что произошло? — Это сложно объяснить, вы должны сами все увидеть. Полчаса назад в Кокакуро ворвалась какая-то женщина, погибла Аки. Ория шумно выдохнул, не сдержавшись. Сердце сжали стальные тиски, дыхание едва не перехватило, но он все-таки сумел совладать с собой и не поддаться панике. — Я скоро буду. В мое отсутствие делайте все, что считаете необходимым. В доме он застал настоящий хаос. Хотя случай был из разряда чрезвычайных, полиция не приехала, и он был благодарен О-Сэй за это — не хватало еще, чтобы о произошедшем узнала пресса. Не то чтобы его клиенты были сильно суеверными или он сильно беспокоился за их душевное равновесие, но тем не менее это было бы лишним. Ория осматривал место происшествия, расхаживая из стороны в сторону. Разобраться с этим следовало как можно скорее. А для этого необходимо выяснить, кто же повадился убивать людей в его доме. В том, что убийца не был человеком, он уже не сомневался, только делиться этим фактом ни с кем не собирался. Конечно, многие и так догадываются, что здесь дело нечисто, и тем не менее... Ория вздохнул. Из-за всей этой истории он чувствовал себя совершенно вымотанным. Как только Минэко придет в себя, с ней надо поговорить. О-Сэй уже позвала к Минэко врача, чтобы тот осмотрел ее. Ория, конечно, слабо верил, что девушка прольет свет на происходящее, но Минэко могла знать что-то важное, чего не знал он. Ория опустил глаза, глядя на Рин, сидевшую у его ног и бившую хвостом из стороны в сторону. Та наверняка могла бы что-то рассказать. Если бы, разумеется, говорила. * * * — Не говори, не смотри, не слушай... — пробормотала Минэко и, резко вздрогнув, села на кровати. Увидев рядом человека, она едва не вскрикнула, но в следующее мгновение узнала в нем хозяина и с заметным облегчением выдохнула. — Проснулась? — спокойно спросил Ория. Он просидел здесь не меньше часа. У ног его, как обычно, дремала кошка. Стоило Минэко очнуться, Рин тут же подняла голову и принюхалась к чему-то. — Мибу-сама... — с испугом в голосе произнесла Минэко. Поначалу ей казалось, что все случившееся — просто сон, теперь же она окончательно вспомнила, почему оказалась в этой комнате. — Что ты видела, Минэко? — так же ровно произнес Ория, пристально глядя на нее, и она поежилась — ей казалось, что он читает в ее душе. И Минэко рассказала — ей нечего было скрывать. Рассказала, как она беседовала с подругами, как в окно постучалась та самая женщина, как она напала на Аки, а потом и на нее... Ория скользнул взглядом по бинтам, стягивающим ее запястья. Подавшись чуть вперед, Ория схватил Минэко за руку. Она от неожиданности испуганно отпрянула. — Скажи, — тихо, почти шепотом, произнес Мибу, — кроме этого, с тобой в последнее время не случалось ничего странного? — С-странного, — запнулась Минэко, глядя на хозяина во все глаза. — Ничего, Мибу-сама... Ничего... кроме этого. — Ты уверена, Минэко? Это очень важно. — Я... — кажется, она не была уверена уже ни в чем. И совершенно не понимала, что от нее хотят услышать. Рин почему-то забеспокоилась. Минэко сглотнула — в горле пересохло от волнения, на глаза наворачивались слезы, только сейчас она начала осознавать, что за короткий срок две ее подруги отправились на тот свет, да еще хозяин подозревает ее в чем-то. — Я ни в чем не виновата, Мибу-сама, — голос ее прозвучал сдавленно. — Мибу-сама, я ничего не делала. Ория отпустил ее запястье и как-то странно улыбнулся. — Извини, если был резок с тобой, — сказал он, поднимаясь. — Отдыхай. Если вспомнишь что-нибудь еще, обязательно расскажи мне. Минэко кивнула, растерянно глядя ему вслед. Сердце ее сжалось, потому что она вовсе не была уверена, что сказала хозяину всю правду. Тремя днями ранее На Киото опускался приятный мягкий сумрак летней ночи, разрезаемый светом фонарей и человеческими голосами. Тени плясали на стенах в неистовом танце. Девушки торопились домой после прогулки по магазинам. — О, — Минэко посмотрела на часы. — Нам и правда пора возвращаться. Иначе О-Сэй будет сердиться. Гнева О-Сэй девушки боялись даже больше, чем гнева хозяина. Эта строгая пожилая женщина время от времени проявляла просто-таки невыносимый характер, отчитывая всех за любую мелочь. Минэко слышала, что даже Мибу-сама она иногда делала замечания. — Мы уже близко. Только что прошли пересечение Каваматари-дори и Четвертого проспекта, до Кокакуро рукой подать, — заметила Ясуко. — Да я просто... — Минэко не успела договорить, чувствуя, как чья-то рука вцепилась в ее кимоно. — Молодая госпожа... — прохрипел голос откуда-то снизу, и Минэко опустила взгляд, чтобы увидеть человека, который столь бесцеремонно остановил ее. Это оказалась какая-то старуха. Седые волосы растрепались, выцветшие глаза, то и дело воровато стрелявшие по сторонам, запали и были обведены темными кругами. Она производила довольно жуткое впечатление. Пальцы старухи с силой продолжали сжимать край кимоно. — Постойте, молодая госпожа... — снова прохрипела женщина. – Послушайте меня. — Пойдем отсюда, — Ясуко дернула Минэко за руку. — Это просто попрошайка. Извините, но у нас ничего нет, — добавила она, обращаясь к незнакомке. Но та словно не обратила внимания. — Ты... — старуха запнулась. — Прими это, — она протянула вперед свободную руку и разжала ладонь, на которой лежала статуэтка в виде трех обезьян. — Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нем, то я защищен от него... Возьми это, девочка... Это принесет счастье. Это защитит тебя. — Минэко-тян, не стоит... — пробормотала Ясуко, глядя, как подруга, словно завороженная, протянула руку, чтобы взять у нищей странный подарок. Глаза ее были совершенно пустыми, словно она не понимала, что делает. — Минэко-тян... Минэко с силой сжала протянутую ей фигурку в руке и шумно выдохнула. — Спасибо, — пробормотала старуха и, приподнявшись, заковыляла прочь. Минэко вздрогнула, оглядываясь по сторонам. — Та женщина... — Она только что ушла, — осторожно напомнила Ясуко. — Зачем ты взяла эту гадость? — А? — Минэко разжала ладонь и увидела грязную фигурку. — Сама не знаю... На какое-то мгновение я просто ей поверила. Она перевернула подарок, разглядывая странные иероглифы, начертанные на обратной стороне. Те были немного потертыми, от чего становились еще более неразборчивыми. Впрочем, она и так не смогла бы их разобрать — это было какое-то древнекитайское начертание, которого она никогда не знала. — Ерунда какая, — Ясуко коротко, но немного напряженно рассмеялась. – Пойдем же, О-Сэй действительно будет нас ругать, если мы задержимся. Выброси эту гадость. Минэко кивнула, хотя уже спрятала подаренную ей фигурку, будучи не в силах швырнуть ее в ближайшую урну — та излучала странное тепло, заставлявшее держать вещицу ближе к сердцу. * * * Минэко вздрогнула и резко открыла глаза. Ресницы ее намокли от слез. Нужно было непременно найти ту статуэтку, найти и рассказать обо всем хозяину. Наверное, все это глупости и игра ее воображения, но попытаться все-таки стоило. В полутьме она добралась до комнаты, где теперь жила, беззвучно отодвинула в сторону седзи. В помещении было пусто — после случившегося мало кто хотел жить с ней, и Минэко могла их понять, только вот легче от этого не становилось. Она тихо вздохнула и подошла к вмонтированной в стену тумбочке, куда в последний раз клала подарок странной женщины. Тот обнаружился среди шпилек, которыми Минэко обычно украшала прическу. Сейчас длинные темные волосы были рассыпаны по покатым плечам. Стоило Минэко коснуться статуэтки, как ее неожиданно замутило, ожоги на руках начали гореть с новой силой, и она невольно прикусила губу, чтобы не застонать слишком громко. Боль распространялась по телу, впивалась раскаленной иглой. Казалось, под кожей шевелится клубок огненных змей. Минэко подняла глаза на зеркало, с ужасом обнаружив, что на лице проступили вены, но самое страшное — это глаза, радужка которых стремительно светлела. «Это все воображение... воображение... в голове помутилось от боли», — старалась успокоить себя Минэко. Неожиданно она икнула, потом еще раз, и что-то со стуком упало на полированную поверхность тумбочки. Минэко присмотрелась и с замиранием сердца обнаружила там коренной зуб. После этого в глазах потемнело, и в последний момент она поняла, что теряет сознание. * * * Эта летняя ночь казалась особенно удушливой, тени выглядели еще более зловещими, чем обычно. Они удлинялись и скручивались в подобие дрожащих пальцев, стремившихся сомкнуться на чьем-то горле. Ория бросил бессмысленные попытки заснуть еще полчаса назад и теперь сидел во дворе, сжимая в зубах трубку. Рин свернулась темным клубком рядом с ним, то и дело вздрагивая во сне. Стоило Ории опустить руку на гладкую шерсть, как кошка сразу же успокаивалась и продолжала мирно дремать дальше. — Ну хоть ты отдохни, — усмехнулся Ория и выдохнул терпкий дым, чуть закинув голову вверх, глядя в бездонное небо, темный бархат которого раскинулся над ночным Киото. Он думал о том, что разобраться с происходящим нужно как можно скорее. Только вот что делать дальше, Ория не имел ни малейшего понятия, что с ним случилось едва ли не впервые в жизни. Он чувствовал, что-то исходило от Минэко... Возможно, причина крылась в странных метках на руках, которые оставил тот беспокойный дух, но, скорее всего, она и сама была одержима, только не подозревала об этом. Ория едва заметно нахмурился и перевел взгляд на пруд, где впервые, по словам Минэко, появилась та женщина. Все-таки это странно... Такие вещи не происходят просто так, скорее всего, думал Ория, с Минэко что-то случилось незадолго до той встречи, хотя она и не придала этому значения. Это усложняло задачу. Но если так будет продолжаться, то слухи выйдут за пределы Кокакуро — в конце концов, у Ории достаточно недоброжелателей, которые только и ждут момента, чтобы ему насолить, а такого рода история может стать отличным поводом. Ория поморщился. Никогда прежде у него не было такой серьезной проблемы с потусторонними силами. Он так привык к этому месту, что считал их присутствие вполне естественным, люди и духи каким-то образом умудрялись мирно сосуществовать — видимо, потому что другого выхода не было, но в этот раз сила было по-настоящему злой. Возможно, это действительно проклятие, как он и предположил сначала. Ория усмехнулся. Совет одного его старого знакомого ему бы в данной ситуации не помешал. Додумать эту мысль он не успел — спину обдало жутким потусторонним холодом, и за мгновение до того, как он резко повернулся, до слуха донеслись шаркающие шаги, звук которых то и дело мешался с судорожной икотой. Ория знал, что это было, он чувствовал, кому принадлежат эти шаги, и отчаянно желал, чтобы догадки оказались ошибочными. Но вглядевшись в темноту, он увидел то, что когда-то было Минэко. Теперь это была всего лишь пустая оболочка, в которой обитало что-то древнее и злое. Рин уже давно вскочила. Она зашипела, задрав вверх хвост. Глаза сверкнули желтыми угольками в полумраке. Ория положил ладонь на рукоять катаны, висевшей на поясе, и тихо выдохнул: — Все хорошо, Рин. Ты же видишь, Минэко просто не спится... — губы его тронула кривая улыбка. — Не говори, не смотри, не слушай... — пробормотала Минэко, делая еще один шаг. — Я хорошо усвоил этот урок, дорогая, мне бы хотелось услышать от тебя более внятных пояснений, — тело его было подобно взведенной пружине, готовой распрямиться в любой момент. Ория цепко и внимательно следил за движениями существа, которое когда-то было милой девушкой. — Ты все-таки пометила ее? — Не говори, не смотри, не слушай... — не обращая внимания на слова Ории, пробормотала Минэко и, сделав еще один шаг вперед, неожиданно прыгнула с невероятной силой, желая вцепиться в Мибу, но тот успел увернуться. Рин бросилась вперед, целясь острыми когтями в лицо и издавая жуткое рычание, обычно ей совершенно несвойственное. — Рин, не надо! Минэко отшвырнула кошку прочь, и та, пролетев пару метров, приземлилась на все четыре лапы. Шерсть ее кое-где немного дымилась, глаза продолжали сверкать. Существо же тем временем прыгнуло снова, но вдруг резко остановилось и с недоумением опустило взгляд на темное пятно, расплывавшееся по цветному кимоно на уровне груди. Лезвие катаны пронзило ее почти насквозь, но это, казалось, нисколько не смутило Минэко. Она захрипела и выплюнула еще один зуб, на сей раз — окровавленный. Ория дернулся назад, губы его по-прежнему кривила болезненная улыбка. Духовная сила существа была холодной и удушающей, она мешала ему сосредоточиться. — Если я уничтожу тебя, путь будет открыт... Если ты примешь это бремя... — зашипело существо голосом Минэко и подняло на Орию белые, ничего не выражающие глаза. Только выдержка помогла ему не вздрогнуть от этого пустого взгляда из полутьмы. — Прости, милая, у меня полно других забот, — выдохнул он и сжал катану. Ему наконец удалось сконцентрировать духовную силу. Он кивнул неизвестно чему, и в этот момент Рин прыгнула на спину Минэко. Та что-то невразумительно зашипела, пытаясь скинуть с себя животное, которое безжалостно раздирало бледную нежную кожу, пачкая кровью плечи девушки. Воспользовавшись моментом, Ория сделал выпад вперед, и отлично заточенное лезвие вновь погрузилось в податливую плоть. Ория услышал хруст и увидел, как на пол упала переломленная статуэтка с тремя обезьянами. — Я знал, что ты хранишь это близко к сердцу, где же еще, — прошептал Ория. — Ты пришла, чтобы подарить это мне? — Лицемер... — прохрипела Минэко и в следующее мгновение, обмякнув, рухнула прямо ему на руки. Они оба испачкались в ее крови, которая в неверном ночном свете казалась черной. — Еще какой... еще какой... — пробормотал Ория, сжимая пальцы на кимоно Минэко. Он медленно провел по ее волосам, рассыпавшимся по исполосованным плечам. Сердце сжала тоска. Неожиданно он почувствовал мягкое прикосновение к ноге. Посмотрев вниз, Ория заметил, как об него трется Рин, взгляд ее казался немного обеспокоенным. — Не переживай, Рин. Мы поступили правильно. Он перевел взгляд на пол — туда, где лежала проклятая сломанная статуэтка, принесшая столько проблем. Ория поднял ее и, повертев в руках, пригляделся. Вещица была холодной как лед, неестественно холодной. Перевернув ее, Ория увидел странные иероглифы внизу. — Проклятье на цзягувэне? — пробормотал он. Что ж, это многое объясняло. Благодаря тому, что проклятая статуэтка постоянно находилась в доме, злой дух беспрепятственно проникал сюда. Оставив свои метки на теле Минэко, он получил возможность обрести физическую форму и мог бы сильно навредить Кокакуро, а то и вовсе уничтожить его, если бы хозяин не разбирался в подобного рода вещах. Стоит узнать, что именно там написано, но позднее — впереди еще много забот. И прежде всего предстояло найти того, кто преподнес ему этот неприятный сюрприз. * * * На то, чтобы разобраться с последствиями случившегося, у Ории ушла почти целая неделя, и большую часть времени он делал все, чтобы история эта не вышла за пределы дома. Как-то вечером, после дня, наполненного суетой, суматохой и ворчанием О-Сэй, в доме раздался назойливый звонок телефона. — Алло, — устало произнес Ория, после нескольких сумасшедших дней голова отчаянно гудела. Хотелось уснуть и не просыпаться по меньшей мере двое суток. — Это Мураки. У меня в Киото намечается одно важное дело. Я приеду завтра. Жди, — ровным тоном сообщил Мураки и отключился. Ория вздохнул, глядя на трубку и понимая, что, пожалуй, все прочие неприятности становятся всего лишь досадным недоразумением, когда поблизости оказывается Мураки с его «важными делами». И неожиданно для самого себя улыбнулся этой мысли.