Мы слепыми к краю подходили - не дошли.

Мысли в голове его ошалелые, жужжат, словно пчелы, и путаются между собою, ломая пазл реальности, смазывая четкую картину. Стакан за стаканом крепкий выдержанный годами бурбон лишь усугубляет ситуацию, в которую, еще вчера казалось он не смог бы попасть. Попал. От того и тени свинцовые на лице его мелькают, брови сурово сходятся в одну линию над переносицей. Грома не предвидится, но метать молнии глаза все же готовятся. Ибо робкий стук в дверь этажом ниже рождает внутри взаимоисключаемые чувства-ощущения, ибо Елена тихо поднимается к нему, осторожно касаясь скрипучих ступеней, то ныряя во мглу, то выныривая на свет приглушенных потолочных ламп. Опуская дверную ручку вниз, девушка едва ли задумывается предварительно постучать, хотя бы ради соблюдения никому ненужных приличий. Стучала уже неоднократно — никто не открыл. Да и она уверена на все сто процентов, что Деймон еще на подходе к особняку ее учуял. Вампирскому обонянию любая натасканная на взятие следа собака позавидует. — Я вернулась прибраться, — начинает издалека. Это так по-женски, что Сальваторе хочется рассмеяться, отпустить напряженность, хоть немного ослабить тот узел, что внутри из пережатых органов образовался. Позволяет себе. А она тушуется. — Прости за то, что наговорила вечером. Я понимаю, каково тебе сейчас… — Нет, не понимаешь, — перебивает озлобленно, поворачиваясь лицом к шатенке. — Ибо твой брат не ступал на тропу, с которой не повернешь обратно, не сжигал все мосты, и чтобы его не искали, не превращался в потрошителя, дабы посыпать твою голову останками кровавыми тех, к кому ты хоть немного привязался, — а потом тихо добавляет. — Он убил Энди. — Стефан был здесь? — в грудине Елены, будто мыльный пузырь, набухает новая надежда. Все становится неважным в одно мгновение, все, зачем пришла, забывается тут же, кроме младшего Сальваторе, которого она все лето искала. — Где он сейчас? Куда ушел? — Ты меня вообще слышишь? — вопрос отскакивает камертоном от стен спальни, повисает между двоими и рассыпается в прах. — Стефана больше нет. Перестань его искать, перестань верить. Перестань! — сжимаются пальцы в кулаки. — Не понимаю. Не могу. Не хочу, — ладонями вспотевшими затыкает уши. Деймону дико хочется встать, подойти к упрямой Гилберт, взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы поток абсурдных вопросов иссяк, иссох, остановился, ибо ему не менее больно, чем ей. Но разве девушку, которая искренне любит и помешана на идее непременно спасти, во что бы то ни стало, остановить от прыжка в бездну? Если только на краю поймать. Зацепиться губами за ее губы, руками сильными в кокон зажать талию. Обескуражить, взять нахрапом, даже, если после последует пощечина звонкая вместо благодарности. Прерывистое дыхание раскалывает на два неравных куска атмосферу большой комнаты. Им все так же больно, но боль эта теперь на двоих, а оттого на капельку легче. Елена злится, касаясь пальцами уст влажных. Деймон в ярости, ощущая ожог на том месте, где пришелся удар. Они еще не понимают, как две пустоты уже начали заполнять друг друга. Поймут позже.