***
Обещанный океан вдохновляет лишь на самоубийство. Он настолько тусклый, серый и грязный, что Юта от одного вида за окном морщится и задергивает шторы. Он прилетел буквально несколько часов назад, заселился полчаса назад, а ему уже обратно хочется. Следующие пара часов увеличили желание еще больше, потому что Тэ Ён смог вытащить его на улицу и заставить пройтись по городу. Юте удушливо. Людей много, шума много, запахов пряностей и рыбы тоже много. Он чуть дважды не угодил под машину, а три раза наехал велосипед; на него выматерился местный (таким говором вряд ли можно комплименты говорить), какой-то малой чуть не утащил кошелек, приклеились какие-то страшно размалёванные барышни, а еще у него в руках куча рекламы и приглашений в заведения. Юта даже не хочет их читать — сминает в ладонях и хочет выкинуть, но истошный клич на ухо успешно останавливает. — О-о-о-о-о, пойдем? — Тэ Ён пихает ему в лицо помятую, выдернутую из общей кучи бумажку. Юта косится на повисшего на нем друга, а затем на рекламу. Брови подлетают высоко вверх, а лицо вытягивается. — Серьезно? Русалка? И ты веришь в эту чушь? — недоуменно вслух вопрошает он и снова косится на Тэ Ёна. Тот многозначно хмыкает и обнимает крепче его за шею. Накамото тихо вздыхает. Они точно идут. *** Возможно, Тэ Ён прав. Он — еврей. Потому что так называемая русалка оказывается в дорогущем баре, куда, кажется, слетается элита всего района. Он оставит здесь почти все свои средства, даже сомневаться не стоит. Здесь шумнее и громче, чем было днем на рынке, здесь пахнет духами и одеколонами острее, чем от прилавков, а еще все решают его вдавить либо в себя, либо в пол. Жаркий и экзотический перелив музыки достигает со всех сторон, заставляя задыхаться. Юта пятится к барной стойке, теряя, к облегчению, своего взбудораженного друга. В руки просится что-то крепкое, что ударит в голову сразу. Юта берет виски и глотает залпом, почти не морщась. Ему становится свободнее дышать, когда внезапно потухает свет и затихают разговоры. Пол окрашивается нежно-голубым светом постепенно, разливаясь сиянием по напиткам и рисункам на стенах. Синий с фиолетовым вспыхивают на потолке и по краям столов — гости восторженно ахают. Присутствующие окрашиваются и вбирают в себя переливающуюся бирюзу, когда падает занавес. В нос ударяет ядрёный запах морской соли и водорослей, по ушам бьет громкий всплеск воды — она шуршит, заворачивается пеной и распадается на пузырьки воздуха, сверкая в приглушенных софитах света. Юта видит и не верит, когда длинный зеленый хвост изгибается в воде. Его настигает Тэ Ён, трясет за плечо и жарко шепчет на ухо свой восторг. Юта слышит судорожные вздохи и шокированные шептания, слышит нарастающее и предвкушающее волнение. А еще слышит из динамиков рядом с аквариумом: — Шоннасон. Русалка из самого Индийского океана! Русалка кокетливо поправляет выбившуюся прядь волос, улыбается лучезарно-ярко и ударяет уверенно по струнам гитары, наигрывая незамысловатую мелодию для разогрева. Музыканты рядом подхватывают ее, гипнотизируя сладким, страстным и прилипчивым мотивом. Она даже не смотрит на гитару, ловко водя, давя и жужжа натянутыми струнами. Мотив мелодии настолько знакомый, что Юта вспоминает детство. Как отец пел дома, когда возвращался из плаванья. Пел что-то яркое и такое далекое. Юту кроет так, как никогда раньше. Даже, когда его взяли в другой отдел на повышенную ставку, а он в честь этого в обнимку с Ли напился до звездочек в глазах. Даже, когда его поцеловала та самая девчонка на вечеринке лет пять назад, за которой он бегал еще больше. Он завороженно пялится на улыбающуюся и поющую без микрофона сирену, а внутри все странно волнуется. Русалка поет звонко и смотрит на каждого гостя своими огромными глазами. У него ухает сердце вниз, когда он ловит ее взгляд на себе.***
Юта приходит еще, еще и еще. Снова и снова. Тратит больше и больше. Каждый вечер погружается в атмосферу чужой, неизвестной страны, вслушиваясь в переливы мотива гитары, труб и фортепиано, замирая от всплеска морской воды и задыхаясь от солей. Глазам больно от синевы и прекрасной русалки. Голос морской девы опутывает подобно плющу, заставляя забываться на несколько часов. Юта пленен Шоннасон. Пленен ее песней, которая сводит его с ума которую ночь пребывания здесь. Юта не видит ничего, кроме океана с утра и русалки вечером. Юта не слышит Тэ Ёна. Он не слышит сам себя, слышит лишь волшебную Сон. Ему трудно выговаривать ее полное имя, которое настолько странное и экзотическое, что ломается язык. Он повторяет его множество раз перед зеркалом и матерится столько же, когда не получается сказать, как надо. А потому просто зовет ее Сон. Сон, которая приходит к нему во снах и зовет в океан. Юта уверен, что он слишком увлечен не пойми кем. Но уверен так же, что не хочет, чтобы внутри что-то остывало. Юта зовет ее просто Сон, когда переписывается с Хансолем, игнорируя напрочь трезвые мысли. Зовет ее ласково и трепетно «Сон», когда после выступления оказывается возле аквариума. Она сладко хихикает, откладывает гитару в сторону и ныряет под воду полностью, обливая его с головы до ног. Юта впервые видит ее так близко, когда та замирает напротив него. Ладошка такая маленькая по сравнению с его ладонью, а вот улыбка в разы искреннее и шире. Юта сходит с ума, загибаясь на кровати. Юта сходит с ума, когда оказывается за сценой, нагло прокравшись за охранником. Остается в тени до закрытия и поднимается по ступенькам к ней. Совершенно сходит с ума, когда под тихое «зачем?» берет ее, скользкую и влажную, себе на руки. Она смотрит так удивленно, хлопает глазами, совсем не понимает, а Юта просто касается губами щеки, прижимает ближе к себе. Сон тянется руками к гитаре, тихо моля и скуля. Он задерживает дыхание, когда за гриф подает ей гитару, удерживая ее на весу за талию. Она не сдает его, лишь тычется носом в шею. Руку и одежду немного жжет от жара, который исходит от ее тела, когда он выползает в переулок. Юта чуть не роняет Сон, когда та вдруг опускает ноги на землю, закрываясь инструментом. Стонут оба — он протяжно, она беззвучно. Юта скидывает с плеч свой длинный пиджак и заворачивает в него хрупкую девушку. Она лишь невинно улыбается, а он понимает точно — сражен наповал.***
Русалка оказалась не совсем русалкой. Шутка про то, что она будто из сказки Андерсена вышла не была оценена, и его потыкали гитарой со всех боков. Юта запутал ее в теплом пледе, впихнул кружку горячего чая и стал допрашивать. Но та лишь открывала и закрывала рот без звуков, а потом лишь жала плечами со своей хитренькой улыбочкой, хлюпая чаем. Накамото остается лишь стонать в подушку протянуть ей клочок бумаги, чтобы выведать информацию. Та пишет задумчиво, упорно, долго выводя буквы. «Я полукровка. Это такое проклятье. На земле я — человек без голоса, а в морской воде русалка с голосом. Я хочу домой. Помоги мне, а?» Юта поднимает на нее взгляд, крайне заинтересованный и заинтригованный, и тихо усмехается, потянувшись к ней, низко прося в ответ: — А ты мне. Сон улыбается лишь шире, подаваясь вперед.***
— Ты видел время? Ты где? — Тэ Ён почти кричит в трубку; в аэропорту шумно и многолюдно. Юта сидит на холодном кафеле и смотрит, как огромный хвост сносит полку, сбрасывая разные бутылочки на пол. Сон хихикает в ладони и скатывается по ванной вниз, оказываясь под водой полностью. Ему прилетает плавником по голове, а одежду снова надо менять. В комнате ощущается очень четко запах морской соли и ракушек. — Моя путевка на отдых чутка задержится, Тэ. Встретимся в следующем месяце, — устало, но как-то счастливо говорит Юта в ответ, когда видит, как наглая маленькая ручка тянется к нему из-за края ванной. Он тянет свою к ней, переплетаясь пальцами. Сон резко дергает его на себя, от чего он тихо ругается, оказываясь мокрее некуда, и слышит в трубке ругань Тэ Ёна, который просто ненавидит влюбленного его, опаздывающий самолет и приближение загруженной выше крыши работы. Юта хохочет, чувствуя губы Сон на своих щеках, носу и губах, и просто желает другу удачи в этой круговерти жизни, сбрасывая звонок, чтобы забыться в этом сне подольше.