***
Физик, как мог, отпирался, даже когда они с Бизоном подошли к сестринской. Что дежурит Люся, Боря убедился, выловив её в коридоре, и теперь подталкивал Серёгу, крайне не желающего вновь встречаться и уж тем более разговаривать какое-то время с Людмилой. Но других предложений пока не было, и Бизон показал Физику, чтоб тот, наконец, уже постучался в дверь, выдыхая и готовя «извинительную» речь. Скоро Люся открыла дверь и, увидев Серёгу, приняла серьёзное выражение лица и потупила взгляд, причмокнув, сказала: «Что вы хотели, Сергей?». — Извиниться… — на выдохе сказал Мыцик и отвёл девушку в сторону, развернув спиной ко входу в сестринскую. Тем временем Бизон, ехидно улыбаясь, незаметно вошёл в комнатку и быстро увидел на одной из полок стаканчик с градусниками. Достал один. Весь стакан едва не повалился на пол, выдавая Борю, и он, подхватив его, прошептал: «Не надо мне тут…». Физик говорил, что не хотел её обидеть, что просто не судьба, что она совсем скоро наверняка найдёт свою любовь. Только вот скоро словарный запас стал подводить, а Серёге так и мерещилась подошедшая со спины Вера, но вместо неё он наконец увидел Бизона, показавшего жестом, что все окей, и выдохнул. Быстро распрощался с Люсей и поспешил за Тарасовым. — Достал градусник? — Достал, — улыбнулся Бизон. — Я только не пойму, почему его нельзя было в аптеке купить? — Это слишком просто, Физик. Тем более для кандидата физико-математических наук, — усмехнулся Боря, а сам подумал: «И правда, почему?». Войдя в палату, увидели сидящую около Кота Муру, с едва заметной улыбкой поглаживающую его по волосам. Умы в палате не было — пошла за чаем. Мыцик со словами: «Знали бы вы, какой ценой», — протянул градусник Муре и услышал, как пиликнул телефон. Улыбнулся и, сев на кровать, принялся отвечать на сообщение. — Вот пойдёшь ты у меня ещё раз без шапки! — подавая термометр, укоряла Ионова Мурашова. — Говоришь, как мама, — снова повторил Кот, — ну или как жена. Женя усмехнулась, в палату вошли Батя и Багира; пакет нёс Булатов. — Ну что, Васенька, будем лечиться? — ехидно улыбнулась Мура. Дальше Вася несколько раз дал себе обет больше никогда не выйдет в холодный сезон без шапки, да и Мура дала ясно понять, что не оставит его в покое, пока температура на градуснике не станет тридцать шесть с чем-то. Порезанный на ломтики лимон Кот морщился, но ел под зорким надзором Жени, говорившей, что ей потом ещё его матери в глаза смотреть. А как она это будет делать, если у него осложнения начнутся? Вася вздыхал, попросил хотя бы посыпать сахаром, но Леся лишь развела руками и сказала: «Где ты здесь сахар видишь?». Батя и Багира сразу, перебив друг друга, сказали, что больше они не пойдут никуда. Физик, Бизон и Ума сделали вид, что их нет в палате, а Мура все настаивала на своём. Наконец Серёга подал голос: «Вась, лимоны — вещь полезная». — Спасибо, помог, и так хреново, сейчас ещё хуже будет! — морщась, говорил Ионов. В это же время Багира ложкой — единственным, что было под рукой, — разминала бруснику в тарелке. И тогда же крайне чудесным образом нашёлся сахар, который Физик, смеясь, достал из пакета, принесенного Ваней и Ритой. Кот было вспылил, подавившись лимоном, но Мурашова тут же впихнула ему в руки стакан с наскоро приготовленным морсом; воду кипятили заныканным кипятильником. Вася чувствовал, как тепло разлилось по телу, как начало клонить в сон. Слабость, сонливость, отсутствие аппетита — ничего из этого его не радовала и не бодрило. Голова болела. Температура, чтоб её, непонятно, поднималась или падала. Сладкий морс пошёл лучше кислого лимона и уж тем более вприкуску с печеньем, которым тоже запаслись Батя и Багира. Кот уже и забыл, что когда-то в начале была таблетка парацетамола… Горчичники Вася переживал уже, проклиная всех и вся; спину жгло, а он неустанно повторял, что все это не поможет ему и нечего раздувать из мухи слона. Мура трепала его по волосам, говоря: «Терпи, кап-лей, и каперангом будешь». Кот мечтательно улыбался: «Хоть бы…». Пока Вася всячески извивался, как уж на сковороде, от горчицы на его спине, Женя сидела около него, и Кот, глядя на неё, вдруг увидел что-то другое в этой дружеской заботе. В том, что она не отходит от него сегодня, и в этой, в чем-то даже материнской строгости. Взял её за руку. Неожиданно. Рефлекторно. Мурашова вздрогнула. Остальная группа лишь хихикали, глядя на словно обособившихся от остальных ребят. Кот улыбнулся, продолжая смотреть на Муру, задумчиво вздохнул. Что-то, долго сидевшее внутри, грозилось вот-вот вырваться наружу, а Вася винил в этом вдруг навалившийся недуг. Поймав непонимающий взгляд Жени, непоколебимо сказал: «Убери эту дрянь с моей спины, если не хочешь моей смерти». — Как ребёнок… — протянула Мура, но все же решила убрать «орудие пыток» и дать Васе просто отдохнуть. — Смотри, Женька, тебе с ним жить, жених, какой-никакой, — посмеялась Уманова. — Хочешь, подарю? — усмехнулась Мурашова. — Я тебе подарю! Видите ли, никакой! Ещё какой! — вмешался Ионов. — Убирай давай! Скоро Кот, разморенный болезнью, заснул, а Мура села на своей кровати. Разблокировала телефон и решила полазить на этом сайте фанфиков. Явно ведь там не одна Зая пишет. Мура на это надеялась. И правда, ники авторов рябили. Женя наобум выбрала маленькую по объёму работу и решила попробовать убедить себя в том, что не все такие, как ЗаЯ Из РаЯ. На первом же абзаце Мура вцепилась в мобильный, вчитываясь в строки и изредка бросая обеспокоенные взгляды на мирно спящего Кота: «Сегодня Мурашова почти не спала. Несколько раз проведовала беспокойно спящего Кота. На его лбу выступил пот. Он горел. Постоянно ворочался. И даже казалось, что-то бормотал. Уже с утра Мура сидела около него: ему делалось хуже. Сжимала его горячую ладонь и время от времени касалась лба. Она и без градусника определяла — дело плохо. Кот весь горел, будто еще больше, чем ночью. Выпитое жаропонижающее никак не действовало. Сегодня ему было по-настоящему плохо. Он понял это еще ночью. Он слышал сквозь сон тихие шаги Жени. Чувствовал, как она заботливо и осторожно коснулась его лба сначала ладонью, а потом губами. Он помнил прикосновения ее губ, и с ужасом понимал: они могут быть последними в его жизни.» «Надо же, он везде болеет», — усмехнулась Мурашова и листнула вниз. Только вот от этой работы веяло совсем не выздоровлением, а… Ну нет, о живучести Кота слагают легенды, и Женя лишь посмотрела на него, повернувшегося к ней спиной. Улыбнулась и вернулась к чтению. «На предложение вызвать врача Кот лишь отрицательно помотал головой, сжал ее ладонь посильнее и сказал: «Умереть — так рядом с тобой, а не в холодной палате со старым дядькой…». Он впервые открыто сказал ей о смерти. О своей. О собственной. И она впервые осознала, о чем говорила Физику, о чем думала перед сном — о том, что его не будет. Вот что таилось под этим «умрет». И Мура почувствовала себя выпотрошенной. Внутри что-то оборвалось — та нить надежды, связывающая их, грозилась вот-вот оборваться. — Ты не умрешь! Даже не думай об этом! — судорожно запричитала Женя, перебирая его пальцы и едва удерживая слезы.» Мура сжала телефон. Очень… Нет, это не то слово. Не описать, как не хотелось, страшно, невыносимо, чтоб это случилось на самом деле. В отличие от шедевров Заи, смеяться не хотелось. Странный трепет сдавил грудь. Захотелось взять Кота за руку, посмотреть в его глаза и убедиться, что с ним все в порядке. «Кот лишь блаженно улыбнулся и оглядел ее. «Дай хоть поцеловать тебя напоследок», — усмехнулся он, а Мура с ужасом осознавала смысл его слов: умру, напоследок… Она сама поцеловала его в щеку, ощутив на своих губах пылающий жар. Кот улыбнулся. Женя потрепала его по волосам и попробовала выдавить улыбку при словах: «Серега, Боря, остальные уже едут…». Вася кивнул.» Мура сглотнула. Оглядела о чем-то тихо перепирающихся Физика и Бизона. Ума посмеивалась над ними. Никто не обращал внимания на словно обособившихся сегодня «кошек». «В его взгляде она прочитала что-то, что сама не могла понять. Его глаза блеснули, словно вспышки. Он крепко, как раньше, с былой хваткой и силой, сжал ее руку и что-то прошептал. Что-то, что она поймет позже, позже, вспоминая движения его губ, его слова врежутся ей в память, он знал. Знал, что когда-нибудь она поймет его, а пока она не понимала ничего. Не хотела понимать и принимать, что это конец. Мура еще сильнее сжала его ладонь, почувствовав, как его пальцы обмякли; глаза были уже закрыты.» Мура того сильнее вцепилась в телефон. Боялась читать дальше, хоть и понимала, что это лишь выдумка, а Кот, вот он, лежит на соседней кровати, и все с ним в порядке. Тем не менее мысли, что это может когда-то произойти, проедало дыру изнутри. Сколько раз он был на грани жизни и смерти, сколько раз говорила себе, сидя у реанимации, что, как только он придёт в себя, она все ему скажет. Всё, без утайки. Но шло время, а слова так и стояли где-то между трахеей и гортанью, и сказать их с каждым днем становилось все сложнее… Она не знала, поняла ли та Мура, в фанфике, о чем говорил ей тот Кот, а она сама поняла всё; все внутри сжалось в ком. «Женя не отпускала его ладонь. Еще сильнее сжимала ее. Всё замерло. Она не видела ничего вокруг. Не понимала. Мура посмотрела на Кота — он не дышал. Неведомая паника охватила ее. Женя начала бить его по щекам, тормошить, сквозь слезы просила очнуться — никакой реакции. Он лежал, не шевелясь. Всё было кончено. Слезы обжигали ее щеки. Руки тряслись уже давно. Даже когда она не смогла нащупать пульса — они дрожали и срывались. Она не знала, куда броситься, к кому бежать. Смотрела на тело и не могла поверить, что он не спит — он умер…» Мура словно пережила это наяву, отпустив телефон, и почувствовала, как мысли отстукивали одно единственное: «Можно просто не успеть…». Ведь сколько раз она потом, сидя у него в палате, говорила самой себе, что ему совсем не обязательно это знать, и глядя на него, чьей жизни ничего не угрожало, снова переставала думать о том, чтоб жгучие слова вышли наружу. А сейчас что-то словно толкало её к тому, чтоб прекратить тугое молчание, пока она может, пока он рядом, пока они оба живы. Слезы блеснули на глазах Жени. Всё это было будто в реальности, будто сегодня. Кот, зараза, заболел как раз! Нет! Все будет с ними нормально. Но почему-то, глядя на него, странный трепет вдруг охватывал Женю. Она смотрела на него спящего, а перед глазами всплывали картинки, придуманные ей при прочтении. Словно пережила все это, и строки «он не спит — он умер» впились в её сознание, и Мурашова, встав, пересела на кровать Кота, почувствовала его дыхание. С ним все было нормально. Он был в порядке. А простуда — ерунда. Никто не понимал, что с ней такое, но не мешали. Между этими двумя что-то сегодня происходило. То Вася смотрит задумчивым взглядом на Женю, то она делает точно это же… Странное чувство рвалось наружу… Мура провела ладонью по его волосам, затем потрогала лоб — температура наконец-то спала. Женя тяжело вздохнула, но ощущение, что она может попросту не успеть сказать важные слова, жгло изнутри…***
Проснувшись ближе к вечеру, Вася чувствовал себя значительно лучше: спала температура, прекратился озноб, да и кашель поубавился. А влитый Женей после сна чай с лимоном (хотя Вася назвал бы это скорее лимонным чаем) еще больше взбодрил Кота. Встревоженная чем-то до этого Мура, увидев на градуснике отметку тридцать шесть и восемь, облегченно выдохнула и, поставив на тумбочку пустую кружку, которую забрала у Ионова, отошла и присела на свою кровать. Разговаривая с ребятами, Мура все равно была мыслями совершенно в другом месте. Память так и подбрасывала небольшие отрывки из того прочитанного сегодня фанфика. В голове, словно это было на самом деле, звучал тихий голос Кота: «Дай хоть поцелую тебя напоследок…». Женя незаметно мотала головой, прогоняя этот голос, и осторожно поглядывала на прислонившегося к стене Кота, убеждаясь, что с ним настоящим все в порядке, что Вася жив, независимо от прочитанного. Но в голове все равно пульсировала лишь одна мысль, отдавая острой болью: «В другой раз может быть поздно…» В эту же секунду Мура обрубала эту мысль: Коту не нужны ее признания, он не готов к серьезным отношениям, не готов к семье. Но жгучие слова все равно требовали вырваться наружу, как бы еще долго Женя не хотела молчать. Вася, вполуха слушая разговор друзей, пристально смотрел на Женю. В памяти всплывали смутные картинки сегодняшнего дня: вот Женя медленно прикасается губами к его лбу, проверяя температуру; вот, приподняв ему голову, поит его чаем; вот будит его, пихая в определенное время в него таблетки и суя градусник. Она была одновременно и заботливой, и строгой, прямо как мама. А ведь о нем никто больше так не заботился. И вряд ли кто-то еще будет заботиться. Да и кто бы еще смог его вытерпеть, если не Женька. Черт возьми, да и не нужен ему никто, кроме неё! Так может?.. — Жень, — охрипшим голосом потянул Вася, сглотнув. — М-м-м, — отвлеклась она и подняла на Ионова взгляд. — Давай выйдем, поговорим, — все так же тихо сказал Кот. — Зачем, Вась? — улыбнулась Мура, сморщив нос; Кот, увидев эту улыбку, понял: сейчас или никогда. — Хотя зачем я спрашиваю? — пробурчал себе под нос Ионов и, встав, подошёл к ее кровати и легко подхватил Женю на руки. — Ионов, — грозно воскликнула Мурашова и стукнула Кота по плечам, призывая остановиться. — Поставь меня на ноги! — Желание номер десять: везде носить на руках, — быстро отчитался Вася. — Так что сиди и не бурчи, — добавил он и толкнул ногой дверь. Мура затихла: здесь уж точно не возразишь. Приобняв Кота за шею, чтобы удержаться, она стала ждать, пока тот сам заговорит, ну или не сделает, что хочет. Женя взглянула Ионову в лицо: тот был крайне задумчив и озабочен. Таким она видела только Кота. Кота, а не Васю. Он выглядел так, будто сейчас, в течении нескольких минут, должна будет решаться его дальнейшая судьбы. Мурашова непроизвольно напряглась и только гадала, о чем собирается поговорить с ней Вася. Вася всматривался в коридор, пытаясь найти более тихое место для предстоящего сложного (а он в этом не сомневался) разговора. Дойдя до конца коридора, где уже не горел свет, Ионов заметил лавочку у небольшого окошка, сквозь которые пробивался свет фонарей. Обстановка вполне соответствует теме разговора. Осторожно усадив Муру, Кот сел рядом с ней. Женя убрала за ухо выпавшую из хвоста прядь и вопросительно уставилась на молчавшего Ионова. А Вася собирался с мыслями. — Жень, — глубоко вздохнул Кот. — Я… я хотел сказать… сказать, что… — Вась? — глаза Мурашовой наполнились беспокойством. — У тебя точно температура спала? — спросила она и тут же, не дожидаясь ответа, прикоснулась губами к его лбу. Но жара не было, и Женя отстранившись, взглянула ему в глаза. — Да нет у меня температуры! — буркнул Кот; Женя еще раз провела ладонью по его лбу и сложила руки в замок; Вася тут же разорвал его и взял ее ладони в свои. — Жень, — тон голоса Васи вновь сменился, он тяжело вздохнул и быстро, не давая себе остановиться, сказал: — Давай поженимся! — Да я уже вроде как бы согласилась, — хмыкнула Мура. — Да нет! — замотал головой Ионов. — По-настоящему! — Вась, — промолчав, начала она, — зачем тебе это? — Ионов промолчал. — Или… — во взгляде мелькнуло подозрение, Женя с презрением выдернула свою ладони из-под его. — Маму не хочешь расстраивать? — Да при чем здесь мама?! — огрызнулся Ионов и вновь взял ладони девушки в свои. — Ты нужна мне, понимаешь? Мура отвела взгляд в сторону, отвернувшись от Васи, шумно вздохнула, пытаясь понять Кота, понять, что эти слова искренние. Ионов слегка облегченно выдохнул: Женя рук не выдернула. Значит, первый шаг сделан. Вася коснулся пальцами ее подбородка и повернул к себе так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. — Я хочу, — Кот медленно, почти по слогам проваривал каждое слова, — чтобы ты стала моей женой. Настоящей, и навсегда, — улыбнулся он и, усмехнувшись, добавил: — Пока смерть не разлучит нас. — закончил он; на его последних словах Женя вздрогнула; Кот, пробурчав «была не была», поцеловал ее. — Я согласна, — отстранившись, улыбнулась Мура. — Женька…***
Ума стремительно залетела в палату, хлопнув дверью, и прижалась к ней спиной. Смерчи отвлеклись от своих дел, непонимающе на нее уставившись: буквально три минуты назад недовольная Леся, замерзнув из-за настежь открытого окна (проветривание), выскользнула из палаты, сказав, что не собирается сидеть в этом холодильнике, пока они вновь не закроют окно. — Физик, — окликнула Уманова переписывающегося с Верой друга. — А ты у нас не один женишься! — А кто еще? — отвлекся Серёга. — Ты с Бизоном, что ли? — усмехнулся он, кивнув в сторону Тарасова. — Что? — не поняла она, но когда смысл сказанного дошел, Ума быстро преодолела расстояние от двери до кровати Бизона, и вырвала у него из-под головы подушку, на которую тот только недавно прилег. — Дурак! — залилась румянцем Леся и кинула подушку; Физик, смеясь, увернулся. — Про кого тогда? — спросил Боря и подложил себе под спину обратно кинутую подушку. — Про Кота и Муру! — ответила Ума и села к Бизону на кровать, пододвинув того немного к стенке. — Да они уже, — хмыкнул Боря. — Интересно, а как все же они с мамой потом разбираться будут? — улыбаясь, присоединилась к разговору Багира. — Как-как, — усмехнулся Батя, — сумкой по голове получит! — Думаю, сумкой он не ограничится, — не согласилась Кошкина. — Он же «такую хорошую девочку бросил»! — В ход пойдёт тяжелая артиллерия, — хмыкнул Булатов. — Пора бронировать место в кардиологии, — подвел итог Серёга. — Да не нужно никакое место! — перебила его Леся. — Мама его не тронет. Вон, — Ума кинула взгляд в сторону двери, — сидят в уголочке, целуются. — Значит, — Бизон в предвкушении потер ладони. — Скоро свадьба! Наконец эти кошаки перестанут собачиться по поводу и без. — Признайся, Бизон, — Ума хлопнула его по плечу, — тебе просто хочется поесть на халяву, — захихикала она. — Детский сад, — хмыкнул Боря и откинулся на подушку, взяв книжку, открыл ее на двадцатой главе. — Да закройте вы окно! — Уманова поморщилась от холода и поджала под себя заледеневшие ноги. — Необходимо постоянное проветривание комнаты больного, желательно при его отсутствии в комнате открыть форточку на двадцать-тридцать минут, — монотонно сказал Физик, набирая сообщение. — Мне все равно холодно! — продолжала стоять на своем Ума. — Не ворчи, — буркнул Бизон, накидывая на плечи Леси свой шерстяной свитер. — Спасибо, — улыбнулась Уманова и натянула свитер на себя, не согревшись от простого накидывания. — А вот и еще одна свадьба, — подмигнула Тарасову Рита. — Разве только твоя и Бати, — на полном серьезе заявил Боря. — Кстати, командир, а кто свидетелем будет? Я или Пригов? — Физик! — ответила за него Рита. — Пойдем, Вань, — вставая, позвала Булатова она, — прогуляемся. Посмотрим, что сегодня на ужин дают. — Заодно старушек попугаем, — добавил Батя. — Русалка, — прервал их милую беседу Боря, — я не понял, почему Физик? — Потому что, — только и ответила Рита и, улыбнувшись, выскочила из палаты, утащив за собой Батю. — Ну вот все по парам! — возмутился Бизон. — Один я один-одинешенек! — Так ты это, — Серёга указал Тарасову на пересевшую на свою кровать Уманову, которая сидела в наушниках, поглаживая игрушечного бычка, — присоединяйся! — Ну уж нет, — отмахнулся Боря. — Не нужно мне такого счастья! Я же то и дело, что буду ей яблочки бегать покупать, — припомнил недавние события он. — Ой, не зарекайся, Бизон, — усмехнулся Физик. — Не зарекайся…