Двадцать два

      Дверь в двуспальную комнату открылась совсем бесшумно, чему нельзя было не радоваться — совсем не хотелось будить неизвестного соседа посреди ночи. Медленно открывая дверь, буквально по сантиметрам, Минсок просунул голову в комнату. Приглушённый свет фонарей с улицы не давал хорошего освещения, вся комната была покрыта мраком, однако полоска яркого света выбивалась из-под двери, ведущую, возможно, в ванную. Открыв дверь ещё шире, Минсок тихо прошёл в комнату, замирая на каждом шагу. Войдя в комнату, Ким пристально посмотрел на спящего парня, укрытого одеялом до самой головы, оставляя на виду только пятку и немного икру. Минсок закрыл дверь, стараясь не издавать лишних звуков, и вновь украдкой глянул на парня — он понятия не имел, кто там спит. Наконец, он обвел взглядом комнату, хотя глаза ещё не совсем привыкли к отсутствию света, но даже при таком скудном освещении парень заметил разбросанные вещи, фантики от сладостей («Но он же айдол, какие сладости?»), книги и ещё кучу вещей. Вздох разочарования вырвался из груди совсем непреднамеренно. Стараясь ступать как можно аккуратнее, Минсок подошёл к оставшемуся свободному месту для сна и скинул на него свои вещи. Они упали с глухим стуком, в обычной ситуации можно было бы сказать, что бесшумно, но в звенящей тишине это прозвучало достаточно громко. Спящий до этого парень подскочил и, даже не открыв полностью глаз, поклонился в приветствии, тараторя непрекращающееся «здравствуйте». Минсок, тоже пребывая в небольшом шоке, отвечал тем же. Сосед, который уже кланялся не так часто, наконец, полностью открыл глаза и уставился на вошедшего. — Здравствуйте, я Даниэль. Здравствуйте, — голос был хриплый ото сна — А, извини-извини, ложись обратно, я тебя разбудил. — Я не… Все хорошо, я проснулся, —       Даниэль поклонился снова. — Здравствуйте.       Минсок заулыбался, глядя на эту картину: похожий на птенца, вывалившегося из гнезда, парень, по-видимому, не собирался прекращать здороваться. — Я Сюмин, приятно познакомиться, — Минсок поклонился тоже. — Ложись, пожалуйста, спать. Я не хотел тебя будить. — Ага, да. Спасибо, — Даниэль явно был в замешательстве, а в голове словно на повторе заела «Ко Ко Вор».       Даниэль начал бесцельно бродить по комнате, явно не зная, чем заняться, пока Минсок раскладывал свои вещи. Ким украдкой поглядывал по сторонам, вновь оценивая масштабы беспорядка: его вещам едва нашлось место, хотя он достал только самое необходимое. — Мне надо умыться, ванная там? — Мин кивком головы указал на ванную, которую было прекрасно видно.       Даниэль, совершавший беспорядочные движения по комнате, перекладывая грязные и чистые вещи с места на место, оживился, бросив все, что держал в руках, прямо на пол. — Да-да, там же душ. За дверью, — улыбка никак не сходила с лица младшего.       Подойдя к ванной, Минсок вздохнул — все было завалено даже у раковины. Он быстро убрал некоторые вещи, освобождая часть для себя. Закончив с умыванием, Ким увидел, что Даниэль вышел, возможно, чтобы дать старшему время помыться. Но Мин вместо этого прошёлся по комнате, собирая грязные вещи парня.       Даниэль сидел на кухне, помешивая кофе, когда увидел спускающегося Минсока. Он сразу подскочил и снова поклонился, возможно, уже в десятый раз за последний час. — Я собрал твои грязные и мокрые вещи. — Да, мы плавали в бассейне. Я не знал, куда из убрать, — перебил Кан старшего. — Я закину их в стиралку, утром постираем. — Спасибо, — больше промямлил, чем сказал младший. — Я есть хочу, вы будете?       Минсок устало вздохнул, но остался сидеть на кухне. — Нет, спасибо. Только, Даниэль, не разбрасывай потом свои вещи, пожалуйста.       Закончив, наконец, с очень поздним ужином, парни поднялись в комнату. Минсок сразу же упал на свою кровать и уснул почти мгновенно — сказывалась усталость за последние дни. Даниэль долго смотрел на спящего и улыбался, потом он подхватил свои одеяло и подушку и тихонько спустился вниз. ***       Утро настало для Минсока уже ближе к обеду. Все ещё лёжа в кровати, Ким лениво подтягивался, жмуря глаза как довольный кот. Всё с той же медлительностью он сначала сел, затем встал. Включив музыку, он начал умываться, краем глаза замечая скинутые в углу вещи младшего. Мысленно простонав, Мин начал собирать вещи, все ещё танцуя под вельветок. Закончив с уборкой как своих, так и чужих вещей, парень спустился вниз, чувствуя, что готов съесть все, что найдет в холодильнике. Проходя мимо гостиной, Минсок увидел незаправленный диван с уже знакомой футболкой, валяющейся поверх одеяла. — Опять. *** — Сюмин-хен, мы вернулись, — громкий голос Даниэля можно было услышать из любого уголка дома. Но Минсок, который играл в приставку в наушниках, не заметил его. Даниэль смотрел на старшего, стоя в проёме двери, и широко улыбался. Он вообще постоянно улыбался в присутствии старшего, сам не зная почему. Возможно, потому, что встретил знаменитого сонбэ, а может потому, что, глядя на Минсока, не улыбаться было просто невозможным. — Эмм, хён, — Кан тихонько похлопал по плечу играющего парня, на что тот смешно подпрыгнул, чем заставил младшего рассмеяться. — О, да, прости. Я не слышал, — Минсок кинул наушники на диван. — Вы голодные? Я могу приготовить поесть.       Двое пошли на кухню, чтобы сделать обед на всю компанию. По пути Минсок переложил кепку младшего, которую тот кинул на подоконник, на тумбу.       «Четыре,» — мысленно продолжил отсчёт Минсок. *** — Хён, пойдем, все уже в бассейне, — Ким проводил быстро удаляющуюся спину младшего, а затем перевел взгляд на цепочку вещей, которые тот скидывал по мере движения к бассейну. — Пять. *** — Даниэль, ты можешь иногда прибирать вещи? — в голосе Минсока недовольство перемешалось с отчаянием, заставляя младшего стыдливо опустить глаза. — Да, извини, я постараюсь, — Кану было неловко, но в то же время оба понимали, что, скорее всего, ничего не изменится. — Постарайся, а то накажу. ***       Снимаясь в шоу, Минсок все ещё помнил, что после его расписание вновь будет заполнено концертами, фотосессиями, интервью. Не найдя в доме отдельного зала, он решил позаниматься прямо в их с Даниэлем комнате — младший, кажется, был внизу с остальными. Расчистив себе больше места, Мин начал с обычной лёгкой тренировки, постепенно увеличивая ее темп и количество упражнений. Работающий кондиционер гонял по комнате холодный воздух, заставляя кожу покрываться мурашками, поэтому скоро оказался отключённым. Мин продолжил тренировку, переходя уже к танцам. Он отрабатывал связки и отдельные движения, доводя все до автоматизма.       Даниэль стоял в проеме, словно оказавшись парализованным. Обычно милый хён был теперь воплощением сексуальности, двигаясь под музыку, постоянно облизывая губы и откидывая мешающие волосы. — Хён, — голос Даниэля немного сел. — Можно с тобой позаниматься? Минсок посмотрел на стоящего в дверях парня, переведя, наконец, дыхание. — Давай.       Они танцевали уже вместе ещё около часа.        Лёжа на полу и отдыхая, Минсок потянулся к бутылке, в которой воды едва оставалось на пару глотков. — Я схожу принесу ещё попить, — сказал он младшему.       Сил Даниэлю хватило только на слабый кивок.       Вернувшись с кухни, Минсок дал воду младшему на что тот с благодарностью улыбнулся и начал жадно пить воду. Выпив больше половины, Кан вроде как ожил и достаточно резво вскочил на ноги. — Я первый в душ, — бросил он на ходу и рванул в сторону ванной. Через несколько секунд дверь приоткрылась и оттуда вылетели потные вещи. Минсок смотрел на сваленную кучу какое-то время. — Счёт, по-моему, уже перевалил за десять, — пробурчал он себе под нос, а затем уже громче добавил. — Ещё раз бросишь свои вещи, я их выброшу! — Ты же обещал наказать, а не выбрасывать их, — донеслось со смехом из ванной. *** — Сюмин-хён, куда убрать бандану?       Старший указал на комод, не отрываясь от телефона. — Но там все забито. — Завяжи на голове и ходи так. — Ага, а ещё четыре банданы ты куда прикажешь завязывать?       В этот раз Минсок оторвался от экрана, внимательно глядя на младшего. Молчание затягивалось, и Даниэль начал топтаться на месте, перебирая пальцами то футболку, то эти несчастные банданы. — Не уберешь их куда-нибудь, я тебя ими свяжу, — Кан ещё не слышал настолько серьезного тона от старшего и поспешил запихнуть банданы в комод, с трудом закрывая ящик. — Готово. Я молодец? — Да, хороший мальчик. ***       Минсок вернулся с пробежки уже ближе к вечеру, мечтая о горячем душе, еде и долгом сне. И ещё о бутылке чего-нибудь покрепче — звонивший менеджер с явным удовольствием выносил ему мозг на протяжении получаса. Минсок уже знал все, что ему вдалбливали это время — спасибо скинутому сообщению от Чунмёна. Но менеджер, кажется, не желал понимать этого и продолжал говорить. Ким был уже на грани, чтобы послать говорящего, но нельзя, за это его точно не похвалят.       Практически влетев в дом, а затем и комнату, Минсок с размаху ударил по стене. Ещё и ещё, пока боль в руке не охладила горящее сознание. Он прижался лбом к стене, размеренно дыша и считая до десяти, чтобы успокоиться окончательно.       « Отпустило.»       Ким с закрытыми глазами развернулся спиной к стене, навалившись на нее всем телом, и только после этого открыл глаза. Рука вновь с силой ударила уже по косяку двери. — Он издевается, мать вашу, или как?       Кровать Даниэля была разворочена, пустые упаковки мармеладных мишек и фантики валялись рядом, некоторые были прикрыты матрацем, рубашки и шорты были даже на его спальном месте. — Блять.       Даниэль, задыхаясь, вбежал в комнату, с небольшим страхом уставившись на старшего. — Я не думал, что ты так быстро вернёшься. Я уже нач... — Минсок не дал договорить младшему, прижав того к стене и схватив за шею — он был очень зол. — Полтора часа. Меня не было полтора гребаных часа. И за все это время ты не мог убрать свои вещи? — голос был тихий, звенящий, но младшему ещё никогда не было так страшно. Лучше бы Минсок кричал на него. — Знаешь, какой это будет раз, когда я прибираю за тобой твои же вещи? Двадцать первый, я считал. Мы живём так около недели, но это уже двадцать первый раз. — Прости, я уберу, — Даниэль пытается оттолкнуть старшего, но помимо того, что тот сильнее, Минсок ещё зол. — Если к тому моменту, как я приду, будет валяться хотя бы одна вещь, я заткну ей твой рот, чтобы больше не слышать вечного «Я уберу». Понял?       Кан быстро закивал. Выдохнув, Минсок отодвинулся от парня и пошел в сторону ванной, ногой отпихнув попавшуюся вещь. Как только дверь закрылась, Даниэль задышал глубоко и часто. Придя в себя, он бросился собирать мусор, запихивая его в пакет. Затем собрал вещи, дрожащими руками складывая их в одну стопку, поправил постель. Это была самая качественная уборка, которую он когда-либо делал в своей жизни. Шум воды стих. Даниэль ещё раз обвел комнату взглядом на предмет разбросанных вещей, но ее нашел ничего — действительно идеальный порядок. — Эм, Даниэль, — голос Минсока был немного неуверенным. Он стоял в одних шортах с полотенцем на плечах. — Прости, я не должен был срываться. Не перебивай меня, — Даниэль, уже открывший рот, закрыл его. — В общем, да. Прости, ещё раз. Я сорвался на тебе из-за своих проблем. — Да ладно, я тоже виноват. Нельзя же мне вечно вот так все разбрасывать, — Кан усмехнулся и сел на постель. — Там ужин внизу, его разогреть надо. Ты, наверное, голодный. — Спасибо, — Минсок подошёл к двери и уже взялся за ручку, как голос младшего его остановил. — А ты действительно заткнул бы меня, например, моей банданой, если бы она валялась? — И связал бы, если бы их было больше, — Ким немного нервно засмеялся и открыл дверь. — Там ещё было что-то про «наказать». Минсок вышел из комнаты, сделав вид, что не услышал.       Даниэль долго смотрел на закрытую дверь, а затем вытащил из комода любимую красную бандану и небрежно кинул ее на угол полки, на которой он хранил книги. Если не приглядываться, бандану заметить трудно. Но это Минсок, который видит даже пыль, а бандана ярко-красного цвета. После он быстро лег начале место и воткнул наушники в телефон, небрежно бросая их тут же рядом с подушкой, завернулся в одеяло и закрыл глаза. Провода наушников тянулись по полу от одного спального места к другому. ***       Боль в руках практически вырывает Даниэля из сна. Все еще не способный соображать, он дергает руками, пытаясь увидеть, что является причиной боли, однако делает себе еще больнее — руки сдвинулись буквально на пару дюймов, а запястья пронзает острая боль. Парень задирает голову и видит знакомую бандану, завязанную на руках крепкими узлами; от нее дальше идет длинная веревка, закрепленная на стойке, тем самым удерживая его в одном положении. Даниэль смеётся и дергает руками в последний раз — на пробу. Затем оглядывает себя на наличие других бандан, галстуков или еще чего-то, чем можно связать, но не находит ничего. Руки окончательно затекли из-за неудобного положения, поэтому Кан пытается перевернуться на живот, чтобы размять хотя бы плечи. Неуклюже перекатившись на бок, он по инерции падает дальше и ударяется носом о пол. — Ауч, больно, — вырывается нечто среднее между вздохом и стоном. — Я смотрю, ты нашел позу получше, — дверь в комнату открывается бесшумно, пропуская Минсока. — Ну, дело твоё. Даниэль переводит взгляд на старшего и улыбается в ответ на хитрую усмешку. — Эта красная бандана оказалась двадцать второй вещью, — продолжает Мин, подходя к лежащему. — А я предупреждал.       Минсок садится рядом с постелью и проводит рукой по загривку младшего, пальцами сжимает основание шеи, двигается дальше и зарывается в мягкие волосы, слегка сжимая. — Я думал, ты никогда не соберёшься. Яйца, наверное, сжались, да? — Ты уверен, что тебе следует говорить что-то сейчас? — легкая усмешка не сходила с губ старшего, делая его похожим на лису, которая добралась до вкусного. — Я бы на твоём месте дважды подумал. — Ты, я смотрю, думал аж двадцать два. Даниэль едва успевает договорить, как его резко бьют по губам ладонью. — Я же сказал. Почему ты вечно меня не слушаешь? — Минсок водит пальцами уже по лицу, задерживаясь на скулах, и вновь возвращается губам, потирая нижнюю большим пальцем.       Даниэль прикрывает глаза и издает тихий стон, о котором сам никогда не признается, но Мин все слышит. Улыбается еще сильнее и с нажимом проводит по губе, заставляя губы открыться еще сильнее. Язык смачивает пересохшие губы, тем самым задевая палец. Оба вздрагивают. — Я уберу, Сюмин-хён, — передразнивает Минсок. — Может, если слова так сильно расходятся с делом, твой рот лучше занять чем-то другим?       Даниэль распахивает глаза, осознавая, наконец, где они находятся, и испуганно озирается, насколько это возможно из его положения. Они снимаются в шоу, в доме, помимо них, еще четыре человека, камеры стоят на каждом углу, снимая со всех ракурсов. Он пытается перевернуться, что получается очень неловко и неуклюже, и пялится на Минсока. — Нас снимают. И другие еще в доме. И это могут увиде… — Сегодня нет, — голос старшего спокоен. — Съемки в доме отложены на день из-за каких-то неполадок, стафф решил снимать поездку в парк. А ты болеешь, еще ночью почувствовал себя плохо. А я, как заботливый хён, остался с тобой, чтобы, в случае чего, помочь добраться до больницы.       Даниэль смеётся, откинув голову, чувствуя невероятное облегчение. — А ты молодец, хорошо все продумал. — Зато ты всё ещё меня подводишь.       Минсок проводит по открытой шее, наклоняется и повторяет движение носом — ведёт от подбородка до ключиц, слегка кусая открывшееся плечо. Дыхание сбивается, Кан закрывает глаза и снова стонет, чувствуя мокрый язык на шее.       Минсок спускается руками к талии и задирает футболку до груди. Теплые ладони опускаются на голый живот, чертят круги, щипают бока. Поднимают футболку выше до самых плеч, оставляя ее там. Даниэль захлебывается воздухом и слюной, когда чувствует острые ноготки на груди. — Открой глаза, -шепчет Минсок. — Я хочу, чтобы ты все видел.       Даниэль переводит мутный взгляд на старшего и почти кричит, когда мягкие пальцы начинают поглаживать соски, немного сжимая. Ким наклоняется и обхватывает губами правый сосок, облизывая, прикусывая зубами, снова зализывая место укуса. Даниэль выгибается — слишком много ощущений, от которых хочется уйти и одновременно подставиться под них.       Минсок отрывается от груди младшего и показательно обхватывает свои пальцы ртом, посасывая и облизывая, не отрываясь взглядом от Даниэля. Тот еле дышит, наблюдает за этой картиной, чувствуя, что член уже стоит.       Минсок вновь наклоняется к груди, обхватывает губами уже левый сосок, посасывает, правой мокрой рукой сжимает правый, сильно трёт, царапает. Даниэля кроет, он кричит, мечется по кровати, руками больше натягивает веревку, что натирает запястья, добавляя еще одно ощущение к уже имеющимся. Ким поднимает голову, убирает руки и отодвигается от младшего — тот лежит весь напряженный с зажмуренными глазами, дышит через раз и то ртом, волосы прилипли ко лбу, а грудь стала совсем красной.       Ким осторожно снимает футболку с Даниэля, оставляя её обернутой вокруг запястий — дальше снять мешает веревка. Он наклоняется к лицу и внимательно смотрит на парня. — Опять не слушаешь, — тихий голос заполняет младшего словно изнутри. — Открой глаза.       Кан открывает, смаргивая влагу, и смущается, видя, как близко к нему находится старший. Неосознанно тянется вверх, хочет коснуться губ, но падает обратно из-за пронзившей давно затекшие плечи боли. — Развяжи. Пожалуйста, развяжи меня. — Ты же сам мне напомнил, а теперь пасуешь? — Минсок наклоняется ближе, оставляет между лицами сантиметры, но все еще недостаточно, чтобы его могли коснуться. — Лежи смирно.       Даниэль хнычет, дергает руками. Сильный удар ладонью приходится на его бедро. Шорты лишь немного приглушили удар, но даже так он все равно чувствуется. Кожа горит и, Даниэль уверен, краснеет. — Это было последнее предупреждение, — Минсок хмурится. Он раздражен, что мальчишка никак не желает его слушать и выполнять, что требуется. Он дергает шорты младшего вместе с боксерами вниз, задевая член, причиняя легкую боль. У младшего стоит так, что член практически прижимается к животу. — О, даже так? — Ким не медлит, сразу же обхватывает основание рукой, сжимает почти до боли. Даниэль громко стонет и подается навстречу руке. Звук удара звучит резко и отрывисто, а на бедре появляется второй красный след. Даниэль закатывает глаза от боли и удовольствия, чувствуя, что еще немного, и он кончит. Рука все еще сжимает член, но уже не сильно. Минсок проводит по всей длине, сжимая кулак у головки, большим пальцем давит на уретру, размазывая выступившую смазку. Второй рукой вновь тянется к груди и сжимает сосок, прокручивая между пальцами. — Не кончай.       И начинает быстро двигать рукой по члену, то усиляя нажим, то разжимая руку, сдавливая ставшую очень чувствительной головку, иногда спускаясь к мошонке, поглаживая тонкую кожу. Даниэль дергается на кровати, натягивает веревку, которая натерла почти до крови, кусает губы, подается навстречу руке, двигая бедрами в быстром темпе. — Не смей кончать, — уже громче повторяет Минсок.       Кан слышит слова, но они не достигают сознания. Его соски, шею царапают и гладят, а рука на члене двигается быстро, доставляя столько ощущений, что они криками вырываются из тела. Мышцы всего тела напрягаются, спина изгибается дугой, рот открывается в крике, немом или настоящем Кан уже не знает, и он кончает. Сперма толчками выплескивается на руку Минсока, его собственный живот. Сознание на несколько секунд отключается. — Я же сказал тебе, — Минсок почти кричит и на этот раз с силой ударяет по бедру.       Даниэль почти плачет — удар действительно сильный, а рука на члене не прекращает движение, от чего возбуждение становится болезненным. Минсок резко переворачивает парня на живот и ставит того на колени. Теперь боль вспыхивает и в плече — связанные руки уже давно находятся в данном положении, кровь в ладони почти не поступает. Слезы скатываются по лицу, и Даниэль прячет его в подушке, тем самым еще сильнее поднимая зад. Минсок гладит спину и ягодицы младшего, разминая мышцы. Собственный стояк тоже упирается в ширинку джинсов, но сейчас это не так важно. Он снимает с себя футболку, подползает к Даниэлю и упирается пахом тому в зад, делая пару толчков. Грубая джинсовая ткань проезжается по голой коже, раздражая ее, принося боль, которой становится слишком много. Словно извиняясь, ягодицы поглаживают теплые ладони, которые переходят на спину, к плечам, а затем и вовсе соскальзывают с тела и упираются по обеим сторонам от головы. Минсок нависает над младшим, накрывает своим телом, грудью касается спины. — Подними лицо, обопрись на предплечья и подвинься немного вперед, чтобы было не так больно.       С тихим всхлипом Даниэль выполняет сказанное, чувствуя жар тела старшего. — Надо же, слушаться начал, — Минсок задевает губами ухо блондина. — Д-да. — Но сейчас не поможет, — Даниэль не видит, но слышит улыбку и немного расслабляется. — Помнишь число, которое я вчера тебе назвал? — Двадцать один. Но я все убрал и… Даниэля прерывают поцелуи на шее. Он запрокидывает голову, слегка стукаясь затылком о голову старшего. Ким отодвигается от младшего, прижимаясь к тому вновь только бедрами. — Значит, бандана не входила в число разбросанных вещей? — Минсок вновь опускает руку на член младшего. После оргазма член немного обмяк, но все еще стоял. Ким водит рукой, заставляя младшего возбуждаться снова. — Я так не думаю. Двадцать два. Считай. — Что? — ягодицу Даниэля обжигает удар. — Если собьешься, начнешь сначала. На первый раз прощу. — Один, — быстро проговаривает Кан, вновь опуская лицо на подушку.       Следующий удар приходится рядом с первым, заставляя младшего вздрогнуть всем телом и податься вперед, лишь бы уйти от резкой боли. — Два.       Следующие два удара обжигают другую ягодицу в одном месте. Кан почти кричит, но послушно считает: «Три, четыре».       Минсок бьет ладонью, резко, наотмашь. Он ударяет по ягодицам, спине, бедрам, чередует удары с поглаживаниями и поцелуями, затем снова бьет, кусает горящую красную кожу, оставляет отметины от зубов. Лицо Даниэля пылает так же, как и кожа, на которую сыплются удары, слезы бегут, не останавливаясь.       Он сбивается на счете четырнадцать, выкрикивая «Хватит!» вместо цифры. Минсок прекращает бить, гладит разгоряченную кожу, вновь надрачивает член. Затем вновь резко бьет по правой ягодице. — Ты должен был сказать один. — Хватит, пожалуйста. Я не могу больше. Слишком много.       Даниэль плачет, лицом все глубже зарывается в подушку то ли от боли, то ли от стыда. Ему нравится, член прижимается к животу, несмотря на то, что он уже кончил. — Не правильно, — шепчет Мин и вновь ударяет по ягодице. — Один, — Даниэль выгибается и снова кончает.       Минсок обхватывает член, быстро двигает рукой, не обращая внимания на судороги и плач младшего. Тот выгибается, дрожит. — Остановись, слишком много. Минсок ударяет еще раз и убирает руку с члена. Даниэль падает на кровать, не чувствуя тела, мышцы сокращаются. Он чувствует ладони на спине и вздрагивает, ожидая очередного удара. Вместо этого к рукам присоединяются и губы, осыпая спину поцелуями. — Ты молодец, справился, — Минсок утешает плачущего парня. — Развяжи меня.       Минсок тянется к связанным рукам, распутывая основные узлы, освобождает руки и сам же разминает их, целуя запястья.       Даниэль переворачивается на спину и обнимает старшего, крепко прижимая к себе, лежит так пару минут, гладит сильную спину, спускается к заду, сжимает его. На губах младшего хитрая улыбка — он чувствует стояк, упирающийся ему в бедро. Он садится, чем отодвигает от себя Минсока, и роняет того на спину. Расстегивает джинсы старшего, снимает их с нижним бельем и обхватывает член, сразу же начинает двигать рукой. — Моя очередь? — Даниэль чувствует власть над младшим, не осознавая еще, что попался.       Минсок сильнее, он хватает младшего за руки, убирает их от своего тела и опускает свои ладони на плечи. — Ты остановился на четырнадцати, вместо двадцати двух. Надо закончить счет?       Даниэль дергается, с неким страхом смотрит на старшего, но видит в глазах того веселье. — Я заставлю тебя кончить быстрее, чем ты досчитаешь до гребных двадцати двух, — говорит Даниэль и сползает на колени Минсока, наклоняется над пахом и заглатывает член сразу наполовину. — Не сомневаюсь, — Минсок хватает младшего за волосы и давит на голову. Член проскальзывает в горло, отчего Кан дергается, но его не отпускают — Минсок все еще главный. Он крепко держит за волосы и начинает быстро двигать тазом, не обращая внимания на хрипы младшего — тот не задыхается, просто непривычно, а ощущение узкой глотки вокруг головки напрочь выбивает все мысли. Ким слишком возбужден, он держался все это время, поэтому сейчас он лишь увеличивает темп, одной рукой удерживая голову Даниэля, второй сжимая собственные волосы. Минсок чувствует, что долго не продержится, поэтому, сделав еще несколько движений, прижимает голову младшего, заставляя того заглотить до конца, и кончает.       Кан давится спермой, не глотает все, позволяя ей вытекать изо рта. Он отодвигается от старшего и падает рядом, дышит тяжело. Минсок лениво размазывает собственную сперму по губам младшего, на что тот облизывает губы и пальцы, а затем долго целует. — Надо в душ, — тихо говорит Даниэль, но остается лежать на месте.       Спустя пару минут он все-таки встает и протягивает руку старшему, чтобы тот тоже встал, и первый идет в ванную, хотя оставляет дверь приглашающее открытой. Через пару секунд оттуда вылетает грязное полотенце и падает на пол. Минсок смотрит на валяющееся полотенце, затем подходит и складывает его к другой стопке грязного белья. — Один.