Притон

В помещении душно, ужасно пахнет смесью совсем непонятных запахов, разодранные матрасы с торчащими пружинами и люди, лежащие на них в полной отключке от реальности. Тут все такие веселые, совсем не волнуются о проблемах. Тут все прекрасно! Для Юнги тут было самое то, тут никакой Чонгук не ковырял его болячки и не водил его в эту вонючую больницу, к этим ублюдским докторам, которые смотрят на него с жалостью в глазах, и озвучивают его диагноз снова и снова. Чонгук волнуется, он наверняка опять очень сильно злиться, потому что Юнги опять пропадает. Он трезвонит ему по нескольку раз подряд и берет он трубку только с раза пятнадцатого. — Где ты шляешься? – злой голос в трубке орал Мину прямо в ухо, тот поморщился и ушел в более тихое место - ванная. — Я тебя еще раз спрашиваю, где ты пропадаешь, Мин Юнги? Он зол. Такой злой. Юнги вспоминает, как его лицо искажает злость, как брови хмурятся, как он сжимает губы в плотную полоску и как белеют его костяшки на руках, потому что он сжимает их очень сильно. Юнги расплывается в блаженной улыбке от того, как снова и снова в его голове всплывает образ Чона. Ему жалко парня, который любит его и возится с ним. Все проблемы Чонгука из-за Юнги, а Юнги ничего не может сделать. Юнги беспомощен на все сто процентов, он просто бесполезный больной наркоман, лежащий в грязной ванной. — Знаешь где я, милый? – блаженно растягивая слова, промурлыкал Юнги. — Где? – с трудом выдавил Чонгук. — Я на самом дне притона. Валяюсь в отвратительной ванной в прокуренном притоне. Мои "благоверные" обработали мне следы и мне хорошо. Ксанекс еще блещет во мне и знаешь... – он с облегчением выдохнул в трубку, а в ответ тишина. — Знаешь, я чувствую себя так хорошо. Проблемы где-то далеко, но почему-то мне так жалко тебя и стыдно за себя, потому что я - ублюдок, а ты - придурок. И Юнги смеется, у него истерика, он начинает кричать и плакать. Его просто разрывает. Туман рассеивается, розовые очки бьются стеклами внутрь и от этого ужасно больно. Из трубки слышатся просьбы успокоится и подождать, а Мин не слышит, ему уже не так хорошо, как было минуту назад. Он на самом дне и не только притона. Юнги достает пачку ксанекса и глотает несколько таблеток подряд, запивая проточной водой из-под крана и ложится обратно, закрывая глаза. Он все еще плачет. Он губит любимого человека, он портит все. Лучше бы он умер здесь от передоза, нежели в стенах больницы, под тихий плач Чона. Чонгуку всегда было тревожно за Юнги. Он просто сорвался и не может ничего контролировать. Чон вытаскивал его из огромной задницы и продолжает это делать. Он видит, как больно Юнги выслушивать монотонные речи врачей в этих противных стенах больницы. Ему не раз говорили бросить "этого наркомана", но он не может. Слишком привязан, слишком любит. И сейчас он едет в одно место, в котором Мин отсиживается чаще всего. Он едет, вдавливая педаль в пол. Нервно отстукивает пальцами по рулю и пролетает на красный. Теперь Юнги ничего не слышит, будто под водой. Дверь открылась и с огромной силой и впечаталсь в стену. Крики Чонгука и просьбы не закрывать глаза, холодная вода в лицо, потом теплые-теплые и сильные руки несут его безжизненную наркоманскую тушку, и везет куда-то. — На самом деле, придурок - это я. – чуть слышно прохрипел Юнги и отключился на заднем сидении. — Ты бы не был наркоманом, если бы не был придурком... сказал себе под нос Чон. Они ехали в машине к ближайшей больнице и Чонгук молился, что его парень не лежит на заднем сидении при смерти от передоза. Он просто вытаскивает его со дна. Опять. Он просто его любит. Как и всегда.