***
В этом аду Милана прожила всего лишь неделю, а ей казалось, что уже пару месяцев. Было очень трудно ужиться с теми, кто давно здесь, особенно, не понимая новых правил проживания. Здесь не такой уклад вещей, к которому привыкла девочка. Никто за эту неделю так к ней и не подошел. Не спросил о том, кто она, как сюда попала. Никому вообще не было до нее дела, как воспитателям, так и детям. Оказалось, что в этом крыле живут дети до десяти лет, а с десяти до восемнадцати в соседнем крыле. Говорят, что там не воспитатели, а надзиратели, а может, это все сказки, которыми пугали таких наивных девочек. Однако и в этом крыле была страшная комната, откуда доносились крики, особенно перед ужином. Милана не могла никак понять, что происходит за этой дверью, но никто не обращал на это внимания, словно ничего не происходило, и нет душераздирающих криков. А спрашивать «новенькая» ничего не хотела, знать страшнее, чем пребывать в неведении. Особенно страшно было ночью, когда в комнате царила темнота и все страхи атаковали разом. Каждую ночь она плакала, просила Бога, чтобы он вернул родителей, и все стало совсем как раньше, но на следующее утро она просыпалась от громких разговоров соседей по кроватям. И день начинается сначала: поход в ванную для того, чтобы умыться, столовая, игровая, где просто сидишь за столом и рисуешь, тихий час, прогулка, столовая. И так каждый день. Однажды она потерялась и случайно зашла во «взрослое» крыло, стало страшно от того, что если кто-то узнает, что она тут, то точно не поздоровится. Ходить в другое крыло строго запрещено. Здесь оказалось все таким же, только по коридору ходят люди старше их. Кто-то пробежал мимо и толкнул, и, не удержавшись на ногах, Милана упала. Только собралась подняться, как ее резко дернули вверх, ставя на ноги. Подняв голову, девочка увидела парня в черных джинсах и такой же черной куртке, на щеке его был шрам, но Милана не испугалась. В его темно-карих глазах сложно было понять, о чем тот думает, хотя он, скорее всего, раздражен. - Ты чего тут делаешь? Разве правил не знаешь?! – и правда, по голосу ясно – раздражен. – Мелким сюда нельзя. - Я… - Что ты? – парню показалось, что девчонка либо совсем глупая, либо просто боится. - Я потерялась… - еле слышно проговорила пятилетняя девочка. Парень покусал губу и пошел мимо, а после обернулся и бросил: «Идем». Чуть помявшись, Милана всё-таки пошла за незнакомцем, чуть позади, чтобы не попадаться ему на глаза. Парень же шел, не оборачиваясь: он знал, что она идет следом. Все, кто проходил мимо, не обращали внимания на них, Милане даже показалось, что они даже отводят взгляд. Дойдя до какой-то двери, парень открыл ее, и Лана поняла, что они находятся в коридоре между крыльями здания. Она побежала к нужной двери, открыла ее, но, перед тем как скрыться за ней, обернулась. Глядя незнакомцу в глаза, сказала: - Спасибо! – после закрыла за собой дверь, пряча покрасневшие щеки. После этого они не виделись, но почему-то иногда девочка чувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Но, оглядываясь по сторонам, никого не видела.***
Через пару дней Милана вновь оказалась возле той злосчастной двери, которая отделяла крылья, словно два параллельных мира. Чуть помявшись, открыла дверь и зашла в коридор. Что она тут делает, ответить сложно, просто захотелось вновь побыть тут, а вдруг снова увидит своего спасителя. Зачем? Просто хочется. Когда идешь по этому коридору совсем один, становится страшно. Когда не знаешь, что может случиться. И вот сейчас Милана, проходя мимо какой-то комнаты, остановилась и быстро спряталась. Там кто-то дрался, послышался грохот, девочка выглянула, чтобы одним глазком взглянуть на происходящее. Она увидела, что один лежит на полу, второй сидит сверху и жестоко наносит удар за ударом, не жалея сил. В последнем Лана узнала своего спасителя. В груди что-то закопошилось от страха, но чего именно ей страшно, сейчас она не сможет сказать. Парень, до этого лежавший на спине, смог нанести ответный удар, отчего девчушка вскрикнула, привлекая к себе внимание. Взоры находящихся в комнате тут же направились на дверь. Вызывая у Ланы новую волну страха. - Ты что тут делаешь, малявка? – прогнусавил парень, стоящий ближе всех к двери, в тот же момент, делая шаг ближе. Парни тут же прекратили драку. Подросток, узнав девочку, хотел подойти ближе, но увидев, как с ужасом она смотрит ему за спину, обернулся – оппонент решил нанести удар в спину. Не раздумывая, первый нанес удар ему в челюсть, послышался хруст ломающейся кости. Все замерли, а он пошел к двери, чтобы узнать, что тут делает эта бесстрашная гостья. - Ильюха, твоя подруга, что ли? – пробормотал парень, что первый заметил ребенка. - Кир, еще слово, челюсть сломаю, - спокойным тоном оповестил Илья парня. Тот сразу замолчал и на всякий случай сделал шаг назад. – Ты что тут снова делаешь? – Девочка молчит. – Ты в порядке? – Нет ответа. – Ладно, пошли, - он вновь пошел вперед, как и в тот день. Милана шла следом, перебирая пальцами край футболки. - Я хотела тебя увидеть… - неожиданно прозвучал голос Миланы. - Зачем? – Илья резко остановился у двери, ведущей к выходу. - Просто увидеть. - Ладно, давай договоримся, - парень присел на корточки, заглядывая в зеленые глаза ребенка, - в следующий раз я приду сам, а то попадешь в неприятности. А теперь тебе пора. - Почему? - Потому что сейчас придет одна из… воспитателей и будет сильно меня ругать, - как можно понятней объяснил Илья, чуть улыбнувшись. - Сильно-сильно ругать? – с беспокойством посмотрела на подростка Милана. - Сильно, - Илья сам не понимал, почему объясняет все это несмышлёному ребенку. – Но потом, через пару деньков, я приду. Только сама не приходи, хорошо? Милана кивнула, Илья же поднялся и открыл ей дверь, она покинула коридор и, не оборачиваясь, пошла в свое крыло, надеясь, что «пара дней» пройдет быстро. - Колосов! В карцер! – послышался голос самой главной надзирательницы – Агаты. Илья молча пошел ей навстречу, прошел мимо и направился в сторону карцера. Что-что, а его местонахождение он знает отлично. Зайдя в небольшую комнатку, привычно сел на край кушетки, забравшись на нее с ногами. Карцер представляет собой комнату со старым окном, кушеткой у стены, стулом у окна и одинокой лампочкой на сорок пять ватт. Пол покрыт старым, пожелтевшим от времени линолеумом. В этой комнате Илья частый гость, и не из-за того, что ему доставляет удовольствие избивать людей, нанося увечья разной тяжести, а потому, что иначе здесь не выжить. Либо ты, либо тебя – закон конкуренции в действии. И сидя на этой кушетке, в голову всегда лезут мысли из прошлого, которое подросток мечтал забыть. Вот мать, которая пришла утром неизвестно откуда, принесла что-то из еды, вернее, парень надеется, что из еды. Всю ночь он сидел на кровати и делал домашнее задание, которое задали в школе. Пусть он учится плохо, но все задания выполняет сам – без помощи родителей. Но временами хочется, чтобы кто-нибудь помог, особенно тогда, когда одноклассники рассказывают, что им помог папа или мама. Отца Илья не знал с рождения, а вот мать перестал узнавать еще, когда ходил в садик. Она и забирала-то его оттуда позднее всех, а когда воспитатели ее видели, то не хотели отдавать, грозясь вызвать отдел опеки и попечительства. Но в итоге отдавали. Все хотели помочь, но, по правде, ни один человек не протянул руку помощи. И вот так каждое утро, мать приходила домой и сразу запиралась в комнате, а Илья выходил из «детской» в поисках еды. Даже если найти ничего не удавалось, то он не отчаивался – покушать можно было в школе. Но в один день по возвращению домой увидел полицейскую машину у своего дома, соседей, которые о чем-то перешептывались. Только мальчик подошел ближе, как те сразу стали что-то кричать полицейским, указывая на него. Илья испугался, когда его посадил в машину один из мужчин в форме. Ему стало еще страшнее, когда мать вышла из дома в одном халате за какими-то людьми, крича что-то им вслед. Он давно не видел ее такой злой. В последний раз это было, когда в шесть лет он спросил об отце. Тогда она тоже кричала, но этим не ограничилась, в тот день она впервые его ударила. И когда он сидел в машине, перед глазами вновь всплыл образ родителя с ремнем в руках. Отбросив эти мысли, он посмотрел на нее. Только вот она никак не хотела взглянуть на окно автомобиля. Через какое-то время мужчина в форме сел на водительское место и завел мотор. Страх вновь стал сковывать сердце, Илья встал коленями на сидение и стал стучать в стекло, крича: - Мама! Мамочка! Не бросай меня! Я буду хорошим! Мамочка! Не надо… не бросай! Мамочка, мне страшно! – Илья продолжал колотить кулачком в стекло, не обращая внимания на сочувствующие взгляды соседей, который, как он считал в тот момент, во всем виноваты. Однако женщина не обращала никакого внимания на крики ребенка, просто сплюнула и махнула рукой. После, не дожидаясь, пока скроется машина, пошла обратно в дом, даже не махнув на прощание сыну. - Мама, стой! Нет, не бросай меня! Не бросай! – Из глаз мальчика градом катились слезы. Он не мог поверить, что все это происходит на самом деле, даже пару раз ущипнул себя так, что позже проявились синяки. – Я буду хорошим… - голос сорван, но он продолжал говорить о том, что впредь будет хорошим. - Успокойся, пацан, - сказал полицейский, глядя на убивающегося мальчугана, - потом спасибо скажешь. - Не скажу! – в сердцах выкрикнул Илья, садясь нормально в кресле, притянув колени к груди. - Еще увидим. После его привезли в этот детский дом, где сначала он пытался ни с кем не говорить, не связываться, но потом произошла драка, где провокатором был не он, хотя сказали иначе. Тогда он первые оказался в комнате наказаний, а после и в карцере. Отвлекшись от воспоминаний, Илья посмотрел в окно и понял, что уже почти полночь – пора бы и спать. Устроившись на этой старой кушетке удобно, насколько это позволял старый матрац, он закрыл глаза. И последней мыслью перед тем, как уснуть, было: «Главное, уберечь ее от всего этого дерьма».***
Прошло три дня, а новый знакомый так и не появлялся. Милана стала иногда подходить к той двери, из-за которой должен выйти Илья, но, как только слышала шаги, убегала. Потому что чувствовала, что это не друг. В комнате с ней так никто и не стал общаться, многие посчитали ее странной. Воспитателям же было все равно, не доставляет проблем и ладно. Она уже четвертый день пропускает обед, сидя на своей кровати и глядя в одну точку. Сначала никто не придал этому значения, но когда Агата стала проводить свой недельный обход, то все всполошились: не посетить столовую – прямое нарушение устава. Женщина подошла к двери и без стука открыла ее, зашла в комнату и встала напротив девочки. - Почему не ходим в столовую? - Не хочу… - В голосе малышки слышна дрожь. - Ты не должна нарушать устав, идем, - надзирательница пошла к двери, но, обнаружив, что Милана за ней не идет, вернулась и дернула ее за руку. – Я сказала, идем. - Не пойду! – в сердцах выкрикнула девочка. – Не пойду! Не пойду! Не пойду! - Хочешь в карцер?! Нет? Тогда иди за мной! – женщина потащила ребенка в коридор и направилась в сторону столовой. По коридору же разносились крики: - Не пойду! Не хочу! Не хочу! Все работники недоумевали, что же произошло с этой тихой девочкой за каких-то три дня. Такого поведение не было замечено ранее. Хлопнула дверь, но девочка продолжала кричать, не обращая ни на что внимания, по коридору разносился звук шагов. Агата Рудольфовна остановилась и посмотрела на того, кто быстрым шагом приближается к ним. Увидев гостя, нахмурилась так, что морщина на переносице стала глубже. Лана же продолжала кричать, не останавливаясь, по щекам потекли слезы. Она старалась высвободить свою руку, которую до боли сжали. - Что ты делаешь в этом крыле? – холодно спросила надзирательница. - Пришел кое-кого увидеть, а что? – этот голос Лана узнала бы из тысячи. Перестав плакать, она резко обернулась и, увидев Илью, успокоилась. Поразившись такой перемене настроения девчонки, Агата с подозрением посмотрела на подростка, после отпустила руку Ланы, где сразу же показался красный след от хватки. Ребенок боязно посмотрел на женщину, после сделал маленький шаг назад. Илья же внимательно следил за действиями этой старой работницы дома, так как за столько лет уже знал, на что она способна. Агата хмыкнула и сказала: - Она должна поесть. А ты должен покинуть это крыло до девяти вечера. Сказав это, женщина пошла дальше, сложив при этом руки на груди. Происходящее заставило задуматься. Уже в своем кабинете, она открыла ящик с личными делами подопечных. Найдя то, что искала, захлопнула ящик, села за свой стол и положила перед собой две папки, на которых были обозначены имена: Колосов Илья Олегович и Шадская Милана Алексеевна. Илья присел на корточки и подозвал к себе Милану, она подошла ближе, утирая при этом слезы со щек. Парень ничего не сказал, просто улыбнулся уголками губ. Под глазами его девочка увидела синие круги, она протянула к руку и пальчиками коснулась их. - Что это? - Это? – Парень не понял, о чем именно речь, а когда она обвела темные круги, то пояснил, - Плохо спал, ничего страшного, пройдет. А вот ты почему не соблюдаешь правила? Рано еще анархизмом заниматься. - Чем заниматься? – не поняла девочка. - Потом объясню, а сейчас марш в столовую, - он щелкнул ее по носу и поднялся, - я тоже пойду, а потом приду, как и обещал. Хорошо? Кивнув, Лана умчалась в сторону столовой, зная, что Илья сдержит свое обещание, он не станет её подводить. Она просто знает это. А откуда? Не знает. В столовой малышка села за отдельный стол, так как помещение уже было полупустым: обед уже давно начался. Мимо проходили дети более старшего возраста и внимательно смотрели на Милану (обособленный ребенок всегда тут привлекает внимание). А она ела быстро, так как хотелось поскорее покинуть столовую и убежать к Илье. Внезапно в столовой все замолчали, тишина начала давить, а Лана стала оглядываться по сторонам, чтобы понять, что происходит. На входе в столовую стоял парень в уже знакомой черной куртке и синих джинсах. Она поднялась со своего места и тут же, оббегая столы, направилась к подростку. Он внимательно осмотрел помещение, скорее по привычке, чем по необходимости. Как только Лана оказалась рядом, то он вместе с ней вышел в коридор. По идее, сейчас дети этого крыла должны идти гулять, поэтому он сказал: - Иди, оденься, пойдем на улицу. Девчушка кивнула и побежала в сторону своей комнаты. Уже там достала из-под кровати свои ботинки. Сев на край кровати, стала обуваться, только вот молния никак не хотела застегиваться. Сколько бы она не старалась, та не поддавалась, и от обиды на глазах выступили слезы. Почему-то ей казалось, что если будет долго собираться, Илья уйдет без нее. От этого руки дрожали сильнее. Сорвался первый всхлип, который прозвучал в унисон со скрипом открывающейся двери. - Что случилось? – Илья удивился, увидев слезы на лице девчонки. Лана перевела взгляд на ботинок, и парень сразу все понял. – Не получается? – она кивнула. – Зачем расстраиваться? Могла бы просто позвать меня. - Я думала, ты уйдешь… - Куда? – не понял парень. - Гулять… - Глупая, - Лана вздрогнула, - я никуда не пойду без тебя, я же позвал гулять. Ну да, ты еще не понимаешь этой логики. Давай так, запомни, я никогда просто так ничего не говорю и не делаю. А теперь, давай тебе застегнем ботинки и пойдем. Парень справился с обувью намного быстрее, после помог надеть куртку. Вместе они покинули комнату и спустились по лестнице на первый этаж. Там, как и всегда, сидела вахтерша, которая всегда смотрела злым взглядом. Илья помнит ее, особенно помнит день, когда первый раз пытался сбежать отсюда, а пойман был этой дамой. И сейчас она проводила ребят внимательным взглядом, от которого прошелся холод по позвоночнику. На улице сегодня пасмурно, дети играют на детской площадке, а воспитатели стоят в сторонке, нисколько не следя за подопечными. Сначала парень хотел просто увести Лану на задний двор, пусть там и нет площадки, зато там нет снующих детей. Подумав, подошел к воспитателям и сообщил, что присмотрит за Ланой. Такая просьба работников удивила – не каждый день ребята, частые гости карцера, просят разрешить погулять с ребенком. Зайдя за угол здания, Лана стала что-то искать за кустами и деревьями, не отвечая на вопросы подростка. Илья решил после третьего раза не спрашивать: захочет, сама расскажет. Сам же сел на одинокую скамейку у стены здания. Вокруг тишина, которую нарушали приглушенные крики с площадки, и хруст сухой травы под ногами Миланы. Пока она бегала от куста к дереву и обратно, Илья задумался о том, что сейчас происходит. За все шесть лет, что он пробыл в этом детском доме, он ни разу не испытывал желания помочь или уберечь кого бы то ни было. Но эта девчонка не такая, как остальные, сразу видно, что попала сюда случайно. Хотя в этот детский дом попадают те, у кого асоциальны родители. По Лане не скажешь, что у нее была такая проблема. Значит, тут что-то другое. Но что? "Это будет сложно разузнать", - Илья поднял глаза к серому небу, а после посмотрел на пятилетнюю девчушку, которая собирала какие-то травинки, при этом счастливо улыбалась. Хотелось, чтобы она не разучилась радоваться мелочам, хотя здесь это раз плюнуть. Никто не печется о том, что творится в твоей голове и душе, главное - не нарушай распорядок. Милана подбежала к парню и протянула ему импровизированный букетик, состоящий из еще зеленой осоки и каких-то пожелтевших веточек. Глаза светились счастьем, когда парень взял этот букет и осмотрел его, повертев в руках. - Очень красиво. Спасибо. Девочка села рядом и задумчиво сказала: - Мне мама всегда говорила: «Не важно, что даришь. Главное, как это делаешь». - Твоя мама, определенно, права. Слушай... - парень впервые не знал, как продолжить фразу. – А где твои родители? - Они там, - еле слышно ответила Лана, указывая пальчиком на небо. - Прости… - За что? – не понял ребенок. - Так говорят просто. Потом ты поймешь. Заморосил дождь, Милана испуганно подняла голову, когда капля упала ей на нос, но после соскочила со скамейки и потянула Илью за руку. Парень поднялся и пошел следом за девочкой, которая целенаправленно шла к входу в их новый дом. Он проводил ее до нужной комнаты и вернулся в свое крыло. Все, кто проходил мимо, отводил взгляд. Илья уже не обращал никакого внимания на это, так как это уже происходит пять лет. После второй драки, в которой он участвовал сразу после выхода из карцера (инициатором был он). И сейчас по дороге он встретил Кирилла, кивнув ему в знак приветствия, подошел к двери, ведущей в комнату. В спальне всего лишь три кровати, раковина в углу, большой шкаф в пол стены, небольшие тумбочки у кровати, письменный стол и стул. Зайдя внутрь, захлопнул дверь и, вздохнув, сказал: - Чего тебе нужно, Кира? – подросток скинул курточку и посмотрел на девушку, сидящую на его кровати. - Я соскучилась. А что такое? Ты занят? – блондинка сидела на краю, закинув ногу на ногу. - Занят. - Иль, почему ты такой сухой? – протянула она фразу, надув после этого пузырь из жвачки, которая была во рту. – Может тебе нужно расслабиться? Я могу помочь. - Я не нуждаюсь в твоей помощи. Сколько мне раз об этом говорить? – он подошел к девушке и протянул ей руку, за которую та тут же взялась. Парень резко дернул ее, заставляя подняться девушку с кровати. – И я просил не садиться на мою кровать. - Почему ты всегда такой? Иль, так же нельзя… - Не называй меня так, - рявкнул подросток, сжимая при этом кулаки. Кира шарахнулась в сторону, потому что, как бы она его не бесила, так он еще ни разу не злился. – Меня не интересуют малолетние шлюхи, не понятно разве? - Почему ты так говоришь, Илья? – В ее голосе парень различил обиду. - Потому что только ты так приходишь и открыто предлагаешь себя. Иди отсюда. Илья рухнул на свою кровать и прикрыл глаза. Как только он услышал шорох приближающихся шагов к кровати, он рявкнул: - Сказал же, проваливай. - Друг, слушай, я понимаю, что хочется отдельную комнату, но это невозможно тут. Не те условия, - Кир, опешив, смотрел на друга. - Черт, думал, что это Кира, - Илья открыл глаза и сел в кровати, облокотившись спиной о стену. - Все никак не успокоится? - Да. Не пойму, в чем кайф быть шлюхой? - Эй, меня они полностью устраивают, - Кир взял стул, находящийся у стола, поставил его напротив кровати другом и сел, - я не такой серьезный, как ты. - Я понимаю, зачем они нужны. Я не понимаю, зачем ей становиться, - почему-то перед глазами парня возник образ матери, в объятиях её последнего мужика, вернее, которого Илья видел с ней в последний раз. Мотнув головой, отогнал эти мысли. На слова друга Кир лишь пожал плечами, достал пачку сигарет и прикурил. Неважно то, что курить в комнатах запрещено. Эти двое никогда не считались с правилами этого заведения, и именно поэтому были завсегдатаями комнаты наказаний и карцера. Интересно было то, что по исполнению пятнадцати лет переставали водить в комнату наказаний, сразу в карцер на пару дней, правда еды не давали, только воду, и то немного. - Дай сигарету, - Колосов потер переносицу и протянул руку. Кир подал пачку, из которой подросток достал одну и, прикурив, выпустил дым в потолок. - Что-то еще случилось? – он давно не видел друга в таком состоянии. – Кроме Киры. - Нет. Больше Кирилл решил не лезть с расспросами, потому что это может плохо кончиться. По Илье всегда сложно сказать, настроен он на драку или нет. Он вообще считался самым странным человеком в этом крыле – его сложно понять, ровным счетом, как и угодить. Кир поднялся с насиженного места и пошел из комнаты. Но только он сделал шаг за порог, как обернулся и сказал: - Илюха, Агата идет. Парень никак не обратил внимания на слова друга, продолжая делать затяжки и стряхивать пепел в импровизированную пепельницу. В комнату без стука через минуту зашла надзирательница, зло посмотрела на подростка, который систематически нарушал правила. Илья спокойно докурил и затушил то, что осталось от сигареты. - Колосов, карцер! – В голосе женщины было столько злости, что, кажется, она могла испугать любого, но не Илью. Этот парень единственный, кто никак не хотел воспринимать ее, как главную. Не боялся ее прихода и не шарахался ее тени. С самого первого дня, посмотрев ему в глаза и увидев там холод и безразличие, сразу поняла, что с ним будут проблемы. Илья поднялся с кровати и пошел в комнату, которую многие почему-то боялись. Когда он зашел внутрь, Агата, как обычно, дверь сразу же не заперла, а бросила перед этим: «Три дня без еды, вода на столе». Как только дверь захлопнулась, подросток осмотрелся. Всё, как и всегда, только вот ведро появилось для справления нужды, и вода в литровой бутылке из-под минералки. Вернувшись в свой кабинет, Агата Рудольфовна подошла к окну и посмотрела на ворота, через которые прошло столько детей, что щемит сердце. Она думала об Илье, вернее, о том мальчике, которым его привезли. Маленький мальчик десяти лет, одетый в потертые джинсы, старенькую футболку. Костяшки левой руки сбиты в кровь, как объяснил полицейский, это от того, что он с силой бил по стеклу, когда его увозили. Посмотрев в его глаза, она чуть ли не охнула, они были настолько тусклыми, будто бы он саморучно кого-то похоронил. Он не плакал, когда его вели в комнату, не спрашивал, почему все так, не просился к маме. Он просто принял то, что теперь это его новый дом. В этот же день и случился первый казус – драка между новеньким и его соседом по койке. Когда она спросила, кто все это начал, все дружно указали на Илью. А он не отрицал. Сказав ему идти следом, Агата привела ребенка в комнату наказаний. Она внимательно следила за эмоциями на лице мальчика, но осталась ни с чем, так как он даже не моргнул лишний раз от увиденного. Не зря эта комната вселяет страх среди жильцов дома, тут по всей стене шла полка, где лежали различные приспособления для наказаний: от ремня до розги. Он молча зашел в полуосвещенную комнату, так же, не произнеся ни звука, встал лицом к стене, на которую указали, при этом сняв футболку. Он молчал при первом ударе, не вскрикнул и на десятом, плечи подрагивать стали на пятнадцатом, когда кожа стала более чувствительной, а удары в несколько раз сильнее. На двадцатом ударе – последнем – Илья незаметно утер скатившиеся слезы, вернув взгляду безразличие. Знала бы Агата, какие усилия для этого потребовались. После парень провел ночь в карцере, где был один. Никто не помог словом, не подсказал, как лечь, чтобы спину не пекло; в эту ночь он так и не смог уснуть. На ее памяти это единственный ребенок, который не упал духом, столкнувшись со всем этим, а, наоборот, решил стать тем, кто станет диктовать свои условия, пусть и такими протестами. Что говорить, а за это его уважали. И сейчас все заметили, что он беспокоится о судьбе новой девчушки, с которой никто так и не начал общаться, кроме него. Может у него что-то и получится в этой жизни, если так же не даст никому ломать себя.