Его зависимость - ты.

Раз. Шаг и конец. Тело несчастного, убитого невзаимностью парня падает вниз. Два. Миша лежит на асфальте в луже собственной крови, слабо улыбаясь самому себе и вспоминая все редкие, но счастливые моменты из его короткой жизни. Он вспомнил Его улыбку… Три. Кладбище. Плачущие, несчастные, оставшиеся, практически одни близкие и друзья, столпившиеся у гроба уже мёртвого, но всё ещё счастливого и радостного, уже навсегда, Совергона. В толпе был он. А с чего все началось?.. Покачивая голову под мелодию, внезапно всплывшую у парня в голове, Миша направлялся в сторону дома. На улице было абсолютно спокойно. Единствственное, что нарушало идиллию — ветер, который тихо шуршал листьями. Пройдя около его дома, подросток невольно вздрогнул. Жили они рядом, что приносило мальчишке ещё большую моральную боль. Миша не знал, как его зовут, Миша не знал, сколько ему лет, он просто знал, что хотел остаться с ним навсегда. Темноволосый судорожно вздохнул. Сложно было справиться с чувствами, которые так и рвались наружу. Миша не мог поверить, что полюбил этого человека. Нет, это просто невозможно. Ещё где-то минуту постояв около его дома, парень направился дальше. Ввалившись в дом и проигнорировав маму, Михаил захлопнул дверь своей комнаты, плевав на недовольные крики за стеной. Эта жизнь слишком скучна и однообразна. Хотелось бы закрыться ото всех в своей комнате и страдать. Парню не хотелось, чтобы кто-то проникал в его внутренний мир. Ему не хотелось, чтобы кто-то знал, насколько у него больная фантазия. Ему не хотелось, чтобы кто-то мешал ему и его одиночеству. Одиночеству, которое съедает его изнутри. Каждый чертов день, каждый час, каждую минуту. Каждый раз всё больше свежих порезов на запястьях; каждый раз всё больше слез, каждый раз он обещает себе, что забудет всё и начнет новую жизнь. Нет. Тысячи эмоций, которые совершенно не описать словами. Тысячи эмоций, с которыми помогает справиться лишь музыка. Качая головой под мелодию, уже слышимую сквозь наушники, подросток «кинул» своё полумертвое тело на кровать. Миша лежал в одиночестве и убивал себя. Вдруг он почувствовал острое желание закурить, но сигарет на месте не оказалось. Парень стал судорожно рыться в одежде, ящиках, тщетно пытаясь найти деньги. Мать Совергона подошла к двери, прислонившись, она слушала, что происходит в комнате. — Да где же они, чёрт побери?!— переворачивая всё вверх дном, парень всё же нашел немного денег. Слабо улыбнувшись, Миша открыл дверь и замер, испуганно сглотнув. — М-мама? — испуганно произнес тот. —Что ты здесь делала? —А что ты делал там? — заглянув в комнату, спросила та. — Я… Искал деньги. — сжав купюру и пару монет в кулак, ответил темнооволосый. — Зачем они тебе? Куда ты спешишь? — вновь спросила мать, сложив руки на груди. —Нужны. Я… Я спешу. — растерянно произнес Совергон и выбежал из квартиры, захлопнув дверь. Спускаясь по лестнице, Михаил считал деньги. Покинув дом, тот двинулся к магазину. Повернув за угол здания, Миша заметил вдалеке Рэнделла. — О, нет. — Закатил глаза Миша. Развернувшись, Совергон побежал в сторону детской площадки. — Где-то тут должен быть магазин. — вполголоса произнес тот, оглядываясь по сторонам. — А вот и он. — заметив магазин, парень направился к нему. Темноволосый слабо улыбнулся. Посмотрев на небо, в голове у парня прозвучали слова Дани, его образ появился перед глазами юноши. — Д-Даня? — Совергон произнес его имя, но протерев глаза он понял, что это всего лишь галлюцинации. Вздохнув, Миша зашёл в магазин. Положив деньги на прилавок, тот посмотрел в окно и заметил Рэнделла. Забрав обратно деньги, парень выбежал из магазина и двинулся куда-то. Прошло время. День подходил к вечеру. Совергон, уже довольно-таки пьяный, зависал в каком-то клубе. Подкатывая к очередной девушке (хотя, личностей женского пола, посещающих такие места, трудно назвать девушками), Миша не заметил, как наткнулся на какого-то парня. Он был значительно выше Миши и казался ему знакомым, но из-за затуманенного алкоголем разума, юноша не мог понять, кто стоит перед ним. Незнакомец, тем временем, взял юношу за руку и потащил к выходу. Совергон пытался сопротивляться, но, к сожалению, это плохо получалось. Парень вытащил Михаила на улицу, попутно мягко ударив по щеке. Возмущенно вскинув голову, Миша попытался сфокусировать взгляд на парне, но это у него не вышло. Незнакомец затащил того в машину, поехав в неизвестном направлении. Совергон, закрыв глаза, тут же уснул. Парень усмехнулся, кинув взгляд на спящего мальчишку. Губы подростка слабо дрожали, а сам юноша улыбался во сне. Парню очень хотелось поцеловать его, Мишу, такого желанного, но он боялся спугнуть его. Боялся разбить сердце Совергона, как разбивается хрусталь. Сам подросток был, как хрусталь — такой же хрупкий и беззащитный. Посмотрев в окно, незнакомец почувствовал прилив спокойствия и расслабления. Кажется, вы уже поняли, что этот незнакомец — Даня. Рэнделл почувствовал что-то родное и тёплое, когда впервые увидел этого мальчишку. Последний раз он это чувствовал, поедая мамины домашние пирожки. Вы ведь все чувствуете что-то греющее, когда мама или бабушка готовит вам настоящие, домашние, свежие пирожки, или что-то другое? А вы пили когда-нибудь молоко? Нет, не магазинное, а настоящее? Чувствовали это тепло, распространяющееся по всему телу? Прекрасное чувство. Чувство абсолютного счастья и комфорта. Попробуйте съездить в деревню, вырваться из этой душной, городской тюрьмы, которая медленно поглощает вас. Попробуйте забыть телефон и другую электронику, отключите социальные сети. Съездите туда и почувствуйте это счастье. Настоящее. Оторвавшись от своих мыслей, Рэнделл заметил, что уже подъехал к дому. Выдохнув, парень вытащил Мишу из машины. Улыбнувшись, юноша поднял его на руки. Наконец Даня полностью смог разглядеть мальчишку: тёмные волосы блестели, будто были усыпаны звездами. Мягкие, словно шёлк. Их было невероятно приятно перебирать пальцами, слегка запутывая. Сомкнутые веки забавно подрагивали, а вечно сухие, искусанные губы очень хотелось поцеловать. Выдохнув, Рэнделл зашёл в дом, тихо захлопнув дверь. Оглядевшись, парень прошёл в маленькую комнату, располагавшуюся в конце дома. Положив Мишку на кровать и укрыв пледом, парень вышел, закрыв дверь. Бесшумно пройдя к себе, Даня сел у окна. Ночью мы способны совершать совершенно необдуманные поступки, поэтому я люблю именно это время суток. Звезды были рассыпаны по небу, словно маленькие, белоснежные бусины. Они были так далеко и одновременно близко, что, казалось, можно дотянуться до них рукой. Но, как бы ты не пытался, этого не получится. Тишину нарушал только тихий шелест листьев, шевелившихся благодаря слабому ветру, который так приятно дул в лицо… Миша, очнувшись, тихо зашипел от сильной боли в голове. Дрожащими руками взяв стакан, который стоял на столе рядом с кроватью, парень медленно опустошил его. Оглядевшись, Миша заметил, что находится не в своей квартире. Медленно встав, он, шатаясь, открыл дверь. Вновь осмотревшись, Совергон, ничего не понимая, бесшумно прошел по темному коридору дальше. Наконец поняв, что находится совершенно в другом доме, Миша выдохнул, медленно сползая по стене и закрыв глаза. Даня же спал недалеко от этого места, поэтому, проснувшись, медленно вышел из комнаты, сонно потирая глаза и идя к Совергону. Услышав тихие шаги, подросток медленно приоткрыл глаза и увидел того, кого увидеть вовсе не ожидал. Даню. Голубые глаза с неким оттенком серого внимательно смотрели на Мишу, заставляя того смутиться. Рэнделл же усмехнулся, помогая парню подняться. Михаил осторожно дал руку парню, вздрогнув. Даня, улыбаясь, осмотрел Совергона, и, помолчав минуту, сказал: — Будь осторожнее, пожалуйста. Не думаю, что пить в совершенно незнакомом месте с не пойми кем, да ещё в твоём возрасте — хорошая идея. —он вновь усмехнулся, смотря на шокированного Мишу. Подросток растерянно кивнул головой и что-то пробубнил себе под нос. Рэнделл предложил Мише попить чаю, указав на небольшой, темный столик в другой комнате, на котором уже стояло две чашки остывшего напитка. Совергон, постояв молча полминуты, наконец, промямлив что-то, согласился. Через минуту они уже были на кухне. Михаил рассматривал все вокруг себя, стоя в середине помещения и тихо шепча что-то самому себе, продолжая разглядывать ровные стены, на которых даже обоев-то и не было.  — Ты садись, будь как у себя дома. — улыбаясь, сказал Даня, указав кивком головы на стул возле столика. — Х-хорошо. — негромко произнес подросток, опустив голову и и сев на стул, на который указал Рэнделл. Усевшись рядом, парень принялся пить чай. Миша внимательно, но с небольшим испугом смотрел на него. — Ты чего? — спросил Даниил и поставил свою кружку на стол. — Не хочешь? Совергон торопливо схватил кружку и стал пить оставшийся напиток. — Ты какой-то странный. — заявил Даниил, почесав бровь и продолжив чаепитие. — Я… Знаю. — немного печально произнес черноволосый и поставил свою кружку на стол. Кружка была пуста. Через некоторое время, Михаил сидел на диване. Рядом сидел Даня. Они разговаривали о пустяках.  — Слушай, Миша. Я в твоем возрасте не вел себя так. — сказал юноша, смотря в глаза Совергона.  — Как? — с непониманием спросил подросток.  — Я не ходил в клубы и тому подобное. — ответил голубоглазый и взял Мишу за руку. Совергон удивленно приподнял уголки губ. Подросток смотрел в глаза Рэнделла. В эти красивые глаза Рэнделла. Данил что-то говорил про здоровье, про алкоголь. Миша не слушал его. Подросток, словно заколдованный, все так же смотрел в глаза Дани. — Обещаешь? — спросил Рэнделл. — Обещаю… — промямлил Михаил, хоть и не понимал, о чём вообще идёт речь. Мальчишка просто потерялся, утонул в омуте этих глаз… Прекрасных, голубых глаз… — Вот и славно. — Даниил аккуратно отпустил руку подростка и встал с дивана. Оглянувшись, Совергон заметил гитару, стоявшую около шкафа. Загадочно улыбнувшись, Миша тихо спросил у Дани: — Можно взять?.. — А… Что? — задумчиво протянул парень, — Ты умеешь играть на гитаре? Конечно, можно. — торопливо произнёс Рэнделл, отдавая гитару Совергону. Улыбнувшись, парень начал играть, тихо подпевая. Прошло некоторое время. Михаил сильно устал, а руки уже дико болели, из-за чего ему пришлось попрощаться с любимым инструментом. Закончив, подросток отложил гитару, слабо улыбаясь. — Я не умею петь, прости. — Промямлив, вновь улыбнулся Миша, смущенно смотря на Рэнделла. — Что?! Это… Это было потрясающе… Не говори так! — на выдохе громко произнёс Даня, хмурясь. — Хорошо, хорошо… Спасибо… Можно мне домой? — робко ответил Мальчишка, опустив голову. — А тебе есть, куда идти? Ты хочешь продолжать причинять себе боль, страдать и курить? — Тихо пробормотал Рэнделл, сев на корточки перед мальчиком, дабы разглядеть его лицо получше. Курить, резаться и страдать. Кажется, Даня описал всю жизнь подростка в нескольких словах. Миша виновато опустил голову, не отвечая Рэнделлу и стараясь не пересекаться с ним взглядом. На молчание Совергона парень лишь вздохнул, слегка потрепав его по волосам. — Хорошо, можешь идти, но, — Даня взял его за руки и полушепотом добавил: — Но не причиняй вред себе и своему здоровью, пожалуйста… Ой, и вот ещё — парень протянул мальчишке довольно крупную сумму денег, и, не дожидаясь ответа, встал, молча уходя к себе. Мальчишка слегка покраснел, сильно удивившись поведению Дани. Совершенно незнакомый, можно сказать, человек, относится к нему так, будто они хорошие друзья. О чём я говорю, с ним даже родители так не общаются! Но всё же, Совергон был невероятно благодарен Рэнделлу, так как указал он ему реальную услугу. Миша обулся, открывая дверь, после чего выбежал из дома Дани, улыбаясь. Парень пребывал в отличном настроении, что случалось довольно редко. Легкий снег, окружавший мальчишку, уже совершенно не раздражал, а наоборот, только лишь радовал, как и коты, чей мяв громко доносился с крыш Питера. Миша смеялся, идя к парадной. Наконец зайдя в квартиру, подросток счастливо улыбнулся. В ответ на вопросительный взгляд встретивший его мамы Совергон лишь отмахнулся, раздеваясь и падая на кровать в своей комнате. Счастливый парнишка не мог думать ни о чём, кроме Дани. Эта ситуация прокручивалась у него в голове, наверное, уже сотый раз. Миша чувствовал какую-то дикую одержимость, из-за чего был слегка встревожен. Его не должны так привлекать люди одного с ним пола, нет! Это неправильно! Совергон заметно нахмурился, поджав тонкие, покусанные губы и глубоко задумавшись. Первый раз Мише пришлось серьёзно задуматься над своей ориентацией, и это, чёрт возьми, пугает. Решив не засорять голову этой ненужной сейчас информацией, Мальчишка поднялся, пытаясь найти свой телефон. Как он помнит, Рэнделл дал ему свой номер. Найдя смартфон, подросток сразу же набрал Даню, улыбаясь и волнительно искусывая нижнюю губу. Парень же пытался уснуть, до момента, когда звонок Миши помешал ему. — Алло… Миша? — Сонно отозвался Рэнделл, зевая. — Миша, Миша. Привет, Дань! Я очень скучаю. Мы же можем поговорить? — Выпалил Совергон, нервно сглатывая. Услышав в ответ «угу», что означало согласие, парень широко улыбнулся и принялся рассказывать всё, что произошло с ним за день. Даня же слушал, глубоко вздыхая и улыбаясь. Возможно, они не видели эти улыбки, но я точно уверен, что они чувствовали какое-то особенное, греющее тепло, что исходит от них обоих. Шли месяца, а Даня и Миша продолжали общаться, звонить и ходить друг к другу. Точнее, ходил лишь Совергон к Дане, так как Мишины родители отнюдь не оценили бы посторонних людей в своём доме. Мальчишка перестал причинять себе боль, выпивать и даже курить, от чего избавиться было очень сложно, но всё ради любимого Дани… Любимого? Вот, в один из таких дней, Миша шёл к Рэнделлу. Правда, в этот раз шёл он не просто так. Убедившись в своей ориентации и приняв то, что он влюблён в Даню, подросток спешил рассказать об этом ему. И вот, подходя к его дому и робко войдя, юноша нерешительно направился в спальню Рэнделла. Боже, это будет очень сложно, но нужно собраться. «Не будь же такой тряпкой, кретин!» — Думал про себя Совергон, волнительно сглатывая. Услышав шаги, Даниил вышел в коридор. Встретив Мишку, Рэнделл удивился, так как Совергон даже не предупредил, что придет к нему. Отойдя от «шока», Даня пригласил неожиданного гостя пройти на кухню. Миша послушно прошёл туда, сел за стол и нервно сглотнул. Нарушил первый неловкую тишину Даня, которому уже порядком надоело молчание собеседника. — Ну, рассказывай! Зачем пришёл? — Рэнделл вопросительно выгнул бровь, вздохнув, с интересом смотря на собеседника. Миша же продолжал молчать, слегка сжимаясь. Подросток опустил голову, благодаря чему удалось закрыть чёлкой по лица, из-за чего было практически не видно смущенное лицо. Наконец успокоившись, Михаил, нервно сглотнув, начал говорить: — З-знаешь… Дань… Мы общаемся довольно давно, и… Ну, в общем… Т-ты мне нравишься… —  Миша зажмурился, закрыв лицо руками и слегка подрагивая, ожидая ударов со стороны Дани. Рэнделл же молчал. Он не желал что-либо говорить, боялся. Вы спросите, чего? Он боялся спугнуть Мишу, сделать ему больно. Сам Даня был абсолютным гетеросексуалом, в чём он был уверен, и проблема заключалась именно в этом. Хотя, какая к чёрту разница? Рэнделл прекрасно понимал, что он просто убьет хрупкого мальчишку своей невзаимностью, но иначе никак. Вздохнув, Даня начал говорить: — Миш. Я, конечно, всё понимаю. И знаешь, ты мне тоже довольно близкий друг… —тут сердечко Миши начало бешено стучать, а глаза расширились. Вот, кажется, взаимность! Ура! — Но. Я натурал, и… Не могу любить тебя… Ещё долго Совергон молчал, а потом ушёл. Ушёл, не нарушив тишины, не выкрикнув что-то на прощание. Ушёл. Навсегда. И ничто его больше не вернёт в этот дом, где ему были рады. Почему «были»? Да потому что Рэнделлу было крайне мерзко общаться с геем. Да, он не стал кричать, бить или делать что-то ещё, из-за чего Миша расстроился бы сильнее, только потому, что этот мальчик был дорог ему… Если бы не глупые стереотипы Рэнделла, возможно, они продолжили бы общаться, но… В один из дней Дане пришло странное смс от Миши, в котором он просил придти на его похороны. Что и сделал Даниил.