Толкни меня

Я совсем упустил момент, когда отточенные движения этих худых, неказистых пальцев из обыденной незаметной детали превратились в некий ритуал, манящий изяществом и шармом, понять который мог лишь я. Когда улыбка на мальчишески тонких, почти бескровных губах стала вызывать ответную усмешку — добрую, едва ли заметную снаружи, но создающую ураган эмоций внутри. Когда же мы перестали быть друзьями, не подскажешь?.. Проснувшись однажды утром, пожалуй, самым типичным и серым, поднимаясь со скрипучего матраса, я ощутил эйфорию, пронизывающую каждую клеточку тела, отчего цветовая гамма вокруг сменялась более яркими, насыщенными оттенками. А институт, обычно занудный монотонными лекциями и выжимающий все соки? Будто разом я попал в совершенно иное измерение. Конечно, вроде, и курс последний, и близится весна — согласитесь, далеко не начало года, — однако ранее мне не хотелось лишний раз поднять руку, приосанившись, сделать комплимент пожилой преподавательнице в тяжелом накрахмаленном платье, после же, окрыленным, выбежать в коридор, выискивая знакомое лицо. Ты робко улыбаешься, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в хрупких вспотевших ладонях телефон; непривычно бледен, так, что привычный румянец кажется алой акварелью на белом листе. Спрашиваю, все ли в порядке, на что, впрочем, как и всегда, получаю энергичный кивок, невольно посмеиваясь в такт ему. Можешь ли знать ты, что любое твое действо заставляет кровь бурлить, волнуя ровный ритм сердца, а мимолетные, пускай случайные прикосновения, отдаются где-то внизу тянущим комком удовольствия — боюсь, рано или поздно ты застанешь меня за постыдным мурлыканьем. Любить — и радость, и страдание: терзаясь этой терпкой, сладкой болью, что расползается вязким пятном, человек постепенно выгорает сам. Не раз я наблюдал, как держащиеся за руку влюбленные смотрят друг на друга опустевшими, туманными глазами, за коими, возможно, крылся неизведанный талант к музыке или искусству. Бывает, правда, и наоборот — вдохновение постигается светлыми чувствами, — но и эти ощущения исчезают, разбиваясь на мелкие крупинки, без малейшего шанса склеить. Должно быть, я балансирую где-то между двумя крайностями: шаг назад — забытое одинокое прошлое, уже не кажущееся столь уютным и притягательным, шаг вперед — пропасть. Бесконечная сначала, болезненная и почти (почти ли?) смертельная после. Ты ведь поможешь мне выбрать правильный путь, верно? Ведь ты не сможешь предать мое шаткое, по-детски слепое доверие? Вижу тебя с очередной пассией. Усмехаясь, отмечаю твой плохой вкус и явную наивность — глаза этой змеи полны мрачного ликования с отблеском лжи; глаза кобры, готовой нанести удар в нетронутую современной грязью душу. Ваши отношения длятся уже…месяц, два? Не слишком увлекался счетом, однако явно ощущал, как легкая, словно эфирная дымка, эйфория тяжелеет, скатываясь по принципу снежного кома в огромный валун, давящий на грудную клетку, вынуждающий сгибаться и оседать к земле. С каждым днем все труднее подниматься с кровати, а доселе почти незаметные обыденные дела приняли обременительный характер, превращаясь в пытку, муку, отдающуюся еще одним камушком в невеселую серую коллекцию. Значит, так черствеет душа, да?.. Ответ на вопрос получил я с приглашением на свадьбу, таким, знаете, пестрым и переливающимся, с посаженными на толстый слой клея блестками. Ровный почерк внутри: двадцать первое мая, половина двенадцатого утра… ...я совсем упустил момент, когда веселый гул народа напомнил вой заточенных в раскаленных котлах душ, стонущих, срывая голос. Когда твоя улыбка на пересохших блеклых губах вызывала кривой смешок с тщательно скрываемым отвращением, усиливающимся с привкусом кислого, едва прозрачного шампанского, от которого щипало язык. Рис в волосах, цветы и шорох пышного свадебного платья — иллюзорный эффект, фантазия моей скромной реальности. Сзади — праздник, впереди — туманная, обволакивающая теплыми объятиями пропасть. Приторно-обеспокоено улыбаясь, кладешь липкую, вспотевшую ладонь на мое плечо, заставляя вздрогнуть всем телом, словно на жутком морозе — от тебя и правда веет могильным холодом. Мы сталкиваемся взглядами. Пустым и сияющим. Сгоревшим и лишь начинающим загораться. Скидываю твою руку, мягко ступая назад. Что такое? Ты кричишь?.. Однако не пытаешься остановить, играя роль, именно роль свидетеля моей жизни, откуда тебе сейчас придется уйти. Я должен жить дальше, понимаешь? Вот и молодец. — Толкни меня, — шепчут непослушные губы. И ты толкаешь. В пропасть. В иную жизнь, без горечи разлуки и упущенных ошибок.