Магическое притяжение.

И рождаясь, и умирая мы делаем кому-нибудь больно. Никто и никогда не сможет предугадать, в какой момент их не станет. Это может произойти в любой день недели, будь то пятница или среда, в любом месте; может, вы умрете в парке, читая роман Джейн Остин, или в клубе, выпивая с друзьями. И в один момент у вас будет ощущение эйфории, счастья. А в другой момент все, кого вы знали будут плакать над деревянной коробкой с холодным трупом. Смерть явно не самая романтичная вещь. Говорят, что умирать хорошо, спасая жизнь другому. Это не так. Хорошо умирать тем, кто до этого не жил. А Паша жил. И помогал жить другим. В том числе и Арсению. Но жизнь мертвых продолжается в памяти живых. И Арс всегда будет помнить. Чувство вины было единственным, что чувствовал сейчас Антон. И нет ничего хуже, чем винить себя в смерти другого человека, когда ты в действительности был невиновен. Шастун не ел, не пил, не спал, не разговаривал. Он был заперт в своем собственном разуме, в своих мыслях и выглядел не лучше зомби, без преувеличений. Ему не давала покоя картина, которая снова и снова проигрывалась перед глазами: как Паша закрывает его собой. Секунда, но для Антона этот момент – вечность. Все, как в замедленной съемке. И это самое страшное. Иллюзия возможности что-то изменить и угрызения совести. Он и представить не мог (на самом деле мог, но от этого ему становилось в миллиарды раз хуже), что сейчас чувствует Арсений. Кто мог предположить, что все так закончится? Никто. Абсолютно. Просто потому что ни один человек в этом мире не сможет увидеть будущее. И даже волшебники. -Антон, ты не встаешь с кровати шестые сутки. Я очень волнуюсь за тебя. Пожалуйста, прекрати винить себя в смерти Паши. Все, кто там был, видели, что ты ничего не мог сделать. Арсений тоже так думает. -Нет, я мог что-то сделать, а не просто стоять. Это так тупо, боже. Я ненавижу себя теперь. -Ненавистью ничего не исправить. Поэтому лучше поговори с Арсением. -Я не могу.. -Почему? -Я не могу смотреть ему в глаза. *** Как же пусто было без Паши в их комнате. Каждая вещь напоминала Арсению про лучшего друга. Родители должны были приехать за его вещами, но ни кто не в праве их осуждать. Это слишком тяжело. *** -Так нельзя! -Как? -Ты гробишь себя и даже не осознаешь, что делаешь со своей жизнью. Антон, ты в любом случае не сможешь пролежать в этой кровати до самой своей смерти, виня себя в произошедшем. Я люблю тебя, но ты убиваешь меня своим равнодушием к себе и другим. Ты представить не можешь, как себя сейчас чувствует Арс. И вместо того, чтобы заниматься самоуничтожением, иди и поддержи любовь всей твоей жизни! -Он ненавидит меня. Ты думаешь, я не хотел?! Я даже пытался! Но я дошел до его комнаты и представил, как увижу его оттекшие, заплаканные глаза, усталый вид; взгляд, полный боли и разочарования. Разочарования во мне. Это все из-за меня. Он лучшего друга потерял. И ВСЕ ИЗ-ЗА МЕНЯ! -ИДИ И ПОГОВОРИ С НИМ УЖЕ, НАКОНЕЦ! *** Не заметив, как он дошел до комнаты слизеринца, Антон задумался. Стоит ли? То, что Серёжа сказал, что он "не ненавидит" его - ничего не значит. Переосилив себя, он все-таки стучит в дверь 3 раза. Лишь тишина. Никакого ответа не последовало. Как только Антон собрался уходить, дверь отворилась. Невозможно передать словами насколько он был рад видеть его. Но его отчаяние, тоска и грусть были невыносимыми. -Арс, пожалуйста, выслушай меня. Мне безумно жаль, что я такой слабый человек. Я был нужен тебе в первую очередь, а я даже не пошевелился. Я закрылся в себе. Я так боялся, что ты никогда больше не простишь меня и не заговоришь со мной, что по своей неимоверной тупости подумал, что лучше тогда и вовсе не мозолить тебе глаза. Мои извинения не принесут тебе долгожданного успокоения, но все же я чувствую безумные муки совести. Мне стыдно за совершенный поступок, за боль, причиненную тебе, за последствия. Мне хочется верить, что ты в будущем простишь меня и снова научишься мне безоглядно доверять. Но я прошу слишком много. Я пойму, если ты и в прям не скажешь больше ни слова в мою сторону, ведь я натворил такого, что сам себе вряд ли смогу простить. Но сейчас я хочу сказать тебе вот что. Я хочу засыпать в твоих руках, чтобы просыпаться от твоего теплого дыхания. Сидеть, поджав под себя ноги, и смотреть, как ты занимаешься своими делами. Смотреть фильм, положив подбородок тебе на грудь. Вдыхать твой запах, такой свежий и теплый, уткнувшись носом в твою шею. Брать тебя под руку, выходя на улицу. Я всего этого хочу, потому что безумно люблю тебя. Это уже настолько болезнь, что я даже жить без тебя не могу. Пожалуйста, прости меня. Слезы, не останавливаясь, струились по лицу Антона. Он так и не смог поднять голову, чтобы смотреть в глаза Арсения. Но как только грифиндорец посмотрел на Попова, он увидел, что плакали они оба. Эта безупречная синхронность, такое эмоциональное напряжение и тоска окончательно добили обоих. -Я..я Арсений не мог сказать, ровным счетом, ничего, постоянно заикаясь и глотая новые приступы истерики. Антон глубоко вздохнул и, убрав все сомнения, подался вперед и впился в его губы поцелуем. В любой другой ситуации этот поцелуй запомнился бы ему на всю жизнь, однако сейчас последнее, что он хотел - это помнить. Потому что этот поцелуй был полон отвратительных эмоций. Сплетая языки и мягко касаясь губ друг друга, они делились болью, отчаянием, страхом. Они оба испытывали это сейчас. Боль от потери, отчаяние от невозможности что-то исправить, страхом перед будущим и перед друг другом. Кто знает, сколько они простояли вот так - обнявшись, успокаивая друг друга, даря тепло, которого обоим так не хватало.

*** Можешь ли ты услышать тишину, витающую вокруг нас? Можешь ли ты почувствовать мое разбитое сердце? Можешь ли ты увидеть темноту в душе?