***
К исходу четвертого часа ситуация предельно проясняется. Девушке только и оставалось, что присвистнуть под парочку ёмких выражений, в очередной раз позабавивших Анвина. А, ну и Гарри застонал с явной мукой из комнаты. — О, папа проснулся, надеюсь ему хреново, — мрачно заметила она. — Созвонимся, человек-катастрофа. — Эй! Девушка улыбается, поднимаясь наверх и опираясь плечом о дверной косяк. — Кто это у нас проснулся? — нарочито громко воркует она, и мужчина вдрагивает, резко садясь на постели. Впрочем, он моментально жалеет об этом, осторожно прислоняясь к стене затылком. — Ромашка, ты когда прилетела? — хрипит Гарри, морщась от собственного голоса, от самого себя и ситуации в целом. — Сегодня ночью. Ромашка разгребала залежи перегноя, и даже нашла одно древнее ископаемое, которое оказалось вампиром и смогло воскреснуть даже спустя столько беспробудных лет в своей пещере, — она знает, что с родителями так нельзя разговаривать. Она понимает — у всех бывают моменты, когда плохо настолько, что себя помнить не хочется. Но не собирается извиняться. Гарри открывает глаз, смотрит на неё виноватым, больным взглядом, и она просто выдыхает весь негатив, садясь на кровать рядом с ним. Они долго обмениваются взглядами, пока Гарри не приподнимает брови, выглядя жалобно и заискивающе, протягивая руки к ней. И девушка забирается к нему на колени, как маленькая, дышит родным запахом, чувствуя невероятное облегчение от того, что вся мерзость уже выветрилась. На отце вообще посторонние запахи не задерживались, и это всегда её забавляло. — Прости меня пожалуйста, — тихо шепчет Гарри. Гладит большими тёплыми ладонями, целует макушку. — Ты дома, Мария. — Я дома, папа, — вздыхает она. — Не хочу больше видеть подобного, — пригрозила она пальцем. — Весь алкоголь я вылила и убрала дом. Не знаю, чем питалась твоя собака, но видимо с навыками самообслуживания у неё получше, чем у тебя. — Гарри фыркает. — Звонил Эггзи, мы поболтали, пока ты спал. Он рассказал мне всё, что произошло, и между вами в том числе. Он так любит тебя, пап, мне ещё никогда так неловко не было слушать, какой ты ахуенный, хотя уж я-то знаю. Гарри справедливо подумал, что делать ей выговор после вчерашнего он просто не имеет права, а потому только недовольно поджал губы на использование ненормативной лексики. К тому же, от её слов одновременно стало тепло и остро заболело в груди. И он не знал, что ему делать со всем этим. — Видишь ли, всё не так просто, дорогая… — Мне не восемь, пап, — недовольно бубнит она, сдувая прядь своих волос. Гарри улыбается, прислоняясь щекой к её лбу. — Все сложные вещи решаются очень просто, и много ума для этого не нужно. Вот что. Ты приводишь себя в порядок, и оправданий я слышать не желаю. Восстанавливайся, тебе это нужно, я звякнула доктору Диккет, он будет здесь через два дня, проездом, и любезно согласился хорошенько встряхнуть тебя. Девушка целует отца в щеку, морщится от бороды, бормочет что-то про «агент Дамблдор», и слезает с постели. — Не желаю слушать нытьё, и раз ты так проштрафился, этот месяц ты делаешь то, что я скажу, — она лукаво, но самодовольно улыбается. — Юная леди, вы слишком жестоки, но ваш верный рыцарь готов понести любое наказание, — смиренно кивает Харт, хотя взгляд его блестит весельем. — Тогда на утреннюю разминку. Вы ещё не закостенели, агент Галахад, а-то придётся нажаловаться Мерлину на вас? — Ни в коем случае. Но таблетка от головы мне не помешает.***
Они бегают всегда рано утром и поздно вечером, на ходу выполняя упражнения и делясь впечатлениями обо всём, что только приходит в голову. Это было нужно ему, и ещё Гарри знает — месяц такого ритма и он будет чувствовать себя помолодевшим лет на семь. Потому что дочь, хоть и давно не маленькая, всё равно заряжала его энергией и хорошим настроением на долгий срок. Он не знал, как она выросла такой открытой и смешливой, чудесной девочкой, учитывая, что её мать умерла родами, а сам Гарри воспитывал её один и постоянно пропадал на заданиях. Наверное, дело было в том, что маленькая девочка не оставляла равнодушным ни одного агента секретной организации, и настоящие джентльмены всегда сумеют занять юную леди достойными её ума и возраста заботами. Стоит ли говорить, что от Джеймса она была в восторге, но своё маленькое сердечко отдавала всё равно только чопорному, мало эмоциональному Персивалю. Мерлин всегда стоял вне конкуренции, и его она слушалась даже тогда, когда не слушалась отца. Наблюдая, как Мария играет со щенком, Гарри тепло улыбается, в очередной раз отмечая, что она невероятно похожа на него внешне, но абсолютно легка характером. Эггзи ему больше не звонит. Точнее, он звонит, но разговаривает с Марией. По его, Гарри, телефону. И Мерлин очень долго нудит о том, что Гарри невозможно дозвониться, чем он вообще там занят? Харт вежливо поворачивает голову, чтобы Мерлину хорошо было видно через очки, как девушка в наушниках громко разговаривает с воздухом, периодически переходя на достаточно жёсткий чёрный юмор или крепкие ругательства. Мерлин шипит змеёй, если юный Бедивер чешет языком во время миссии, развлекая юную мисс Харт, и молодые люди совершенно одинаково дуют щёки, когда координатор всё-таки отчитывает их по видеовызову. Гарри краем глаза замечает на экране ноутбука дочери лица Мерлина и Анвина, со смирением ждёт несколько минут, успокаивая резко бросившееся вскачь сердце, и заглядывает в комнату. — Ужин готов, милая, — он отказывается замечать абсолютно восхищенный взгляд Эггзи и его невероятно счастливую улыбку. Гарри чувствует, что ещё не готов принять это. — Мерлин, заканчивай, ты прекрасно знаешь, что Эггзи не перестанет оттачивать свои навыки, а Мария — запрещать ему звонить. — Тогда ты им объясни, — возмущается координатор. — Я абсолютно лишён права голоса ещё, — Гарри сверился с часами на руке и календарём, — полторы недели. В конце концов, Марии полезно общаться с кем-то кроме меня и собаки. Мерлин ворчит, но отключается, и больше не поднимает этот вопрос.***
В оставшиеся полторы недели Мария часто отлучается на встречи с Эггзи. Точнее, один раз он почти умолял её посидеть с Дейзи, потому что его мать попала в больницу с отравлением, а ему срочно нужно было вылетать в Камбоджу. Мария соглашается, занимается с девочкой весь день, знакомится наконец с Анвином лично, и они увлекаются друг другом. Гарри думает, что это к лучшему. Такой как он — не самый удачный партнёр для молодого и перспективного Гэри. Но стоит ему осторожно и максимально невозмутимо спросить: — Не собираетесь вместе сходить в кино, вышла романтическая комедия? Как дочь прерывается на середине рассказа о спортивном комплексе, где они с Эггзи прозависали до самого вечера, увлекшись воздушной гимнастикой, и несколько секунд просто хлопает глазами, смотря на него. — Пап, — Гарри не может понять интонацию и ему приходится посмотреть наконец на Марию. Та ошарашена, оскорблена и явно возмущена. — Ты что думаешь, я влюбилась? Мы влюбились? Разумеется, только он — давно и безнадежно в тебя, а я пригласила на свидание Рокси, мы участвуем в соревнованиях по конному спорту. Гарри не знает, какая новость его шокирует больше. То ли факт, что его девочка пригласила на свидание агента Ланселот, то ли соревнования по конному спорту. Мария терпеть не могла лошадей. Зато их любила Роксана. Он со вздохом понимает, что эту черту дочь переняла у него. Только Харты терпеливо включались в то, что было им не интересно, ради любимого человека. И это значило, что всё серьёзно. Гарри делает единственно верное из того, что вообще может: — Я невероятно счастлив за тебя, солнышко, — улыбается он. Мария подозрительно щурится, но кивает, продолжая говорить. Чутьё шепчет Гарри, что что-то произойдёт, но он справедливо считает, что непоправимых ситуаций нет, и он сможет с этим справиться.***
Нос к носу столкнувшись утром с Эггзи на выходе из ванной, Гарри понимает, что нашёл то единственное, что ему не по силам. Перестать смотреть на уставшего, грязного и явно побитого Анвина. Гэри вымученно, но радостно улыбается ему, целует в щёку, словно они счастливо женаты пять лет, и бормочет: — Гарри, так рад тебя видеть, извини, что в таком виде, Мерлин словно с цепи сорвался, и я только вернулся из Германии, чёртовы немцы своей пунктуальностью почти свели меня с ума, а… — Гэри вынужден замолчать. Не так-то просто продолжать жаловаться, когда тебя целует Гарри Харт. Мужчина слышит шаги дочери, которая показательно кашляет, предупреждая о своём присутствии, и он неохотно отстраняется. Эггзи выглядит одинаково удивлённым и довольным, успевая зацеловать лицо Гарри лёгкими прикосновениями губ, вызывая тем самым его смех, прежде чем невинно отстраниться, с невозмутимым видом встречая вышедшую из-за поворота Марию. Та смотрит на них недолго и знающе. — Твоя улыбка грозит выйти за пределы лица, дорогой, — ехидно замечает она, и Эггзи перестаёт строить из себя ахренеть какого сдержанного агента. У него всё равно не получалось. — Звонила Тильда, — Мария покачала телефоном Эггзи в руке. — Долго орала на меня по-шведски, и, короче, сорян, но друзьями вы не останетесь. И скорее всего тебе запретят въезд в страну, но не думаю, что это проблема, — она беззаботно пожала плечами, отдавая телефон парню и целуя Гарри в щёку, собираясь забрать того с собой. — Мы идём готовить завтрак, а ты отмокай и приходи. Мария подмигивает Эггзи и действительно утягивает Гарри за собой. Гарри чувствует теплый взгляд лопатками — по венам растекается небывалое удовлетворение. Его всегда восхищало в дочери умение свободно распоряжаться чужим временем и планами. А ещё Гарри думает, что надо бы намекнуть Персивалю, что если тот не хочет позорно проиграть в объявленном недовольстве спутницей Роксаны, ему стоит вспомнить насколько упрямой и изобретательной бывает Мария, стоит ей почувствовать что-то своим.