Осколки

      Ее мир не рухнул.       Нет, он просто осыпался мелкой острой крошкой.       Взгляд человека напротив полон темной застывшей злобы, с которой не размениваются на пустые ничтожные слова. Смерть брата стала тому прямым и явным подтверждением. С этой мыслью необходимо свыкнуться, с ней нужно жить дальше.       Но… как?       Сейчас Шури остается надеяться, что ее мать и Накия смогли сбежать от преследователей. Также ей хочется верить, что с агентом Россом все в порядке и их невольный гость не стал жертвой стечения обстоятельств. Слишком много потерь за последнее время, а принцессе, как оказывается, отчаянно нужны люди, ради которых Шури не падет духом.       Была ли она сама ценным заложником?       Навряд ли.       Был ли Эрик Киллмонгер великим стратегом с замашками дипломата?       Сомнительно.       Ее навыки определенно могли бы ему пригодиться, но разве Н’Джадака способен оценить их по достоинству? Он получил то, чего так жаждал — доступ к оружию, равного которому и без того нет в мире.       Ваканду темным пологом окутывает ночь, а Шури отчего-то уверена, что солнце над ее страной не взойдет еще очень долго.       Сейчас ей остается только смотреть на Эрика, стоя к кузену вполоборота, и выдерживать его взгляд. Тишина похожа на дым, который забивает легкие, не дает дышать и страхом неминуемой смерти забирается под кожу.       Девушку тщательно обыскали перед тем, как запереть в комнате, лишив ее гаджетов, а с ними и надежды на побег, потому Шури оставалось только ждать. Окойе ничего не сказала, не объяснила и тем более не стала размениваться на виноватые расшаркивания, но принцесса и без слов поняла, что все это ради ее же, Шури, блага.       Н’Джадака не спешит озвучивать причину, по которой находится рядом со своей пленницей. Впрочем, тут нет ничего удивительного: кто Шури такая, чтобы перед ней отчитываться? Невольно девушка кривит губы в горькой усмешке. Обладай она силой Пантеры, то сейчас не сидела бы сложа руки, упиваясь собственной беспомощностью. Вот только без технической поддержки Шури толком ничего не может противопоставить человеку, превратившему свое тело в оружие, машину для убийства себе подобных.       Их разделяет несколько шагов, а на самом деле — пропасть. О, Шури несложно понять причины жестокости Эрика, его ненависти по отношению к семье, но только примерить их на близких ей людей девушка не готова.       Она может горевать как сестра, потерявшая брата и, возможно, как дочь, лишившаяся матери, но как принцесса не имеет права на подобную слабость.       Да, она должна, обязана быть сильной. Только бы добраться до лаборатории…       — Как провела день, принцесса? — неожиданно интересуется Эрик. В череде последних событий вопрос кажется неуместным, однако не стоит обольщаться: кузен банально издевается.       — Что с моей матерью? — лишь спрашивает Шури, на что Н’Джадака, как кажется девушке, насмешливо пожимает плечами. Разумеется, он не ответит, она и не надеется на разговор по душам и на взаимное уважение, но попытаться стоило.       — Тебе бы о себе подумать, — многозначительно произносит Эрик, а девушка едва сдерживается от ехидного парирования на тему заученных пафосных фраз из кинофильмов.       — Даже так? — вскидывает вверх подбородок Шури, не спуская глаз с Эрика и сильнее обнимая себя за плечи. — Мне грозит опасность?       — Все зависит от тебя, — не вдается в подробности Эрик.       — В Ваканде вопрос престолонаследия решается через поединок, — напоминает Шури, чувствуя нарастающую тревогу. Она ведь не настолько глупа, чтобы не понять, к чему ведет этот разговор, но намеренно уходит в сторону: — Не думаю, что смогу бросить тебе вызов.       — От принцессы этого и не требуется, — Н’Джадака усмехается, а у Шури точно обрывается что-то внутри. Т'Чалла не зря никогда не любил политику...       Эрик преодолевает расстояние между ними, нарочито медленно, как и подобает хозяину положения.       Н’Джадака оказывается рядом, слишком рядом.       Правда, Шури не двигается с места. В глупой гордости тоже можно разглядеть силу, пусть даже с налетом отчаяния.       Эрик берет девушку за подбородок, слегка приподнимая ее лицо. Присматривается, слегка щурясь. Шури же пытается угомонить разволновавшееся сердце. Нельзя показывать свой страх — на любого хищника он действует катализатором, сигналом к охоте. А кто такой Н’Джадака, если не хищник?       — Скажу так: не все видят во мне законного короля. И плевать они хотели на поединок. У меня сейчас нет времени, чтобы разбираться с недовольными. К ним я обязательно вернусь, но пока мне потребуется королева, которая сможет стать сдерживающим фактором.       Шури отчего-то уверена, что эту мысль Эрику кто-то подсказал, умело подбросив как необходимый алгоритм. Вот только от этого ничуть не легче. Королева? Она? Роль, которую Шури никогда на себя не примеряла, для которой не была рождена.       Его ладонь скользит вниз и оказывается на ее шее.       — Среди недовольных определенно значишься и ты, — продолжает Эрик. — Я не настолько глуп, чтобы этого не понимать. От тебя может быть куда больше проблем, чем от всех остальных вместе взятых. Дам тебе выбор. Можешь умереть прямо сейчас, а можешь пожить еще немного в качестве королевы. Или много. Все зависит от твоего поведения. Смекаешь?       Его пальцы слегка сжимаются на шее Шури, заставляя ту замереть.       В Ваканде верят, что смерть — это не конец. Куда проще отказать, чтобы прекратить весь фарс, царящий вокруг, не принимая чужих столь унизительных одолжений. Кто знает, что приготовил ей Киллмонгер, а ставить условия Шури точно не позволят. Н’Джадака не ищет компромиссного решения, не видит в кузине союзника, а потому сделает все возможное, чтобы от нее было меньше вреда.       Но можно перетерпеть, сыграв в поддавки, выждать момент, пусть даже любой ее неосторожный шаг будет способен привести к неминуемому итогу, и попытаться собрать условные осколки ее прошлой жизни. Определенно не самый простой путь...       — Твой ответ, принцесса?