В новую смерть

Прятаться от убийцы в ветхом шкафу - плохая идея. Особенно, если убийца этот одержим тобой и, конечно, знает наверняка, в какой угол ты испуганно забилась. Тяжелое дыхание пробивается сквозь маску, отдавая легкой хрипотцой. Что же, это было бы даже очень, мягко говоря, привлекательно. Если бы не одно веское "но", вроде зловонности буквально сочащегося кровью комбинезона и внушительного тесака в убийственно ловкой руке. Майкл впервые за многие года ухмыляется. Ему не свойственны эмоции. Особенно такие сильные, как злорадство и чувство собственного превосходства. Он просто знает, что вот он - долгожданный момент. Мужчина с силой дергает ручку шкафчика. Мебель не поддается. Но есть в этом кое-что более приятное, нежели жалобный скрип дерева. Вскрик. Черт возьми, это было даже красиво. Майкл на секунду оставил шкаф в покое и прислушался, пока его губы невольно расплывались в блаженной улыбке. Девушка тяжело дышала и всхлипывала от ужаса за тонкой преградой. Совсем рядом, словно уже оказалась в руках убийцы. Распаленный до предела, Майерс с бешенной силой дергает ручки шкафчика, опасно раскачивая и сотрясая и без того хрупкую конструкцию. Скрываться больше нет смысла. И Лори дает волю эмоциям. Кто знает, быть может, в последний раз? Девушка кричит и рыдает навзрывд, даже не пытаясь умолять маньяка. Это скорее глупо, чем бессмысленно. Руки закрывают лицо, пальцы зарываются в волосы и крепко сжимают их в иступлении. Свернувшись в три погибели и забившись в самый дальний угол, Лори ждала своей участи. Несколько минут показались обоим часами, пока мужчина не выволок брыкающуюся девушку за шиворот из злополучных деревяшек. Хорошо известная хватка за горло, занесенный нож. Лори пытается отцепить от себя маньяка, пока он внимательно вглядывается в столь знакомые, но вечно ускользающие из памяти черты и поспешно уводит лезвие в сторону, чтобы Лори сама на него не напоролась. Наконец, девушка обмякает в смертельной хватке и падает на пол. Придушил. Нет, Майерс не станет убивать столь легко свою одержимость. Мужчина опускается на пол, убирает пряди с заплаканного лица и шумно вдыхает едва уловимый за пережитым ужасом аромат духов. Сладкое послевкусие горьких пилюль. Майкл вспомнил, как любил неспешно рассасывать кусочек темного шоколада, пока язык не начинал чувствовать сласти. Доктор не смог спасти его гнилую, запятнанную душу. А она сможет. Разглядеть ее. Пусть не сразу, через невыносимую боль и страдания, однако, однажды, они вместе увидят за жестокостью холодную ярость, за безумием тактику, за мраком бесконечную тягучую и липкую сладость, увлекающую все глубже и глубже. Девушка открывает глаза и тихо постанывает от адской головной боли. Только она начинает приходить в себя и готовится закричать вновь, как мужчина одним рывком садит Лори на колени и привлекает к себе. Обычно ловкие и сильные руки сейчас почти беспомощно шарят по девичьему телу. Она все понимает. Глотает накатывающиеся слезы ужаса и отвращения, пытается унять желудок и приткнуться хоть куда-нибудь, чтобы только не слышать этой вони, от которой девушку страшно мутит. В голове проскальзывает слабый луч надежды. "Что, если он лишь желает получить свое? Что, если перетерпеть сейчас, поддаться и жить все оставшиеся годы спокойно? Боже правый, как же от него смердит..." Лори зажмуривает глаза, приподнимает край маски и целует убийцу в узкие плотно сомкнутые губы. Ладони Майкла замирают где-то на спине, но быстро оказываются на вороте рубашки. Одна за другой, пуговицы сдаются. Девушка трясущимися руками снимает лиф, расстегивает комбинезон и льнет к крепкому телу, изо всех сил подавляя рыдания, душашие ее изнутри. Убийца усмехается такой настойчивости. Он совсем не дурак и понимает, почему жертва ведет себя так покорно. Надежда. Ну конечно же. Почти зарычав на Лори от закравшейся злости, Майерс грубо отпихивает девушку от себя. Нож просвистел в воздухе, опустившись в миллиметре от нежной кожи на шее. Пронзительный крик прерывается звонкой пощечиной. Ему не хочется искать в своем сердце нежность для той, что хочет обмануть его. Последняя нить человечности с грохотом лопается внутри убийцы, когда одержимость истошно вопит в его руках от боли. Он вновь и вновь с силой тянет ее за волосы, заставляя выгибаться под собой дугой. Удары градом рассыпаются по хрупкому телу, оставляя после себя синяки и кровоподтеки, пока наконец, обезумевшие оба, они не умирают от рук друг друга. Грозный маньяк с осколком стекла в голове и жертва с разорванным в ярости горлом. Так они и поглощаются Сущностью: с горящими от ненависти глазами и жаждой мести за свою боль.