***
Запах грязи и мутные разводы луж в остатках асфальта. Под женской обувью раздаётся треск стекла. Ничего удивительного, всюду разбросаны полупустые, разбитые бутылки, бычки сигарет и иглы, местами покрытые ржавчиной, — испражнения низших слоёв населения. Ярким пятном в тёмном переулке пылают волосы девушки. Словно единственный источник света, вобравший в себя все оттенки лазурного. — Дондочакка, Пеше, не переживайте, через час я уже буду дома. Нелл убедительно закивала головой, продолжая телефонный разговор. — Угу, угу, хорошо, куплю. Скоро буду, пока-пока, — глухие стены поедали искры мелодичного голоса. Человек, ожидавший в тени, сладко облизнулся, радуясь одиночеству своей жертвы. — Прости, но сегодня твои зверушки тебя не дождутся, — сказал он, делая шаг навстречу и скидывая с головы капюшон лёгкой куртки. — Я уже заждался, знаешь ли. — Не помню, чтобы просила меня встречать, Нойтора. Джируга чертыхнулся и вывернул шею. — И где же ты потеряла своё уважительное «сан», а-а? Ответа не последовало, девушка, не растерявшая спокойствие, прошагала мимо вспыльчивого подчиненного. — Алло, я с тобой разговариваю. Парень грубо схватил её за рукав кожаной куртки и припер к стене. — Отвечай. — Мы не на работе и я могу обращаться к тебе так, как посчитаю нужным. Отпусти. Ровный тон голоса и требовательный взгляд — всё что нужно, чтобы вывести его из равновесия. Нойтора ослабил хватку и свободной ладонью накрыл её лицо — Не заставляй меня повторяться, сучье отродье. Твои домашние питомцы тебя сегодня не дождутся, — почти по слогам прошипел он, ударяя её головой об стену. Темнота. Девушка бездыханно повисла на руке, удерживающую ворот кожаной куртки.***
Холодная сталь неприятно впивалась в кожу. Одершванк дернулась, в надежде освободить кисти рук, и непроизвольно заныла, закусывая губу. — Очнулась-таки. Очень вовремя, я уже подумывал начать без тебя. Медленными, размашистыми шагами он стал подходить ближе. — Шучу, мать твою, куда уж без тебя, если ты звезда праздника, — он громко рассмеялся, восторгаясь своим юмором. — Нойтора, как это… понимать? — она недовольно нахмурилась и сузила глаза. — Неллиель, я так сильно приложил твою головёшку, что у тебя отбило способность нормально мыслить? Девушка сфокусировала взгляд, стараясь не обращать внимания на головную боль. Обычная ничем не примечательная комната. Довольно просторная, для того чтобы вместить в себя большой диван, пару стульев и двуспальную кровать, к изголовью которой она и была прикована. — Где мы? — Тебя больше волнует, куда я тебя притащил, чем-то, что я собираюсь с тобой сделать? Дура, — словно плюнув, на выдохе произнёс он, — и всегда ею была. Не нужно так смотреть. Я знаю, что ты презираешь меня, я знаю, что отвратителен тебе. Но сейчас… сейчас я во власти выколоть тебе глаза. И что ты на это ответишь, Неллиель? Её лицо было напряжённым, пытливый, проницательный взгляд красивых глаз, казалось, проникал прямо в душу. — Я никогда такого не говорила, — спокойный голос разрезал тишину, эхом отдаваясь в его голове. Тяжёлая рука больно ударила по нежной, загорелой коже лица. — Не нужно это говорить, твой взгляд, повадки, то как ты относишься ко мне, делают это за тебя. Переполненный злобой, он говорил сквозь сжатые зубы, из последних сил держа себя в руках. — Джируга, ты болен… У тебя не всё в порядке с головой. Сними наручники, и я закрою глаза на всё, что ты сделал. А затем постараюсь тебе помочь. — Что ты несёшь? Закроешь глаза? Я пока ещё ничего не сделал, самое лучшее ждёт впереди. После сказанного, он медленно стянул с себя толстовку, оголяя худое, но довольно крепкое и рельефное тело. Расстегнул пуговицу старых джинс и приспустил штаны, буквально вываливая своё хозяйство. — А сейчас, ты послушно откроешь рот и сделаешь мне приятно. И только попробуй клацнуть челюстью, останешься без зубов или чего-нибудь ещё. Например, без руки… Тебе нужна рука? Словно опьяненный кислотной желчью, он натянул на лицо безумную улыбку, будто бы и сам не до конца верил в происходящее. — Нойтора… Девушка была явно шокирована. То и дело глазами пробегала по всей образовавшейся картине. Комната. Псих. Наручники. Спасения нет. — Умолкни, мать твою! Я не собираюсь выслушивать твоё нытьё. Сейчас твой язычок не болтать должен, а работать. Рука Джируги вцепилась в яркую гриву, больно оттягивая назад. — Я сказал тебе открыть рот, сучка. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь себя успокоить, веки тяжёлым покровом застелили глаза. «Лишь бы не видеть, лишь бы не смотреть на него. Нужно переждать…» Пухлые губы неуверенно приоткрылись. Ждать не пришлось. Парень грубо протолкнул свой член и остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Горячо. — Работай! Хотя… я и сам справлюсь, — он вновь ухмыльнулся, и рьяно стал насаживать голову девушки на своё достоинство. Тонкая женская шея заныла от неприятных ощущений. Одершванк буквально давилась членом, который проникал по самые гланды. Девушка с трудом давила рвотный рефлекс, с каждым проникновением издавая характерные звуки, попутно захлёбываясь собственной слюной. Она просочилась наружу, медленно стекая с уголка рта, продолжая путь по подбородку, шее, и теряясь из виду в ложбине большой груди. «Отличное зрелище,» — так думал зачинщик всей анархии, мечтавший об этом уже не первый год. Взгляд непроизвольно соскользнул вниз, короткое платье задралось, открывая взору стройные ноги, сейчас разбросанные кое-как, словно у неживой куклы. Рука приятно тонула в женских волосах, но он резко дёрнул плечом, отпуская доселе крепко схваченные пряди. — А теперь сама. Нойтора замер, — в ожидании или в предвкушении — тем самым дав девушке перевести дыхание. — Смотри на меня, когда я говорю с тобой, Нелл. Голос прозвучал удивительно мягко и заботливо. Будто бы… Будто бы это была просьба. Одершванк тут же распахнула глаза, сомневаясь в услышанном. И как оказалось, не зря. Кровожадный оскал растянулся на все лицо. Звериное безумие окутало его разум, отступать некуда. — Я хочу видеть твои глаза, когда я трахаю тебя в рот. Я хочу видеть твои страдания. Я хочу видеть страх. Моли о пощаде, — дикий смех заполнил комнату, — хотя это тебе ничем не поможет. Он с минуту молчал пытаясь подавить смешки и взять себя в руки, а после продолжил: — Не заставляй меня повторяться. Двигай башкой. Ледяное спокойствие, ни одна мышца лица не дрогнула. Неллиель даже не шелохнулась в намерении исполнить каприз больного, стоявшего перед ней. В считанные секунды радость и упоение сменились гневом. Парень с размаху ударил её в живот, вынуждая согнуться пополам. — Не смей. Не смей смотреть на меня так, будто ты чем-то лучше. Ты — ни на что не способная слабая дрянь. Ты просто женщина, и этим все сказано. Знай. Своё. Место. После минутного молчания, он продолжил, но снизил голос до шепота. — Знаешь, причину того, почему ты оказалась здесь? Почему я настолько тебя ненавижу, что готов убить? Он прильнул к тонкой шее, вдыхая запах волос, пота и почти выветрившихся духов. — Все до одури просто. Я… Нет. Мое чёрное, прогнившее сердце переполнено любовью к тебе, она прожигает и съедает меня изнутри. Нойтора откинулся, хватаясь руками за голову. — И я… Я понятия не имею, как мне спасти себя, как избавить свою душу от этих страданий и, наконец, вдохнуть полной грудью, без мыслей о тебе. Он сильно сжал девичье бедро. Ногти медленно впились в кожу и стали сдирать её по всей длине оголенного тела. Под ногтевой пластиной собралось скопище грязи в кровавых каплях. — Это всё ты. Ты всему виной. Шлюха, выйди, наконец, из моей головы! Пронзительный крик закупорил слух. Девушка неприятно сморщила нос и молча наблюдала за развернувшимся представлением, пока отвращение не подступило к горлу. — Доли безумия достаточно, чтобы из ничего раздуть фарс, а после лишиться рассудка. Повторю ещё раз, ты болен. Сними с меня наручники, и я постараюсь тебе помочь. Джируга уставился на свою пленницу, не моргая, и, словно споря сам с собой, склонял голову то влево, то вправо. После вытянул руку и большим пальцем провёл по розовой стигме. — И чем же ты собралась мне помочь? — Сперва отстегни наручники, а после, — Одершванк мысленно заметалась, стараясь быть максимально убедительной в своих словах, — нормально поговорим, и постараемся решить твою проблему. — Поговорим? Решим проблему? Серьёзно? Ты думаешь, я припёр тебя сюда, чтобы поговорить? — брюнет полез в карман джинс выуживать оттуда маленький ключ, чтобы высвободить одну женскую кисть из стальных оков. — Охуеть, я даже представить себе не мог, что ты такая тупая. Мне поможет твоя дырочка между ног, так что хватит трепаться. Он ловко просунул руку под платье, стягивая кружевное бельё. — Повернись. Молчание. И… Отчаяние. Девушка, что на миг дала себе надежду на положительный финал, которая буквально рассыпалась на глазах. Она ведь знала, она слишком хорошо знала этого человека. И всё равно поверила, что он может её отпустить. Как я могла? Возьми себя в руки. — Ну же, встань на четвереньки, милая собака. — Такая мразь, как ты, никогда не получит желаемого, — ответила она, старательно унимая дрожь в голосе и пытаясь вернуть былое спокойствие. — Уверена? Я уже в процессе получения желаемого, стоило бы обратить на это внимание. — Да, ты прав. И как же я раньше этого не заметила? Ну, давай же, можешь понюхать, — Одершванк головой указала на трусы, что сжимал в своей руке парень, — а потом бережно сложи в пакетик и добавь к числу своих драгоценностей. Что ты там ещё хранишь? Пряди моих волос? Обезумевшее животное. Взмах руки, и губы закололо и прожгло от сильного удара. — Ты сегодня удивительно болтлива, даже слишком. Это непохоже на тебя. Может ты так сильно напугана, что уже перестала соображать? Её словно окатило ледяной водой, и медленное осознание того, что он упивается этим зрелищем, больно кольнуло в груди. Взгляд тут же прояснился, дыхание пришло в норму, паника понемногу отступила. — Нет. Она медленно приподнялась, поворачиваясь к стене лицом и выгнулась в спине, демонстрируя соблазнительные изгибы тела, тонкую талию и пышные, округлые бёдра. Парень застыл в замешательстве, нервно сглатывая слюну. «Как. Это. Понимать? Неужели… Она сдаётся мне на милость? Так просто?» Он хотел задать вопрос, но слова сухим комом застряли в горле. К чёрту все, к чёрту мысли, к чёрту вопросы, да здравствуют инстинкты. Руки произвольно гладят спину, задирая чёрное платье как можно выше. Грубый, сильный шлепок по заднице вызывает невольный стон. «Никакого наслаждения, нет, только не с ним,»— Нелл чертыхнулась, и закусила нижнюю губу. Джируга довольно ухмыльнулся, облизал пересохшие губы и медленно-медленно провёл своим достоинством по женской промежности. Сухо. Как в пустыне. — Мне стоит заморачиваться над тем, чтобы ты меня захотела? — Нет. У тебя вряд ли это получится. Не в этой жизни. — Ну что ж, славно. Так я причиню тебе больше боли. Он грубо надавил, пытаясь войти, но лишь наткнулся на плоть разреза. Снова, и тоже самое. Опять неудачная попытка — номер четыре, кажется. — Ты словно девственник, ей богу, — девушка не упустила возможность задеть своего насильника. — Это твой первый раз? Нойтора резко двинул бедром, впечатывая девушку головой в стену и вырывая сдавленный крик. — Закрой. Свой. Рот. Тупая сука. Крепкие руки легли на девичьи бёдра и силой притянули назад. Нелл испуганно обернулась, почувствовав, как на ягодицу капнуло что-то мокрое. Парень старательно пускал слюну с неестественно длинного языка, размазывая её по всей длине члена и по женской промежности. Девушка тут же отвернулась, до боли впиваясь рукой в сталь и стискивая зубы. — Ты… Нойтора, ты отвратителен. — Не ври. Я божественен, — он самодовольно рассмеялся, проведя одним пальцем по клитору и осторожно введя его как можно глубже во влагалище. Усердно двигая им, он пригвоздил девушку взглядом в ожидании реакции. Свободная рука без труда расстегнула лифчик, высвобождая немаленькую грудь. Длинные, паучьи пальцы тут же спустились к ней, мягко поглаживая и ощупывая пышный бюст. Прожорливая рука неожиданно вытянулась меж грудей к горлу с немаленькой силой вынуждая выгнуться дугой. — Стони, — едкий, полный радости голос обжег слух. Активнее двигая пальцем, он заглянул ей в лицо, и отшатнулся. Рука медленно ослабила хватку, и девушка вновь встала на четвереньки. — Вот значит как. — сказал он, склонив голову вниз так, что чёрные волосы тенью легли на глаза. Парень вынул палец из вагины, прочерчивая им влажную дорожку вверх по позвоночнику. — Ты была бы счастлива, если бы на моем месте оказался твой обожаемый Айзен-сама или кто-нибудь другой? Кто-то более достойный, чем я, да? Вцепившись в копну ярко-лазурных волос, он со всей силы ударил её головой об стену. — Я. Удар. Задал. Удар. Тебе. Удар. Вопрос. Тупая ты шлюха. Удар, удар, удар. Некогда аккуратно вздёрнутый нос, превратился в кровавое булькающее месиво с виднеющимся хрящом. В глазах поплыло от слез и боли. Нелл всхлипнула, свободной рукой размазывая кровь по лицу в попытке утереть слезы. Он поднёс член к вульве и грубо вошёл. Девушка чуть вскрикнула, все ещё содрогаясь от рыданий. Сильные, рваные движения бёдрами. Комната заполнилась звуками шлепков, издаваемых при соприкасании с мягкой женской плотью. Сиплое дыхание в ухо, сопровождаемое ужасной режущей болью внутри. Он водит потными ладонями вдоль тела, касаясь плоского живота и поднимаясь выше к груди. Сжимает со всей силы, пытаясь раздавить, так что вены на руках вздулись. Нойтора сморщился от неистового вопля, и довольно ухмыльнулся. — Мне больно. Тонкая женская рука легла поверх его руки, пытаясь отодрать липкие пальцы. «Словно прилипли,» — пронеслось в её голове. Отчетливые тени на стене взыграли движениями тел: вперёд, назад. Нойтора замедлился, вынул член и вновь вошёл, возобновляя быстрый темп. Он с рычанием намотал её волосы на кулак, вколачиваясь в податливое нутро ритмичными толчками, и тихо постанывал от испытываемого удовольствия. Неожиданно резко он согнулся вопросительным знаком, содрогаясь всем телом в конвульсиях, прежде, чем излился ей на спину. Кровь на лице засохла, покрыв его корочкой, неприятно оттягивая кожу. Нос ужасно ныл, как и голова, и все тело. «Столько мучений всего лишь ради этого?» — злоба, подпитанная обидой понемногу вскипала. Ей хотелось выкрикнуть ему: «И это все?! Скорострел!», а потом разразиться безутешным хохотом. Но, кое-как собрав остатки своей гордости и инстинкта самосохранения, она промолчала. С шумом дёрнула наручники в надежде, что животное позади перестанет размазывать сперму пенисом по ягодицам и спине и, наконец, отпустит её. Он шумно дышал, как заворожённый наблюдая за густой тягучей жидкостью, стекающей по бедру. — Нойтора, — она старалась держаться уверенно и решительно, несмотря на надорванный голос, — отстегни наручники. Он не ответил, молча кинув ей ключ. — Возьми, под твоими сиськами-дойками лежит, дальше сама справишься. Можешь присоединиться ко мне в душе. Она освободила кисть, свободной рукой потирая больное место. Дождавшись, пока он выйдет из комнаты, Нелл схватила его толстовку, вытирая всю сперму, что он размазал по ней. Терпя мучительную боль, Одершванк как можно быстрее оделась, откопала под кроватью свою сумку и мобильник. «Нужно вызвать машину, но, где я?» — она подскочила к окну, пытаясь разглядеть адреса ближайших домов и магазинов. «Нет, слишком высоко. Надо выйти.» Стоило только подойти к двери, как она тут же распахнулась. — Ты уже уходишь? — он откинул выбившиеся пряди волос назад и продолжил до невозможно ленивым, но полным издёвки голосом. — Я думал, мы ещё повеселимся. «Он не искупан, волосы сухие, видимо, наспех ополоснулся. Продуманный кусок дерьма.» — Мы и так достаточно повеселились, — говорить было больно, нос опух и, кажется, потяжелел раза в три, но промолчать, значит сломаться. А такой радости она ему не доставит. Нелл нащупала в сумке карандаш, и напряжённо сжала его в кулак. — Дай мне пройти. Он молча отодвинул плечо в знак разрешения, и она прошла в коридор. — Где моя обувь? — она прищурила отёкшие глаза, оглядываясь по сторонам. — Я её выбросил в том переулке. Ты меня пачкала. Но я могу одолжить тебе свои тапочки, — Нойтора демонстративно скинул с ног мешковатое подобие домашних тапок, — примерь, — он протянул руку к девушке, чтобы приблизить её к себе, как вдруг она зашипела и выдала сквозь стиснутые зубы: — Не прикасайся ко мне. Брови недовольно сдвинулись на переносице, зная Джиругу, можно было подумать, что он рассердился. В один шаг уменьшив расстояние, он опять припер её к стене, лишая кислорода. — Твой уродливый нос очень тебе к лицу. Останься, я разукрашу тебя ещё лучше и… Он не успел договорить, как девушка воткнула ему в глаз остро заточенный карандаш и замерла в ожидании криков и крови, но… Но ничего не последовало. Она с широко распахнутыми глазами наблюдала, как его правый глаз повернулся влево, рассматривая торчащий наконечник канцелярской принадлежности. — И как это понимать? — спросил он совсем осевшим голосом. — Ты! Ты Нойтора! Ты ненормальный. Ты… — язык заплетался от ужаса, ноги подкосились, а сердце замерло и словно перестало функционировать. — Отпусти, она яростно забилась в истерике, выцарапывая ногтями его руку, тело, лицо — все, до чего могла дотянуться. Брюнет с минуту наслаждался представлением, прежде чем продолжил: — Успокойся, он искусственный. Отойдя от неё на пару шагов, он с хрустом вытянул карандаш, наблюдая за ошарашенным лицом девушки. Неллиель отвернулась к двери, дрожащими руками копошась в замочной скважине, но неожиданно вскрикнула, чувствуя прикосновение к своей спине. — Ты забыла. Это твоё. Через плечо вытянулся карандаш, тот самый, что минуту назад торчал из его головы. Она сглотнула и медленно забрала его. С другой стороны длинные бледные мужские пальцы легко расправились с замком и отворили дверь. — До скорого. Она молча вышла, ступая босыми ногами по цементу и обернувшись, сказала: — Ты уволен! После чего быстро юркнула вниз по лестнице. — Дура! Лифт с другой стороны. Он хохотнул, закрывая дверь, и довольно облизнулся. — Ты права, Нелл, я больной. И любовь у меня больная.