Танец с клинком

      Ами неспешно брёл по сонному городу, последовательно прокручивая у себя в голове события всех последних дней и практически не контролируя, куда несли его ноги, — он занимался анализом своих ощущений. И верно, какое-то гнетущее алчное зло здесь присутствовало, умело прячась в глубоких трещинах на старых камнях или же в густой чернильной тени между домами. Разобраться в природе враждебной магии ему однако никак не удавалось, что слегка нервировало. Если бы в человеческом виде оставался хвост, тот наверняка бил его по бокам, недовольно двигаясь из стороны в сторону.        Призраков — имеется в виду настоящих, самых обычных, а не подозрительных магов из плоти и крови — в городе было немного. Говоря конкретнее, всего лишь трое: некогда повесившийся в своей квартире из-за огромного долга игрок в покер, молодая девушка, спрыгнувшая с моста из-за несчастной любви, и какая-то сумасшедшая старуха, про которую никто ничего не знал. Ни капли полезной информации эти трое не сумели сообщить. Сначала духи удивлялись по поводу того, кто же он такой, если может их видеть и говорить с ними, потом недоумевали и в итоге ограничивались абстрактными словами о присутсвии какой-то жуткой силы. Сумасшедшая ещё, правда, экспрессивно верещала о демоне, подразумевая самого Ами (не объяснишь же ей так просто, что такое бакэнэко), а после не менее эмоционально описала женщину-дьяволицу в фарфоровой белой маске, но этот нечеткий портрет и без того привольно гулял из уст в уста. Юноша остановился и, поджав губы, прислонился лопатками к стене, благополучно проглотив полной горькой досады выдох. Ну что за черт?.. Почему здесь и сейчас? Ему ведь почти удалось убедить Манэко, что для таких, как они, возможна нормальная человеческая жизнь — а это, тьма всесильная видит, было совсем непросто после нескольких провальных попыток начать спокойно сосуществовать с людьми.        На самом деле он не осуждал принцессу за ее скептицизм, потому что прекрасно помнил, что из себя представлял клан Кровавой Лилии. Воспоминания эти определённо относились к разряду тех, которые хочется стереть, замазать этот холст чёрной тушью и больше никогда не разглядывать. Ами даже сейчас охватывал внутренний противный холод, отдающий кровавым и сладким пепельным запахом, когда картина прошлого разворачивалась перед мысленным взором. Порочные, грязные, омерзительные создания, лишь только внешне похожие на людей… Ну, за исключением Манэко, конечно же.        Хотя даже его подруга, которая вкусно готовила, замечательно пела в опере и разбиралась в литературе, умела быть чертовски жуткой. О, какой же величественной, прекрасной и устрашающей она была в день своего четырнадцатого празднования! Увидев ее тогда, в облачении алого пламени, с кровавыми узорами на лице, пожалуй, нельзя было испытать ни малейшего сомнения в том, что она — дитя, достойное своих ужасных родителей. Однако Манэко почему-то всегда, от самого своего рождения, была доброй — по-настоящему доброй, знающей, что такое сострадание. Единственным, что роднило ее с семьёй в плане характера и мировоззрения, неизменно оставался темперамент, который, впрочем, она научилась смирять с годами.        Манэко, конечно, во многих отношениях была замечательной, несмотря ни на что. Для представителя колдовского народа, вроде Ами, более чем странно говорить так о дочери госпожи клана Кровавой Лилии, столь давно и столь упорно истреблявшего подобных ему созданий. Но его подруга и в самом деле отличилась — так разительно, что какое-то время, два или три десятилетия, он даже был влюблён в неё. Сейчас, правда, это чувство перешло в нечто иное, одновременно более глубокое и более простое. К счастью это или к сожалению — сложно сказать.       От мыслей, замысловато путающихся между прошлым и настоявшим, бакэнэко отвлекло странное ощущение, коротко хлестнувшее по инстинктам. Он недовольно нахмурился, почти по-кошачьи встряхнув головой: в воздухе смутно запахло тяжёлой, давящей, буквально сжимающей рёбра враждебной силой, столь могущественной, что она физически, словно густой сироп, оседала на кончиках зубов. От этого даже хотелось кашлять — лишь бы избавиться от подавляющей враждебной энергии.        Исходил терпкий сверхъестественный аромат от одной из прохожих — юной белокурой леди, маленькой и изящной, напоминающей классическое изображение балерин. Шаг ее был лёгким, сопровождающимся несколько вульгарным для этой страны повиливанием бёдрами и бодрой дробью каблучков; выражение лица — улыбчивым и немного мечтательным; она едва слышно напевала себе под нос, с любопытством присматриваясь к попадающимся на пути ветринам. Амаритсуми, недолго думая, беззвучно последовал за мелькающим среди серого пейзажа города воздушным светлым пальто девушки, профессионально прячась в тенях. Очевидно, что эта девчонка не являлась источником жуткой силы — она скорее всего так часто вступала во взаимодействие с ее носителем, что на ее вполне человеческой яркой ауре остались энергетические следы.        Маленькая леди вела себя весьма легкомысленно и оглушительно оптимистично — крутила головой, любовалась зданиями, едва ли не пританцовывала. Ничего необычного не происходило, и довольно скоро бакэнэко заскучал. Очевидно, что девушка, пользуясь относительно неплохой погодой, всего лишь решила прогуляться. Однако Ами не был настолько глуп, чтобы прервать слежку, — поэтому он продолжил внимательно наблюдать за каждым движением, пытаясь не травить теоретически существующую душу мыслями о том, что он безбожно опаздывает на премьеру. Ничего, дриада появляется только ближе к концу первого акта… — Сэр, разве вам не известно, что нехорошо вот так наблюдать за дамой из-за угла? — вдруг раздался смешливый и искристый звонкий голосок, немного напоминающий детский. Амаритсуми внезапно понял, что пронзительно голубые глаза смотрят прямо на него. — Выходите, пожалуйста, мы можем познакомиться! — Вы были столь прекрасны, леди, что меня охватила робость, и я не посмел навязываться вам, — с автоматической игривой насмешливостью отозвался он, позволив себе секундно поразиться.        Ну, по крайней мере теперь кристально ясно, что здесь что-то не так. Обычный человек никогда не сумел бы вычислить его присутствие — Ами легко мог бы поставить собственную голову на то, что он был достаточно осторожен, чтобы ни человек, ни даже сильный иной его не заметил. Однако сейчас он не нашёл ничего лучше, чем, виновато улыбаясь, выйти на свет.        Предыдущий обладатель этого тела был достаточно смазлив — и, даже несмотря на то, что Ами умудрился покалечить глаз, облик остался довольно симпатичным. Поэтому леди ожидаемо и довольно обыкновенно смутилась, сложив руки и опустив взгляд, и мягко улыбнулась в ответ. В общем-то, вела себя неожиданно как самая заурядная девушка такого возраста. Минут семь они поболтали: Амаритсуми внимательно вглядывался в ее выражение, не находя, впрочем, ничего выдающего. Девушка как девушка, самая простая смертная, — милая, болтливая, жизнерадостная и глуповатая, без самого крошечного намёка на подозрительные реакции. Однако же, черт побери, по какой-то причине она сумела заметить его, когда это не входило в намерения бакэнэко!..        Осознав в конце концов, что он просто теряет время, Ами ограничился приглашением на завтра — активная девушка, которую звали Грета, с радостью согласилась пойти поужинать с ним. Если честно, его в последнюю очередь интересовали молоденькие дурочки, и он действительно никогда не пользовался их легкомысленностью подобным образом, — однако было довольно очевидно, что эта конкретная так или иначе связана с происходящим в городе. Вполне вероятно, что Грета вовсе не та, за кого столь убедительно себя выдаёт, и Ами следует быть осмотрительнее.        Расставшись с юной леди, он поторопился к зданию городского театра, по пути ради экономии времени перекинувшись — по чердакам и крышам добираться куда быстрее, легче и приятнее. В отличие от оборотней, у которых смена облика чаще всего занимает несколько минут и сопряжена с болью, бакэнэко не испытывал сложностей. Впрочем, у таких существ, как он, это тоже обычно работало иначе, не столь просто, но Ами и здесь умудрился сделаться исключением из всех правил.       Он тихо, как чёрная тень, шмыгнул через чердачное окно и, петляя по уже ставшим хорошо знакомыми коридорам городского театра, быстро нашёл место для того, чтобы незаметно принять человеческий облик. Вид у него был не самый подходящий, конечно, но это волновало бакэнэко в последнюю очередь. Он шёл сюда только ради того, чтобы посмотреть на Манэко и послушать ее пение. Не то, чтобы он в принципе не любил театр — напротив, очень любил. Просто здесь нечем было любоваться и интересоваться, кроме выступлений его подруги, которая среди заурядной труппы выделялась, словно алмаз среди стекляшек.        Ами тихонько пробрался в заранее заказанную ложу, с огромным довольством осознав, что он успел. Размышления о случившемся сегодня не покидали его головы, пока он безразлично наблюдал происходящее на сцене. Опера и впрямь была, говоря очень щедро, посредственная, пение, хоть и на удивление чистое, все представляло собой механическое воспроизведение звуков. Ни капли присутствия духа, ни намёка на живые движения сердца и души… Скука, да и только. Особенно Ами нервировал главный герой — вернее тот, кто исполнял его роль. Мало того, что он со своим внушительным брюшком и по возрасту, и по стати меньше всего походил на храброго рыцаря, так ещё и пел бездарно. Ну то есть пели бездарно тут практически все, но этот ещё и смел фальшивить. Даже сам Ами, черт побери, при всём его критическом отношении к своим музыкальным навыкам, способен спеть получше.       Наконец вышла Манэко — это заставило Амаритсуми оторвать голову от невоспитанно сложённых локтей и посмотреть на сцену уже с любопытством. В костюме сразу же чувствовалась собственная рука леди Йору — и она, конечно же, была весьма хороша. Роль была очень странная для Манэко, которая, по собственному выбору или по воле постановщиков, вечно изображала каких-нибудь роковых красоток, отравительниц или злых волшебниц, — на фоне предыдущего опыта поразительной оказалась невинная влюблённая дриада. Однако Манэко хорошо умела перевоплощаться — она была такой трогательной, чувственной и юной, что Ами сам едва ее узнал.        Прежде, чем начать петь, леди Йору нашла его взглядом — и они обменялись незаметными короткими улыбками: «Я рада, что ты здесь» — и: «Разве я мог не быть здесь?». Обычные люди, разумеется, едва ли сумели разглядеть друг друга с такого расстояния, но, к счастью, зрение каждого из них было куда острее и легко позволило сделать это.       У Манэко был прекрасный голос. Отточенный годами тщательной работы, он звучал так, будто захватывал сердце и обвивался вокруг него, не давая жить и дышать, заставляя забывать обо всем. Совершенство технического владения этим поразительным инструментом сплеталось с тем особенным умением передавать все чувства так, что вы вынуждены самостоятельно пережить и счастье, и боль, и радость, которыми через ту или иную мелодию делилась певица. Легко можно было умереть и воскреснуть заново несколько раз, если только Манэко пела именно об этом.        Девушка, сверкая заразительной улыбкой, активно перемещалась по сцене в подобии танца, но даже это никак не сказывалось на совершенствее звучания. На неё было приятно смотреть — каждая черта облика дышала весной, радостью и надеждой (всем тем, что было чуждо принцессе в повседневной жизни). И все действительно было бы потрясающе, при всей посредственности оперы, если бы не главный герой — о, как же он мешал! Амаритсуми даже на секунду подумал, не стащить ли его как-нибудь незаметно со сцены, чтобы не мешал голосу леди Йору звучать в полную силу, чтобы не осквернял его фальшивыми нотами, но, наверное, сделать так — означало сорвать постановку вообще. И бакэнэко честно терпел — как на зло, дриада почти всегда пела именно с рыцарем. Проклятие, да что же это такое…        В конце концов Ами просто не выдержал. Ближе к концу второго акта, когда звучала особенно трогательная композиция, Амаритсуми понял, что позволить Манэко петь дуэтом с этой бездарностью — просто преступление. Поэтому он приподнялся и, когда настала очередь рыцаря отвечать дриаде на ее признание в любви, с редкостной невозмутимостью пропел чужие слова (благо, они были ему хорошо известны): Да, отныне я с тобой, любимая, И ни смерти, ни горя не страшись. С мига сего и на веки вечные Вручаю своё сердце и жизнь тебе.        Наверное, все присутствующие изрядно удивились — в миг повисла гробовая тишина. Никто, однако же, не засуетился и не начал возмущаться, — напротив, все, как один, замерли. Манэко на секунду взглянула на него с насмешливым нестрогим осуждением, как бы деликатно уточняя, что после он непременно получит подзатыльник за своё поведение, — и запела дальше, ещё прекраснее и чувственнее, ещё более живо, выходя далеко за поставленные рамки. Ами легкомысленно усмехнулся — он знал, что на самом деле в глубине души принцесса сама довольна его выходкой. Он не считал себя по-настоящему способным составить дуэт с ней, ибо не чувствовал в себе подлинной силы музыкального таланта (поэтому, собственно, и не сунулся работать в оперный театр), но и идиоту очевидно, что в сравнении с предыдущим исполнителем сильно выигрывал даже бакэнэко. Его голос не был плох, не срывался и не фальшивил, лился гладко и обволакивающе, и был способен передать хотя бы часть заложенных в словах чувств и эмоций.        После того, как они вместе закончили композицию, зал взорвался аплодисментами.

***

       Когда Ами дожидался Манэко после выступления (та, как всегда, задерживалась), беспечно сидя на каменном бордюре и болтая ногами, холодное течение реки принесло ни с чем несравнимый запах, который нельзя было спутать с чем-то другим. Смутный, ускользающий, но совершенно чётко присутствующий. Бакэнэко моментально перестал ухмыляться — его брови сошлись к переносице, а живой глаз на краткое мгновение осветился потусторонним свечением, вытянувшим зрачок.  — Вот только тебя сейчас не хватало, — прошипел себе под нос Ами, неприязнно смакуя аромат липкой тьмы и смерти.        Ну точно — ошибиться было бы практически нереально. Как же до ужаса невовремя!.. Придётся теперь искать в местных газетах упоминания о пропадающих с кладбищ трупах — хотя, что уж там, Амаритсуми был практически уверен, что все найдётся. Черт побери. Почему сейчас-то, а? Это несправедливо — как минимум несправедливо по отношению к Манэко.       Словно отвечая на его мысли, певица появилась в зоне видимости и помахала рукой. Ами заставил себя стряхнуть недовольство и раздражение, натянул свою обычную кривую ухмылку и, ловко спрыгнув с бордюра, подошёл к подруге. Естественно, бакэнэко тут же прилетел душевный подзатыльник — естественно, не в полную силу, исключительно для порядка.  — Ну и что ты устроил, негодник? — с мягкой насмешкой осведомилась леди Йору, деловито упирая в бок сжатый кулак. — Это было нехорошо, Ами.  — Да перестань, — легкомысленно отмахнулся юноша. — Ты ведь на самом деле довольна мной, правда? Мне представляется, наш дуэт был очень даже неплох. Даже аплодисменты были!        Мисс Йору пожала плечами, однако ничего не ответила, очевидно не желая признаваться в своём довольстве. Амаритсуми, коварно усмехнувшись, протянул леди локоть, и они вместе неспешно пошли по стремительно закрашивающемся вечерней мглой городу. Промозгло тянуло прохладой, влажным камнем и шелестом мутных тяжелых волн. Ранние сумерки были серовато-свинцовыми, недовольными, угрюмыми и неуютными.        Бакэнэко и принцесса Йору не торопились: Ами, коротко, но искреннее похвалив выступление Манэко, принялся негромко пересказывать подруге результаты своих дневных изысканий, а та, не перебивая, крайне внимательно слушала. На месте описания странного знакомства с девчонкой по имени Грета химе немного нахмурилась, но явно не по причине внезапно вспыхнувшей ревности — они со снисходительным пониманием относились к немногочисленным похождениям друг друга.  — Ты уверен, что она — обычный человек? — сосредоточено уточнила Манэко, которой было отлично известно, что заметить присутствие Ами, когда тот сам того не желает, практически нереально. Особенно для человека. — Пока ещё ни в чем не уверен, — честно ответил он. — Завтра на свидании буду узнавать. А тут ещё, — он не выдержал и досадливо скривился. — Тут ещё наш старый знакомый вдруг нарисовался где-то поблизости. Когда же он отстанет наконец?        Леди Йору надолго замолчала — и молчание оглашалось лишь неспешными тихими шагами, сплетающимися между собой. Ами догадывался, что девушка снова возвращается к своим типичным сомнениям и ненависти в адрес самой себя, и едва не взвыл. Ами остановился и, развернув принцессу к себе, взгляделся в ее лицо. — Манэко, скажи, пожалуйста, что ты не опять?.. — Я не опять, — фыркнула мисс Йору, немного потянув парня за рукав. Ее зеленые глаза были уставшими, сухими и задумчивыми, и она надолго затихла, прежде чем негромко добавить. — А ведь если подумать, Ами. Разве все мы, мой клан, такие, как я, не заслуживают смерти?        Он даже растерялся немного. Как представителю колдовского народа, ему следовало бы без колебаний ответить: «Да». Таких, как сам Амаритсуми, — существ, сверхъестественных по своей природе, а не просто людей со способностями — оставалось очень и очень мало, и не последнюю роль в этом сыграл именно Клан Кровавой Лилии. Сколько существ, виновных лишь в том, что они те, кто они есть, было замучено и убито Кровавой Госпожой, матерью Манэко? Все причинённые страдания породили среди колдовского народа ненависть по отношению к каждому человеку, рождённому в Клане. Эти люди убивали, питались плотью магических существ и пили их кровь, что давало многим сильные способности, делало их могущественными и почти непобедимыми. Но тем не менее…  — Ты не такая, — достаточно твёрдо возразил Ами, прищурившись. — Если у тебя очередной приступ самопрезрения, — он придал своему тону побольше непринужденности. — То можешь вспомнить о том, что по крайней мере именно ты спасла одного надоедливого кота в день своего четырнадцатого празднования.        Принцесса слабо улыбнулась уголками губ и дружески взъерошила ему волосы, ненадолго задержав пальцы рядом с давно не видящим глазом — ее взгляд оставался немного печальным. Ами практически слышал, как она говорит: «А многих — не спасла» или: «Могла бы и раньше позаботиться об этом надоедливом коте», но в итоге певица промолчала, ограничившись коротким вздохом. Глядя на ее красивое лицо, очерченное острыми линиями сожаления, он внезапно снова увидел и прочувствовал каждым своим нервом эту ужасную картину.        Кровавые алые отблески, надрывный грохот барабанов, гибкие танцующие силуэты во мраке. Куда ни глянь — веселье и агония, рука об руку. Соленая боль на губах, на руках и на лице, — обреченное ожидание смерти. И смерть, величественная и жуткая, приняла облик юной девушки, которая уже занесла нож…        Картина была яркой настолько, что реальность абсолютно смазалась, скрываясь где-то вдалеке. Походило на искусственно наведённый короткий кошмар, внезапно настигший наяву.  — Острожнее, — к счастью, он сумел очнуться от неожиданной власти прошлого так же быстро, как и погрузился в неё.        Ещё секунда — и для них все не закончилось бы так хорошо. Амулету для обретения силы требовалось как минимум три дня пролежать в крови, поэтому тот ещё не был готов, — а без амулета ничем хорошим встреча с осколком каменного карниза не грозит. Скорее всего Манэко и сама успела бы увернуться, но здесь инстинкты сработали быстрее него — Амаритсуми молниеносно подхватил девушку, отпрыгнув куда дальше, чем сумел бы любой человек.        С секунду они отходили от грохота, разглядывая клубящуюся в холодном воздухе каменную пыль. Все интереснее и интереснее, однако. Ну то есть когда огромный кусок каменного карниза собирается упасть — это слышно заранее, особенно с таким хорошим слухом, каким обладал каждый из них. И если свою внезапную дезориентацию Ами мог бы списать на какое-то воздействие извне (тоже интересно, однако, он ведь позаботился о магической защите), вызвавшее внезапное погружение в наиболее мерзкое из воспоминаний, то почему же бездействовала принцесса? — Там кто-то есть, — внезапно выдала леди Йору.       И в воздухе, быстрее вспышки молнии, мелькнул ее серебряный нож. Он зацепил какую-то чёрную фигуру в промежутке между двумя домами, в ответ фигура коротко зашипела, схватившись за плечо. И растаяла за мгновение, которое было раз в десять короче секунды.