Каждому свое, а иным чужое. Эмиль Кроткий
Отрицать прошлое — это отрицать себя. Блэр Уолдорф
С тех пор, как бакуганы вновь вернулись на Землю, Тигрерра наивно решила, что Руно переросла детскую влюбленность в Кузо (это в двадцать-то четыре года), но, видимо, она сильно прогневала кого-то, потому что после новой победы Дэна и Драго чувства её напарницы стали только сильнее, и Руно загорелась идеей о новом свидании. Тигрерра не знала, за что хвататься, чтобы успокоить это бедовое существо, которое пока не понимало, что Драго вряд ли станет делиться своим бойцом с кем-то другим больше, чем позволяли его инстинкты. Он и так пошел на уступки ради своего бойца, пустив Шуна так близко, и то она была уверена, что это связано с частыми прогулками Шуна к вестам, а в частности к одному игроку даркуса. Она не задавалась вопросом, что между ними там происходило. Бакуганы довольно легко относились к любым видам отношений. В конце концов, многие из них были далеки даже от гуманоидных форм, и понятие пола была весьма относительно. Драго знал наверняка. Тигрерра была уверена, что у него с бойцом вентуса был долгий и серьёзный разговор, после которого отношения Дэна и Шуна стали намного лучше. Но она сомневалась, что Драго позволит такое кому-то ещё. Наверное, только Маручо. Но даже сейчас, перешагнув порог двадцати лет, тот не проявлял никакого интереса к противоположному или своему полу. Впрочем, пусть об этом думает его бакуган. У Тигрерры были свои проблемы. Она с некой обреченностью смотрит, как Руно крутится перед зеркалом, выбирая платье. Одно подходило к глазам, другое больше к волосам. Она довольно улыбается и что-то напевает, вслух размышляя о макияже. Тигрерра решает, что, возможно, сможет объяснить всё Руно (маловероятно), иначе это сделает Драго (недопустимо) или Дэн (проблематично). Поэтому всё, как всегда, нужно было брать в свои руки и разбираться со всем этим балаганом. — Что ты думаешь насчет этого платья? — спрашивает Руно. На ней красивое голубое платье с желтыми вставками. Оно мягко струится по телу, показывая хорошую фигуру и скрывая излишнюю худобу. Мисаки и правда очень шло. Она буквально сияла изнутри, смотря в зеркало. Такая мечтательная улыбка и влюбленный взгляд… Это вгоняет Тигрерру в еще большее уныние. — Тебе очень идет, — в противовес своему состоянию отвечает тигрица и смотрит, как Руно садится за столик, чтобы сделать макияж. — Послушай, — медленно и вдумчиво начинает она, — может не стоит так зацикливаться на этом Кузо? Что он, один во вселенной? — с легким пренебрежением спрашивает она. — Такой один-единственный! — недовольно отвечает девушка, расчесывая волосы. — Они оба исключительны: он и Драго. — Кстати, о Драго, — вспоминает Тигрерра и, тяжело вздохнув, продолжает, — как, думаешь, он отнесется к вашим отношениям? — Драго — лучший друг Дэна, я понимаю, как он важен для него, — уверенно говорит она, и Тигрерра уже надеется на чудо, но нет, видимо, не в этой жизни, — но если я докажу Драго, что Дэн будет счастлив со мной, то, думаю, он будет только рад. Тигрерре хочется побиться головой о стену. Жизнь к ней совершенно не справедлива. Она даже не хочет представлять, как может отреагировать Фьюжен Драгоноид на такое заявление со стороны Руно. Вреда, конечно, не причинит, но разобьет сердце малышке Мисаки легко. И Дэн тут вряд ли сможет помочь. Просто потому, что ему бы самому разобраться в своих отношениях с напарником, а то парня то в жар бросает, то в холод, как мячик. Он только подливает масло в огонь. Драго терпелив, но настолько лишь по отношению к Дэну, позволяя парню метаться из угла в угол со своими сумбурными эмоциями и чувствами. — А если нет? Понимаешь, Драго — дракон. А они все жуткие собственники, вспомнить хотя бы Гелиоса и его привязанность к Спектре, им трудно делиться кем-то, кого они считают своими, — старается пояснить Тигрерра. Нужно хотя бы подготовить почву для разъяснений. Руно умная и сильная девушка, но и ей нужна земля под ногами. — Это глупо, Тигрерра, — Руно аккуратно красит глаза, стараясь не отвлекаться, но недовольство так и проскальзывает в её голосе. — Дэн — не его, он свой собственный, — уверенно продолжает она, а тигрица только мысленно фыркает. Конечно, свой собственный, как же. Поэтому он готов ради него на все: опрометчиво бросается под взрывы, несётся сквозь рушащиеся здания, уворачиваясь от обломков. Конечно, все происходит потому, что они просто друзья. Мальчишка давно отдал себя в руки напарника, просто сам еще не понял этого, что весьма прискорбно, потому что тогда бы вся эта влюбленность не пустила корни и не засела так плотно в Руно. — Это конечно, детка, — соглашается с ней она, — но они и вправду очень близкие друзья, ближе, чем Дэн и Шун. — Я друг Драго и я друг Дэна, — говорит она, но, подмигнув Тигрерре, добавляет, — пока что. Они оба любят меня. Я уверена, что Драго меня поймет. Тигрерре бы тоже хотелось в это верить. Безусловно, Драго друг Руно и совершенно точно он, как и Дэн, готов на многое ради неё. Они все большая семья. Но он не позволит никому увести то, что его по праву. Драконы очень хорошо стерегут своё злато, как помнится тигрице из земных легенд. Малышке Руно с трудом удаётся оторвать Дэна от занятий. В конце концов теперь время парня занимали не только бои, но и учёба. Все очень удивились, когда узнали, что Дэн Кузо, вспыльчивый и импульсивный боец, решил стать врачом. Тигрерра, впрочем, удивлена не была. Время сгладило характер Дэна, научило терпению. В его глазах горела все та же искра, что и раньше, но теперь он мог контролировать это пламя, которое раньше превращалось в неконтролируемый пожар. «Вода камень точит, » — как говорят люди. Тигрица была искренне рада за него. Поэтому то, что теперь он хотел помогать людям и спасать жизни, будучи врачом, не ощущалось как что-то инородное. Казалось, в стиле Кузо было бы стать полицейским или пожарным, но непредсказуемость всегда была его характерной чертой. Дэн явно недоволен тем, что они отрывают его от занятий, но сопротивляться напору Руно сложно. Она крутится вокруг него, ожидая комплиментов, выглядя при этом просто прекрасно. Но Дэн этого не замечает, он просто рассказывает про учебу и интересуется, как идут дела у Руно. Тигрерра понимает, что парень не воспринимает это как свидание. Для него девушка так и осталась просто подругой, и это обычная дружеская прогулка. Драго сидит у него на плече, не давая Руно пристроиться слишком близко. Тигрица устало смотрит на него и получает в ответ понимающий взгляд. Они оба были в одинаковых ловушках: проблемой была любовь их бойца. В такие моменты хотелось резко сорвать пластырь, чтобы не мучить ни себя, ни кого-то ещё, чтобы просто начать жить дальше. Но любовь не рана, она так не работает. Прогулка проходит как-то скомкано и неловко. Возникает много пауз, которые Тигрерра стремится заполнить сама, пытаясь поддержать Руно. Драго не помогает, наоборот: прославленный бакуган пайроса делает всё, чтобы отвлечь Дэна разговором. Впрочем, за это она ему благодарна. Пускай Руно и кусает губы, когда не понимает, о чем они говорят, когда осознаёт, как много она упустила в жизни Дэна и Отчаянных бойцов, но это правильно. И теперь прошлое неловко стучится в её дверь, потому что огромный пласт жизни упущен. Руно не спасала с ними Новую Вестрою, не воевала с Ганделией и не боролась с Магмеллом. Она всегда была где-то на периферии, мелькала, но не была полноправным участником. И тигрица понимала, как сильно это её задевало, резало тупым ножиком по сердцу, отделяя от любимого человека. Но, с другой стороны, Тигрерра и правда немного устала быть хорошим бакуганом и другом, пытающимся уберечь от правды. Чуть позже пламя вновь вспыхнет в ней, и она будет бравой защитницей, но сейчас… Сейчас ей хотелось сорвать этот чертов пластырь, пусть это и разобьет Руно сердце. Но, если взглянуть правде в глаза, это самое сердце уже заочно разбито. Просто Тигрерра оттягивает неизбежное, давая еще какое-то время на чудесные надежды и мечтания. В такие моменты неприятное и липкое отчаяние легко проникает в её мысли и сердце. — Она любит его, — говорит она сидящему рядом Драго, пока Руно и Дэн стреляют в тире, весело смеясь и споря. — Я знаю, — спокойно отвечает бакуган. Тигрерра смотрит на него, а он на Дэна. Так смотрят не просто на всё, так смотрят на свою Вселенную. Она понимает, каково это, когда совсем рядом находится тот, вокруг кого и крутится вся чертова галактика, весь мир и все его вариации. Но вот только сама эта Вселенная всё так же далека от тебя, и всё, что ты имеешь — это далёкое мерцание звезд. — Между вами что-то было? — осторожно спрашивает она. Несмотря на долгую дружбу, это было чем-то личным, сокровенным, и она никогда бы не стала настаивать. Драго молчит какое-то время, а потом тяжело вздыхает. — Да, но он всё ещё пытается отрицать это, — говорит он, не отводя взгляда от парня. — Мне жаль, я всё пытаюсь объяснить Руно, что они не пара, но… — тигрица смотрит на счастливую Мисаки и чувствует, как сердце её сжимается. — Я не лучший советчик, — говорит она, смотря на друга, и всё же находит в себе силы улыбнуться, — и скорей всего не последовала бы своему совету, но, кажется, пришло время срывать пластырь. Драгоноид смотрит на неё вначале непонимающе, а потом осознает, и его взгляд снова возвращается к напарнику. — Возможно, Дэн слишком упрям, а ты права, — отвечают ей спустя пару минут, — но это лишь возможно, — скалится он. — Я всё еще не знаю, как подать это Руно, — несмотря на радость от этого, замечает она. — Пластыри явно не для неё, — качает головой Драго, — скажи правду: она для него не более, чем сестра. Там, в изгнании, между ними действительно кое-что происходит. Они изматывают себя тренировками и учатся контролировать свою силу. Это лишь на словах часто (для среднестатистического бакугана) эволюционировать классно, а на деле Драго постоянно приходится учиться контролировать себя и свою силу. И так продолжается бесконечно. Он не успевает почувствовать себя уверенно в одной шкуре, как их снова поглощает водоворот событий, и приходится учиться заново. Каждый раз сила распирает и наполняет его. Труднее всего становится, когда он возвращается в форму сферы или если Дэн долго не сражается. В такие моменты лишь любовь, что давно живёт и цветёт в его сердце, даёт ему силы сдерживать мощь, рвущуюся наружу. Но со временем и арена не спасает. Проклятье сильнейшего в том, что равных по силе противников уже нет. Бои с Маручо или Шуном приносят несомненное удовольствие, потому что неравенство сил они компенсируют хитростью, ловкостью и умом. Он любит это в противниках, но даже так приходится сдерживать свои силы, не выпускать их на полную мощь, чтобы не причинить ненужную, лишнюю боль. Сильнее всего контроль нужен, когда начинаются отборочные туры. Вначале всех желающих делят на лиги, их всего три: высшая, для профессионалов и для начинающих. Им приходится биться снова и снова, но они просто не могут позволить себе причинить лишний вред или серьезно ранить явно не дотягивающего до их уровня бакугана. Лишь в изгнании Драго наконец обретает целостность. Сила в нём не плещется через край, нет, теперь она мягко обволакивает его и повинуется каждому движению. Это невероятное чувство контроля над собой и своей силой... Так он становится даже сильнее, ведь сила больше не копится за зря. Поэтому Драго понимает, что они могут позволить себе небольшой перерыв. Водопад шумит, сливаясь с перезвоном птиц и гремящим вдалеке громом. Деревья раскинулись вдоль берега, пихая друг друга большими ветками и широкими листьями. Дикие цветы приютились у самых корней, стремясь ухватиться за толстые стволы и устоять, когда хлынет ливневой дождь, словно водопад с неба. На берегу, прямо в воде, хватаясь за дно, процветают ирисы. Они желтые и фиолетовые, как россыпи драгоценных камней. Вода чистая, но не блистательно лазурная, как в фильмах, а светло-голубая, ярко бликующая на солнце, не скрывающая свой подводный мир. Мелкая рыбешка снует то тут, то там. По дну стелется водяной мох, и тянутся к небу роголистики, чем-то похожие на молодые еловые ветки. Дэн раздевается быстро, одежда буквально слетает с него, и он тут же влетает в воду, уходя на дно. На парне остаются одни боксеры. Бакуган тяжело вздыхает, смотря на это. Кузо почти двадцать, он занимается пробежкой по утрам и два раза в неделю ходит в зал. Мышцы выступают на теле едва заметно, всё же Дэн от природы весьма костлявый, но при каждом движении чувствуется сила. Хочется коснуться. Даже если случайно и мимолётно. Драго слишком большой для этого места, но ведь не зря же он учился контролировать свою силу. Пускай с высоты и видно больше, и можно жадным взглядом оглядывать каждую часть тела, чтобы сохранить это в памяти, но быть ближе, совсем близко — вот чего хотелось ещё больше. Поэтому он концентрирует всю свою силу, стараясь контролировать её и равномерно распределять во всех направлениях. В результате ему удается застрять в промежуточной форме, когда бакуган уже достаточно уменьшен, чтобы стать сферой, но всё ещё имеет свою родную форму. Он ростом под два метра, с длинным хвостом, который кончается острым трезубцем, но уже без крыльев. Драго чувствует себя так же, как и пару минут назад. Разве что вид более приземлённый. Он смотрит в водную гладь, замечая, что кристалл на груди мерцает и переливается перламутром, сдерживая и распределяя его силу. Это не приносит дискомфорта, а значит всё под контролем. — Драго? — в глазах только что вынырнувшего Дэна непонимание напополам с восторгом. Драгоноид может только довольно оскалиться, а Дэн уже весь сияет. Он подлетает к нему, что-то быстро бормоча и бегло осматривая его, задавая вопросы и сам же давая на них ответы. А всё, что замечает Драго, это то, насколько Дэн миниатюрный рядом с ним. Он может уткнуться носом в кристалл, совсем рядом с сердцем, а его запястья Драго без труда обхватит одной рукой. Кузо кажется совсем юным и небольшим, когда его напарник закалённый в боях и сражениях воин. — Согласись, так намного удобнее, — бакуган смотрит на напарника сверху вниз и чувствует себя невероятно счастливым. — Конечно! Идём, идём купаться! — тянет он, легко и безбоязненно хватаясь за когтистую лапу. Просто Дэн доверяет. И это доверие возведено в абсолют, в константу, в единственное неизменное в этой сошедшей с ума вселенной. Он легко дает себя утянуть. Ныряет к самому дну вместе с парнем, легко помогая себе плыть хвостом, который очень хорошо использовать как руль. Дэн показывает ему маленькие ракушки и бросается в него мхом, и в глазах его веселье и смех. А Драго только и может, что скалиться в ответ и подхватывать очередную игру, покорно следуя за своей Вселенной. Он совсем упускает момент, когда Дэн хватает его за хвост. Он стоит по колени в воде и смотрит на свою конечность, зажатую в руках в парня. Тот держится за основание трезубца, рассматривая длинный и острый наконечник. А Драго словно током прошибает. Это оказывает очень приятно. Кузо, словно завороженный, ведет вдоль лезвий, стараясь не пораниться, и рассматривает с таким восторгом и восхищением, что глаз не отвести. Драго же старается не спугнуть момент. Сколько они так стоят, Драго не знает. Может прошла пара минут, может часы. В любом случае, из анабиоза его выводят первые капли дождя. Одна за другой они срываются с неба, набирая силу. И вот уже летний ливень обрушивается на них. Вода ручейками стекает с него, между чешуйками, по стыкам брони, образуя потоками своеобразные узоры. Это завораживает его — выглядит просто волшебно, будто он кроме родного Пайроса смог обуздать еще и Аквас, как Фрош*, и управляться с ним так же ловко и красиво. Дэн смеётся, широко раскинув руки и зажмурив глаза. Он вертится вокруг своей оси, наслаждаясь каждым мгновением. В конце концов, в глубине души он был тем еще мальчишкой, который совсем не против подурачиться. Драго только и может, что скалиться, считай, что улыбаться. Внутри все сводит сладкой судорогой, и он снова чувствует себя совсем молодым драконом, впервые встретившим Вейв. В груди также щемило, и это желание объять и защитить лавиной обрушивалось на него. Такое уже было. Их с Вейв когда-то связала первая любовь. Эти чувства вспыхнули в них, когда они только встретились, словно так и было надо. Возможно, в этом была некая доля судьбы. Боль потери заставила его стать сильнее. Заставила,что на него совсем не похоже, без раздумий стать центром Новой Вестрои, хоть ему и казалось, что без Неё жизни нет. Он отпустил свою чувства к Вейв, приняв и поняв её выбор, пускай и не простив. Но эти чувства были, и он хорошо помнил, каково это — иметь и всё потерять разом. Поэтому, смотря на такого хрупкого человека, Драго вдруг ясно понял одну вещь: он потеряет его. Однажды Дэн умрет от старости, или случится несчастный случай, или обстоятельства опять приведут их на чужую войну, да что угодно! И его человека не станет. А Драго останется. Потому что он драгоноид, бакуган, и ему отпущено много, слишком много по человеческим меркам лет. Этот страх давит на его плечи, пытаясь преклонить, сжимает в тисках грудь, выбивая воздух из легких, заполняет изнутри, грозясь выжечь всё. Его пробивает нервная дрожь, и Дэн, конечно, замечает это. Он обеспокоенно смотрит на него и собирается уже открыть рот, чтобы спросить, но замирает, смотря в его глаза. Что он там видит, одному ему известно, но улыбка на его лице становится вдруг такой мягкой и ласковой, какой еще никогда, на памяти Драго, не была. Парень опускает взгляд, ведет рукой по хвосту, подходя ближе и не переставая улыбаться, не смело обводит контур кристалла на груди, а потом, опираясь на выступающие детали брони, тянется выше и целует его в нос. Драго пораженно смотрит на него, мысли в голове путаются и несутся плотным потоком, что становится ничего не понятно. Когтистые лапы осторожно сжимают талию, подхватывая и удерживая. Дождь заливает Дэну глаза, и он жмурится, пока Драго не выпускает крылья и не прикрывает ими парня от бурного потока. Дальше всё смешивается в неразборчивый поток мыслей и инстинктов. Мир не перестаёт вращаться, он просто стремительно набирает скорость, и Драго упускает целые куски. Острый слух драгоноида позволяет улавливать всё в округе, отслеживать потенциальную угрозу или впитывать и запоминать другое. Например: как Дэн скребет ногтями по твердой броне, как шуршит песок под курткой парня, когда Драго вдавливает своего человека в неё; как тяжело дышит Дэн и как хрустят косточки, когда он выгибается навстречу и едва слышно стонет. Драго не закрывает глаз. Смотрит, стараясь не упустить ничего, чтобы, когда человек даст задний ход завтра, согревать себя воспоминаниями. А то, что Дэн постарается забыть всё или сделать вид, что ничего не было, Драго уверен. В конце концов, его напарник крайне плохо умеет разбираться с личными отношениями. Бакуганы не забывают ничего. Они не люди. Их память совершенна и несет в себе опыт прошедших сотен лет. Они бережно складывают свои воспоминания в архив, помня всё и хорошее, и плохое. Может быть потому, что для них все воспоминания всегда свежи, они так и отличаются от людей, так как помнят свои ошибки и не наступают на старые грабли. Кто знает? Бакуганы не делают вид, что забыли то, что было. Какой смысл, если это не так? Они всегда несут за собой груз прошлых ошибок и побед и говорят честно о чувствах. Ложь не будет забыта, потому омрачать чувства ею грязно и недостойно. Им еще предстояло победить Магмелла и разобраться с этими внезапными приступами, поэтому нужно было оставаться командой до конца, а не думать о сантиментах. Это подождет и до мирного времени, когда угроза быть уничтоженными больше не будет висеть над ними. Но время всё затягивалось и затягивалось: Дэн продолжал учиться, свободное время они проводили в боях Бакуган, а парень всё также не замечал потуг Руно привлечь внимание и поговорить. Если честно, то Драго даже сочувствовал девушке, разделяя её боль и горечь. Они оба не могли приблизиться к тому, кого любили, и просто топтались на месте. Но Тигрерра была права в чём-то. У Драго были века, чтобы мучиться размышлениями, у Дэна столько времени не было. И если он не хочет говорить и вспоминать, значит это придется делать его бакугану. Они больше не могли упускать уйму времени в никуда. Драго уже уяснил, что лучшая тактика в отношение Кузо — это блицкриг. Иначе, если дать ему время опомниться, шестеренки в его голове закрутятся, выстраивая тактику на несколько ходов вперед — и пиши пропало. А бойцом Дэн всегда был хорошим. И всё уйдет в глухую оборону, закроется в скорлупу и выстроит стены. Это он может. Поэтому он просто открывает портал на Новую Вестрою и заталкивает туда Дэна. Парень неловко машет руками и падает на землю, а Драго принимает наконец иную форму, расправляя крылья. То же самое озеро, и восседает он на том же самом берегу. — Матэм туам! ** — воскликнул Дэн. Точно, последней парой же был латинский. — И что это значит? — спрашивает Драго. Он делает вид, что не знает латинский, а Дэн позволяет себе бурчать на нём свои мысли в его присутствии, что очень помогает решиться на такой шаг. Парень думает о нём, делает замечания по поводу брони, краснеет, как школьница, повторяя: «Si… Quid? ***» — Какого черта? — только разводит руками Дэн, требуя ответа немедленно. — Решил, что здесь ты точно не сможешь сделать вид, что не понимаешь, о чём я, — невозмутимо отвечает бакуган, складывая руки на груди. Дэн ожидаемо тушуется, и неловко краснеет, отводя взгляд, и что-то неразборчиво бурчит себе под нос. Драго думается, что это смесь латинского и японского, а может английского. Предложение разобрать крайне трудно. С парнем такое случается, когда он сильно волнуется. Слова с разных языков сливаются в одном предложение, создавая невероятную какофонию и бессмыслицу. Это значит, что мысли в голове скачут слишком быстро с одного языка на другой. Драго выжидает пару минут чисто для проформы. Он и так знает, что Дэн ничего не скажет. А потом тяжело вздыхает и начинает сам. В конце концов, это он тут старше и должен брать на себя ответственность. — Я люблю тебя, Дэн, — говорит он честно и прямо, не скрывая ни чувств, ни эмоций, — а ты отрицаешь всё. То, что было между нами здесь, реально. Перестань скрываться от этого и посмотри мне в глаза наконец. Дэн поднимает взгляд, и Драго чувствует себя каким-то старцем, хотя еще достаточно молод для бакугана, и видит пропасть между ними. Она измеряется в прожитых годах, в оставленных позади отношениях и чувствах, в чужой культуре и расе. Она растёт и ширится. И остановить этого он, пожалуй, не в силах. По крайне мере, один. — Мне казалось, будет лучше забыть и сосредоточиться на Магмелле, — отвечает Дэн. Глупая отговорка! — Магмелла давно нет! — резко отвечает Драго. — Но появится кто-то ещё! Кто-то всегда приходит на их место! — восклицает парень, всплескивая руками, — Маска, Нага, Спектра, Зенагелд! Свято место пусто не бывает, Драго. Людская поговорка. — И ты решил отложить всё это навсегда? — вопрошает он. — А что мне остается? Ждать, пока ты решишь стать центром ещё чего-нибудь или снова бросишься уносить на себе Систему Уничтожения? Чего, скажи мне, ждать?! Драго прошибает осознание: Дэн боится. Он думает, что если признает эти чувства, даст им волю, то весь тот страх, что копился в нём, выйдет наружу, станет реальным и поглотит с головой. Драгоноид мог умереть множество раз, и каждый раз его спасала удача, собственная выдержка или чья-то помощь. Но удача изменчива, он не всесилен, а кто-то другой может не успеть. Ему всегда удавалось балансировать над пропастью. Но в этот раз, если он рухнет, Дэн кинется за ним. И парню страшно, он боится и ждет этого мгновения, изводя себя самого. В этом всё дело. — Я не уйду, Дэн, — мягко говорит Драго, стараясь поймать взгляд своего человека. — Конечно, а мы с тобой перестанем быть «особенными» и спасать тех, кому нужна помощь, — с сарказмом отвечает парень. Взгляд у него мутный и бегающий. Неприятно пахнет солью. Дэн прав. У них были Ключ и Врата, их ждала Сфера Жизни, им устроили самое сложное испытания Древние Воины Стихий. Они и правда «особенные», точно выверенный тандем, который, кажется, был задуман самой вселенной: драгоноид и его человек. Таких совпадений не бывает, такой связи с кем попало быть не может. Маручо и Шун — отличные бойцы, но очередное испытание судьбы они проходят с новым напарником. И пускай потом грустно расставаться, те ни о чем не жалеют, отпуская их, как старых друзей, когда дороги просто расходятся. А они? Уйти от Дэна, остаться без своего напарника? Позволить кому-то ещё сражаться вместо него рядом с человеком? Это мысль отдает мучительной болью, скребется изнутри своей неправильностью. Драго без Дэна, Дэн без Драго — это противоестественно. — Мы будем спасать тех, кому нужна помощь, — соглашается драгоноид, — будем рисковать своей жизнь ради других и друг друга. Но только вместе мы побеждаем, Дэн. Уйдешь ты — уйду и я, — подводит итог он. И пропасть сокращается, съезжаются литосферные плиты, когда Дэн делает шаг ему навстречу, а потом и просто влетает с разбегу, утыкаясь носом в куда-то в кристалл. — Уйдешь ты — уйду и я, — эхом повторяет парень. Вселенная Драго наконец оказывается у него в руках.