You're always there to help me when I'm down I'm lucky you've been keeping me around.
Рука в который раз ломает карандаш любимой марки, а очередной лист из скетчбука отправляется в мусорку. Все-таки, я самая настоящая бездарность. Рисование — мое самое любимое занятие, но, видимо, эта любовь никак не взаимна. Я смотрю на работы других людей, и во мне появляются разные чувства: восторг и восхищение, ведь человек нарисовал это сам, своими руками, вложил в этот рисунок душу и чувства, делая его красочнее и живее. А с другой стороны, я смотрю на них и мне становится так больно, так неприятно. Осознание того, что я никогда не смогу сделать так же вгоняют меня в уныние, а самооценка падает все ниже и ниже... Сколько бы я не пытался, сколько бы не практиковался, мои работы никогда мне не нравились. Они казались мне бездушными, даже после сотни попыток оживить их. Хоть и есть люди, которым по-настоящему нравятся мои работы, я никак не могу их полюбить. С каждым разом я пытаюсь все больше и больше, устраняя разные недочёты и ошибки, пытаясь усовершенствовать их. Но ничего не получается. Единственная работа, которая действительно мне нравится, получилась совершенно спонтанно, и была сделана из-за разрывающих меня чувств. На этом рисунке был изображен пляж, а по песку бегала собака. Моя собака. Которой больше нет со мной. Она была всегда рядом со мной на протяжении девяти лет. Когда мне было плохо и грустно, я выходил на улицу и гулял, а когда меня не было слишком долго, мой питомец выходил из дома и направлялся на мои поиски. И всегда находил. Когда она прыгала ко мне на кровать и засыпала под боком, я чувствовал себя спокойно и радостно. Но ее больше нет. Я помню всё до мельчайших событий. Те чувства, то опустошение, ту боль от утраты самого дорогого, что у меня было. Я попросту не знал, что мне делать. Было так трудно дышать, словно на меня уронили тяжелую гантелю. Хотелось убежать от этого чувства, которое вгоняло меня в отчаяние. Поэтому, я решил нарисовать что-либо, надеясь, что это хоть немного отвлечёт меня. Я очень старался именно над этим рисунком. Эта была своеобразная дань уважения и любви к моему четвероногому другу. Я рисовал очень долго. Я уделял внимание всем деталям, даже самым крошечным, а в процессе я вспоминал те моменты, что связывали нас вместе. В итоге, я с уверенностью могу сказать, что эта работа лучшая. Она была такой, какой я хотел. Живой. Последующие работы я старался так же рисовать, пытался сделать из них нечто похожее, что мне нравилось бы также. Но этого совершенно не происходило, как бы я не пытался. Иногда я задумываюсь: зачем мне это? Ведь ничего не получается. Ну, повезло один раз, только и всего лишь. Зачем тратить силы, нервы, время, деньги на это? Одна лишь безнадёга и пустые надежды на успех. Видимо, у меня попросту нет таланта. Да, все приходит с практикой. Не все сразу становились выдающимися художниками или писателями, но... Сколько мне еще практиковаться? Сколько раз мне пытаться? Почему я все ещё не сдался?.. Ведь ничего не получается. Совершенно ничего.***
Несмотря на те обещания порвать все свои рисунки, несмотря на спрятанные, а потом снова вытащенные наружу карандаши и маркеры, несмотря на сказанную мной сотню раз «Это не твоё», я все равно иду по школе, держа в руках скетчбук и простой карандаш, обрывками штрихуя волосы любимого персонажа. Сначала обещаю себе, а потом все равно не выполняю данные себе же обещания. Смешно, не так ли? Я абсолютно не замечал никого проходящего мимо меня. Всё мое внимание было приковано к листу бумаги, на котором появлялись некоторые очертания человека. Но столкновение с чем-то твёрдым, а потом боль от этого столкновения вернула меня в реальность. В лицо больно врезалось что-то наподобии тетради. Я осторожно снял эту тетрадку с лица, и посмотрел в неё. Боже. Этот стиль рисовки может быть только у одного автора. Такого просто не может быть. Я подписан на этого автора во всех социальных сетях. Я знаю его ещё с того времени, как я только-только начал рисовать. Этот человек никогда не показывал своего лица, личность никому неизвестна. У меня вспотели ладони. Я все зачарованно смотрел на рисунок в скетчбуке, не отрывая взгляда, совершенно забыв про случившееся со мной несколько мгновений назад. — Эм... Все хорошо? Я отвёл взгляд от рисунка, и посмотрел на предполагаемого обладателя скетчбука и моего кумира. Черт, он красив и необычен также, как и его рисунки. Это был высокий парень с изящным телосложением и гетерохромией. Один глаз небесно-голубого цвета, а другой сер, словно пепел. Одна сторона волос бела как мел, а другая красного цвета. Может, это он специально так покрасился? Не знаю, на кого мне смотреть. На рисунок или на этого парня? — Ты не ушибся? — слегка взволнованно проговорил он, и после этого я встрепенулся и покрутил головой, чувствуя, как к моим щекам припадает кровь. Отчего же такая реакция? — Н-нет... Все хорошо, — мой голос звучал жалко, — Прости. Это ты оборонил... — тихо сказал я, и протянул парню скетчбук. — Спасибо, — юноша слегка улыбнулся мне, встал и начал отряхиваться, — Прости, что не заметил, — парень снова улыбнулся, и протянул мне руку. Я несколько секунд смотрел на протянутую руку. Это правда происходит? Правда, это со мной? Я протянул руку в ответ, и он помог мне подняться. — Ты уронил что-то, — сказал юноша и указал на лежащий скетчбук. — Спасибо... — я поднял его, и cнова посмотрел на парня. Тот несколько секунд задумчиво смотрел на меня, потом бросил короткое «пока», и медленно пошёл по коридору. Стоп, что? Все... Все так закончится? Но ведь... Ведь я столько должен у него спросить! Мне хотелось рвануть с места и остановить его. Но я, почему-то, все так и продолжил стоять, боясь сделать даже шаг. Звонок привёл меня в чувство, и я обречённо побрёл в кабинет, думая о том, какой же я упустил шанс.***
Все последующие уроки я чувствал себя настоящим неудачником. Сама судьба была благосклонна к этой встречи, но я все, как всегда, испортил. Я выходил на переменах из класса, пытаясь найти этого парня, но все, разумеется, было тщетно. Я никого не слушал: ни учителей, ни одноклассников. Они все были словно далеко-далеко от меня. Отсидев уроки, я вышел из школы, бросая на неё печальный взгляд. Поздравляю, звание «неудачник года» заслуженно достаётся тебе. Надо ведь было так себя повести. Настоящий идиот. Таких шансов больше точно не будет. Я не знаю, чем я заслужил, и сколько я буду должен за это заплатить в дальнейшем, но я снова его вижу. Вот он. Идёт сюда. Паника охватила все мое сознание и разум, хоть и было понятно, что он точно не идёт ко мне. Или же... Серьёзно? Он смотрит прямо на меня, слегка улыбается. Нет, это точно какая-то ошибка. Он сейчас точно пройдёт мимо меня. Сзади определённо кто-то из его друзей. Вот прямо сейчас, он пройдёт мимо меня и... — Привет. Можно с тобой поговорить? Что? Что? Он подошёл ко мне? Он, что, правда подошёл ко мне? — Эй... Ты побледнел. Все хорошо? — моя растерянность установила замок мне на рот, и я не смог вымолвить и слова, поэтому лишь коротко кивнул. — Отлично. Помнишь, мы столкнулись сегодня? Так вот, я краем глаза увидел твой скетчбук, и мне захотелось бы рассмотреть его поподробнее. Ты ведь не против? — я снова ничего не смог ответить, поэтому лишь коротко кивнул, и принялся доставать из портфеля скетчбук. Все, это конец. Он точно меня засмеёт после этого. Художник такого уровня просто будет смеяться над этими жалкими попытками. Я попытался унять дрожь в своих руках, но я никак не смог с ней справится. Я чувствовал, как обливаюсь холодным потом от одной только мысли, что этот парень будет смотреть на мои каракули. Протянув ему скетчбук, я заметил, как он изменялся в лице с каждой перелистнутой страницей: иногда появлялась печальная улыбка, иногда он задумчиво расматривал страницы, а иногда он даже с восторгом приговаривал какие-то неразборчивые слова. Через некоторое время он вернул мой скетчбук и сказал: — Ты отлично рисуешь. Хоть и есть небольшие недочеты, это почти ничего не меняет, да и ошибки были только в самом начале. Ты и правда молодец. Что-то теплое разлилось по всему телу. Казалось, все мои комплексы ушли за считанные секунды. — Спасибо... — я хотел четко и ясно поблагодарить его, но это было выговорено слишком тихо. — А? Такое ощущение, что ты впервые получаешь похвалу, — удивленно проговорил парень. Так и есть. Но вслух это говорить я, конечно же, не стал. — Нет, просто получить ее от такого выдающегося художника дорого стоит. — Ах, да. Моя личность ведь теперь раскрыта, — юноша неловко почесал затылок, а потом протянул мне руку, — Я — Тодороки Шото. Приятно познакомиться. Это нужно было сделать ещё давно. — Мидория Изуку, взаимно.***
Прошло уже несколько месяцев после нашего столкновения, а я всё никак не могу успокоиться. Я и Шото довольно-таки сильно сблизились, и я понял ужаснейшую вещь. Я влюбился. Я даже не понял, в какой именно момент это произошло. Ведь я всю жизнь чувствовал себя натуралом, так почему меня тянет к нему? К парню. Со своей ориентацией пришлось смириться, но даже это не пугало меня так, как другая вещь. Я ведь, черт возьми и правда влюбился. Любви я боялся. Любовь это самое страшное, что может быть с человеком. Особенно, когда она невзаимная. А в моем случае, скорее всего так и есть. Хорошо, что свои чувства я все-таки смог контролировать рядом с ним. Тодороки так и думал, что мы с ним друзья. Можно сказать, что ничего не изменилось на первый взгляд. Мы так и продолжали рисовать вместе, помогали друг-другу с идеями, шутили и смеялись. Шото даже помог мне избавиться от всех моих комплексов, и научил меня всякими художественными приёмами. Тодороки помог мне взглянуть по новому на свои рисунки, указывая на всех их положительные стороны, и я, сам того не понимая, начал любить своё творчество. Любовь к творчеству появилась также неожиданно, как и к Шото. В последние дни нашего общения мне становилось безумно тяжело. Молчать о своей любви, оказывается, невыносимо. Я вроде бы и рад проводить время вместе с ним, а с другой стороны мне больно. Но почему больно? Ведь любовь — прекрасна. Так говорят. Но я понимаю, что это все глупо и абсурдно. Любовь это просто влечение, это просто какая-то ошибка внутри человека. Я все надеялся и надеялся, что если я притворюсь, что чувств нет, то они исчезнут. Но они никак не исчезают. Даже сейчас, мы идём вместе и я понимаю, что с каждой пройденной секундой нашего общения мои чувства увеличиваются, а в груди становится тесно. — Эй, Мидория. У меня идея. От этого голоса внутри все сжалось. Я готов слушать его днями напролёт, но в то же время, это самое страшное для меня. — Давай каждый из нас нарисует то, что приходит на ум при виде друг-друга. Что ты вообще думаешь обо мне? Думаю о том, как сильно я люблю тебя. — Я думаю, что ты действительно хороший друг. — Я считаю также, но мне хотелось бы увидеть это. Ты не против такой идеи? — Нет... — Вот и отлично. Завтра покажем друг-другу наши рисунки. Идём, скоро будет звонок, — мы вместе дошли до второго этажа, а потом Тодороки ушёл в противоположную сторону. Если я не смогу сказать ему о своих чувствах, то хотя бы смогу показать, насколько он мне дорог. Но весь энтузиазм испарился, когда я пришёл домой. Я знал, что должен нарисовать нечто особенное для Тодороки, но у меня никак не получалось придумать, что именно. Через несколько часов стали появляться первые наброски. Я старательно работал над каждой линией, над каждой деталью, хоть их и было немного. Процесс работы был очень кропотливым, и безумно долгим, но результат явно этого стоил.***
После учебы мы пошли в парк, и Тодороки попросил меня показать рисунок, который мы должны были нарисовать ещё вчера. — Ладно... — я нарочно медленно копался в портфеле, потому что мне совершенно не хотелось его доставать. Мой рисунок состоял из цветка с белыми лепестками и красными точками. Да, можно сказать, что одинокий цветок никак не может выразить какие-то особенные чувства, но я так совсем не считал. — Цветок? Почему именно он? — Тодороки глупо улыбался, рассматривая рисунок. — Окраска мне напоминает твою внешность, а почему именно цветок... Потому что он красив, хоть и выглядит на первый взгляд простым. «На первый взгляд простым» боже, я ведь даже речь приготовил, так почему я сморозил какую-то нелепицу? — В-все... Теперь твоя очередь... — Хорошо, — Шото кивнул и вытащил из портфеля лист, на котором было изображено сердце. — Почему сердце? — я совершенно не понимал, что кроме его наличия нас связывает. Тодорки вздохнул и печально улыбнулся. — Эх, ты думаешь слишком поверхностно. Сердце — это как символ чувств. А мои чувства к тебе ничто иное, как любовь. Да и твои ко мне, тоже, — Шото выглядел ужасно довольным собой, а я в ступоре смотрел на него. Подождите. То есть... — Ч-что... Но... Как ты узнал... — Ну, ты в этом сам сейчас признался. А если быть серьёзным, то у тебя на лице все написано, — Тодорки пожал плечами, а потом протянул ко мне руки. Мне правда можно это сделать? Правда-правда?... Я медленно шёл к Шото, пока тот терпеливо ждал. У Тодороки теплые и нежные объятия, и я, надеюсь, еще не раз буду ощущать эту теплоту.