Проклятье сирени

Тёплый майский воздух легко проникал в лёгкие, обволакивал всё живое и распространял по окрестностям мягкий аромат только зацветшей сирени. Запах любви. Так всегда пахло перед бурей. Порой внутренней, личной грозой каждого, и тогда хоть вешай на себя табличку «осторожно, штормовое предупреждение», чтобы обходили стороной. Иногда же — это буря в море, когда смотришь на волнующуюся воду, и внутри всё сжимается от жажды побежать в холодную жидкость и затеряться в её омуте. Элине всегда больше нравился второй вариант. Солнечные лучи лениво ползали по бледной коже, забавляясь странными играми света и тени на её задумчивом лице, а ветерок слегка трепал волосы цвета спелой вишни. Темноволосая любила приходить на крышу школы в тёплое время года. Любила наблюдать за изменениями погоды и отношениями всего живого. Весной особенно часто, как сейчас, Эл любовалась цветущими кустами сирени; летом, когда, написав очередной экзамен, все рвались домой из душного плена давно надоевшей учёбы, девушка поднималась сюда и мысленно ухмылялась всей лживости данной поры года. Неужели никто не видит? Лето всегда всех обманывает, даёт ложные надежды и обещания, а после, смеясь, уходит в забытие. А что же до осени? Элина любила смотреть, как, кружась в трепетном танце, на землю спускаются письма разбитых сердец. Красные, жёлтые, слегка золотистые и местами всё ещё зелёные. И все об одном — прощание с летом и горькие слёзы рухнувших планов. Зимой она никогда сюда не приходила — боялась. Зима гола, открыта и правдива… Не все жалуют правду. Быстро глянув на время, девушка досадно вздохнула и поднялась на ноги, отряхивая неприлично короткую юбку-шорты от пыли. Как бы ни хотелось дальше наслаждаться благами Матери Природы, занятия никто не отменял, и необходимо вновь вернуться на уроки, продолжая усердно делать вид, что хоть что-то понял, и желание застрелиться у тебя не появилось. От чего же мысли сплелись в тугой комок, а внизу живота болезненно заныло? Неужели плохое предчувствие? Быстро преодолев расстояние до двери, ведущей к лестнице, красноволосую буквально сбили с ног, и она только и успела заметить, как уцепилась за чью-то рубашку, потянув неожиданное препятствие на себя. — Ой, — тихо взвизгнула Элина, приложившись о твёрдую поверхность, благо прорезиненную, что слегка смягчило столкновение с её затылком. Открыв ранее зажмуренные глаза, Лина оцепенела, мгновенно потонув в реальности прекрасных серых глаз, глядевших так насмешливо и немного по-детски азартно. — Тебя родители не учили, что не следует хвататься за незнакомых людей, принцесса? — поинтересовалось прекрасное наваждение, и захотелось себя ущипнуть. Сон ли? — Я… Э-э-э… Простите? — дрожащим голосом и с сильными запинками сказала темноволосая, мгновенно заливаясь краской. Очаровательный незнакомец находился всего в паре миллиметров от её лица, его золотистые пряди волос щекотали ей лоб и щёки, а горячее дыхание опаляло пухлые губки. Почему так горит кожа, а сердце бьётся как бешеное? Эл буквально ощущала маленький огонёк, что медленно перетекал по венам от сердца до правой ключицы, оставляя за собой красноватый след. Кожу жгло как от кислоты, и хотелось закричать, что же с ней такое? — Неужели я так красив, что через пять секунд стал любовью всей твоей жизни? — с хитрой ухмылкой сказал юноша, проводя кончиками своих ледяных пальцев по тому самому месту, где ещё мгновение назад она чувствовала каждую клеточку адской болью. Не может быть… Нет. Нет-нет-нет! Темноволосая резко оттолкнула наглеца, вскочила и побежала вниз по лестнице, закрывая ладонями заветный кусочек кожи. Какой чёрт её дёрнул надеть сегодня блузу со спущенными рукавами? Направо, прямо, налево, прямо и снова направо. Забежав в уборную, девушка остановилась возле зеркала и затаила дыхание. В горле поселился крот, пытающийся разодрать себе выход через живую плоть, сердце в мгновение пронзила стальная паутинка тысячью фрагментов, причиняя неимоверную боль жизненно необходимому органу. Медленно убрав руки от проклятого места, ей захотелось завыть: на слегка покрасневшей коже чётко выражалась татуировка в виде воющего на луну волка. Это не может быть правдой! Элина расплакалась как маленькая девочка и пулей выскочила из школы, закрывая оголённую кожу с меткой. Ещё недавно чарующая весна покрылась толстой коркой равнодушного льда, и девушка проклинала сирень, что так сладко пахла в этот день. Уже будучи дома, девушка внимательно разглядывала своё первое тату и водила по нему кончиками ноготков. Почему именно сейчас? Находясь во всепоглощающей ярости, Элина схватила нож и начала «кромсать» кожу под ключицей, пытаясь стереть из своей жизни это недоразумение. Прозрачные капли потоком сползали по красным щекам, и девушка душераздирающе кричала на всю свою холодную пустую квартиру. И с этого дня квартира всегда была холодной. — Ведь моя первая любовь была холодной, — каждый раз повторяла девушка, нанося всё новые увечья на ненавистное тату. Морозность уже давно стала привычной, хотя по-прежнему было слишком больно, но крик всегда заглушал истошные рыдания. Почему эта тату проявляется снова и снова спустя жалкие три-четыре дня? Сквозь ужасные рубцы и местами мерзко торчащие кусочки плоти. Она не может продолжать сидеть дома, да и ей уже трижды звонили преподаватели из школы.

***

Тихо ступая по опустевшим коридорам, она всё ещё мелко дрожала от боли, а взгляд был затуманенный и неясный. Перед выходом она прожгла кожу кислотой, и боль не стихала ни на миг, не помогали даже самые сильные обезболивающие. Как же хотелось раствориться в бушующем море, в одну секунду пропасть навсегда и для всего мира. Завернув к нужному кабинету, девушка тихо вздрогнула, быстро опустила взор в пол и ускорила шаг. Среди коридора стояла компания из пяти ребят: две девушки и три парня, один из которых и был её первой тату. Не может быть. Нет, она не может. Замерла и пожалела. Темноволосая не заметила, как к ней подошла одна из девушек, очень красивая, с тёмными шелковистыми волосами и льдисто-голубыми глазами, схватила Элину за руку и резко откинула к стене. Откуда в такой хрупкой с виду девушке столько силы? — Не дёргайся, — её голос был бархатный, но очень пугающий, она присела на корточки рядом с красноволосой и расстегнула верхние пуговицы на её рубашке. На руке незнакомой красавицы была татуировка с волком и луной. Такая же, что и у любительницы цветущей сирени. Тату — как знак любви. Вот оно что. Почему-то из-за этого Элина почувствовала себя очень жалкой и оттолкнула ладонь голубоглазой. Поднялась с пола, сняла с себя рубашку, демонстрируя чистое тело без единой татуировки. Лишь ужасно выглядевшая кожа под правой ключицей, вся в волдырях, кровоточащих шрамах и гнойных подтёках. Зрелище было действительно омерзительное и явно не для слабонервных. — Я могу теперь идти? — по её щекам непроизвольно катились слёзы, а смотрела она лишь на того парня, что украл девственность её кожи. Ни одной эмоции на лице, лишь лёгкий шок в глазах. Вся компания была в ступоре, а Эл молча надела рубашку, до конца её застегнула и скрылась в нужном кабинете, преждевременно вытерев слёзы. С тех пор она ненавидела цветущую сирень. Запах, так сладко дурманящий сознание и заставляющий влюбляться. Ненавидела.