Хрусталь, записанный на плёнку

      Дэну любили задавать странные вопросы. Ну, вроде тех, когда родители, разводясь, спрашивали, кого он больше любит. Или его девушки интересовались, идёт ли им платье, которое абсолютно ничем не отличалось от любого другого платья, кроме глубины выреза и цвета. Или вот такие, из настолько старых сериалов, что те, кто родился на пару лет позже их окончания, даже не знали об их существовании.              — Так что? — Мемфис смотрел с любопытством. — Секс или еда? Всю жизнь заниматься сексом или неограниченно есть?              Дэн ненавидел, когда его ставили перед выбором. Поэтому на приятеля он смотрел нескрываемо мрачно.              — Еда. Без секса протянуть можно, а без еды сдохнешь через месяц.              — Ты скучный, — Мэмфис, только что глотнувший воды, едва не расплескал её изо рта, давясь смешком. — А я бы выбрал секс.              — И откинулся бы через дней тридцать.              — Зато я бы умер счастливым, — широко улыбнулся Мэмфис.              Дэн окинул его взглядом и усмехнулся. Конечно, что ещё можно ожидать от парня, которому стукнуло двадцать пять, а он, судя по всему, с самого колледжа так никого и не уложил в койку. Грустная история. В его случае Дэн тоже остановился бы на сексе. По крайней мере, в одном Мэмфис был точно прав — смерть была бы очень счастливой.              — Иди работай, — хмыкнул Дэн, возвращая взгляд к монитору компьютера. — Твой обеденный перерыв закончился.              Его, в общем-то, тоже. Предстояло разобраться с оставшимися договорами на поставку оборудования, а после отправить отчёты начальству. И Дэн вовсе не был уверен, что успеет к сроку.              В новый отдел его перевели совсем недавно — пару недель назад. Конечно, до этого его часто отправляли в Бостон в командировки, большую часть своего нынешнего коллектива Дэн знал, но перевод и переезд случился лишь в начале этого месяца. И если, только услышав новость, Дэн радовался, что наконец перестанет заниматься одним и тем же, что делал уже в течение нескольких последних лет, то сейчас, сидя в почти таком же, как и в родном Девенпорте, офисе с очень похожими людьми и выполняемыми задачами, он ощущал неумолимое падение настроения. Он хотел изменений, хотел хоть немного другие обязанности, но по факту занимался всё той же обработкой данных, как и предыдущие четыре года.              Так себе повышение, думал он, но менять ничего не планировал — слишком тяжело ему давались перемены. Он и к новой квартире не до конца ещё привык, постоянно забывая, где у него в спальне выключатель света.              А вот тишина была привычной. Дэн никогда не отличался излишней любовью к компаниям и гостям, лишь изредка мог выбраться со знакомыми в бар и пропустить пару стаканчиков, неизменно никого не приводя к себе домой. Он предпочитал отели или чужие дома, свой оставляя неприступной крепостью.              Вернувшись домой, он привычно повесил пальто в шкаф, поставил сумку, в которой носил документы, на тумбочку в коридоре и машинально нажал на кнопку автоответчика. Ему вряд ли кто-то звонил, но он делал так всю жизнь, и рука сама тянулась в сторону прибора, на котором — он заметил только после нажатия — горела красная кнопка, оповещая, что сообщение всё-таки есть.              Вздёрнув брови, Дэн подумал о том, что наверняка кто-то ошибся, но выключать не стал — чудеса с внезапными выигрышами в лотерее никто не отменял. Он хмыкнул своим мыслям, аккуратно сворачивая узкий шарф и складывая его на полку. Пока запись на автоответчике только шумно дышала, а Дэн успел подумать, что звонок предназначен точно не ему — никто из его знакомых не развлекал себя тем, что записывал своё дыхание.              — Эй… — вдруг заговорил мужской, слегка подрагивающий голос, — привет.              Дэн удивлённо вскинул брови и опёрся лопатками о стену. Вероятная ошибка, но мало кто сможет побороть любопытство. И, в конце концов, это же его автоответчик.              — Я знаю, ты никогда не будешь слушать меня, но мне бы хотелось тебе это сказать, потому что теперь я не смогу этого сделать. Как ты, Ронни? Наверное, лучше меня. Ты ведь всегда был умницей, у которого никогда не бывает промашек. Я так и не научился у тебя этому, — голос на записи вздохнул и снова дрогнул. — Я очень скучаю. Я буду звонить иногда, ладно? Даже зная, что ты никогда не станешь со мной говорить. Мне жаль… Ронни, мне так жаль… — снова судорожный выдох, а после тишина — и очень удивлённое лицо Дэна.              Нет, он, конечно, знал о том, что люди звонят друг другу и могут говорить всякую ерунду, он даже знал, что так делают парни, всё-таки о толерантности к сексуальным меньшинствам разве что ленивый не кричал, но Дэн никак не мог знать, что на его автоответчик попадёт подобная запись от парня. Сомнений на самом деле не было. И не то чтобы Дэн особо критично относился к подобному, он просто об этом никогда не думал, друзей с нетрадиционной ориентацией у него не было — ха-ха, будто бы у него вообще были друзья, — и всё услышанное воспринималось или не очень смешной шуткой, или отрывком из какого-то фестивального кино про геев.              Оставалось надеяться, что в следующий раз воздыхатель Ронни наберёт правильный номер. Стоило, конечно, записать обращение, ну, что-то вроде «Добрый день, вы позвонили Дэну. Вы знаете, что делать», но Дэн никому не давал номер домашнего телефона, обновлять запись автоответчика не было никакой нужды. Тем более у него осталось ещё достаточно отчётов, которые он не успел сделать во время рабочего дня.              На следующий день Мэмфис в обеденный перерыв вновь рассуждал о сексе. Непринуждённо оседлав стул, он жевал тако и запивал его шипучкой, купленной в автомате на первом этаже — та ещё гадость.              — Теперь я понимаю, почему ты выбрал вместо еды секс. С такой едой ты всё равно быстро умрёшь, — фыркнул Дэн, смахивая свою картонную тарелку из-под салата в мусорное ведро под столом. Мэмфис засмеялся и ещё громче принялся жевать.              — В тебе умер великий критик и, возможно, комик, Дэнни. Не думал о подобной карьере?              — Нет, мне нравится сидеть в офисе, перебирать бумажки и выслушивать глупые вопросы от своего коллеги. Уверен, Джордж Карлин в гробу переворачивается от зависти.              — Ты и правда смешной, — Мэмфис вновь расхохотался и засунул остатки тако себе в рот. — Но я бы на твоём месте всё-таки выбрал секс. Вместо твоей курицы и салата. С такой едой тоже быстро загнуться можно.              — Если только в девяносто, — фыркнул Дэн.              Рабочий день близился к финалу, когда мистер Алан Паркер вызвал Дэна к себе, и его секретарь — кажется, её звали Мэгги — смотрела неодобрительно, поджав губы и осуждающе тыча шариковой ручкой в пальцах в сторону Дэна.              — Мистер Паркер очень недоволен тобой, — у неё был такой большой рот, что она напоминала жабу, а круглые голубые глаза походили на рыбьи. Дэн, глядя на то, как её челюсти перемалывают жевательную резинку, невольно думал, сколько же помады уходит, чтобы накрасить такие огромные губы. — Проходи. И не говори, что я тебя не предупреждала, — она махнула ладонью в сторону двери и отвернулась к своему компьютеру. Дэн готов был биться об заклад — на экране явно была переписка с каким-нибудь парнем на сайте знакомств, а не рабочие файлы.              Мистер Паркер не относился к тем людям, которые любили юлить и смягчать удар. Он выглядел грузно из-за веса и грозно из-за косматых чёрных бровей.              — Дэн Рикман? — уточнил он, когда Дэн вошёл и закрыл за собой дверь.              — Именно так, сэр. Какие-то проблемы? — он не спешил проходить внутрь и нагло усаживаться в кресло перед столом, так и остался стоять возле двери, лишь на пару шагов пройдя вглубь кабинета.              — Да, с вашими отчётами, которые вы прислали мне сегодня утром, — Паркер пробарабанил пальцами по столу и нахмурился. Брови казались толстыми волосатыми гусеницами, которых Дэн отлавливал в детстве, когда приезжал к бабушке на лето в Коннектикут. — Проходите, — Паркер кивнул на кресло, и Дэну пришлось подчиниться, хоть большого желания оказаться нос к носу с начальством он не ощутил.              — Что именно не так?              Паркер снова отбарабанил какой-то мотив на крышке стола, задумчиво пожевал нижнюю губу и сказал:              — У вас были отличные рекомендации из Девенпорта, Рикман. Ваше начальство оттуда хвалило вас и утверждало, что вы справитесь с любой работой. К сожалению, за те две недели, которые вы работаете в нашем филиале, вы показали только то, что умеете игнорировать сроки сдачи отчётов.              — Прошу прощения, сэр, — Дэн не чувствовал себя виноватым. Он проштрафился, но не настолько, чтобы вся его заработанная репутация тут же оказалась перечёркнута крестом. — Я немного задержался, согласен. Но уже сегодня утром я отправил их вам. И, признаться, если бы я отправил их вчера, в оговорённый срок, вряд ли бы у вас было время изучить их после рабочего дня, — он слегка выгнул брови, даже не намекая, а говоря вполне прямо, что Паркер после рабочего дня явно не отчёты сотрудников просматривает.              Лицо Паркера слегка покраснело от возмущения и наглости, но голос неожиданно оказался спокойным.              — Не много ли ты на себя взял, Рикман?              — Прошу прощения, сэр, — заученно повторил Дэн. — Впредь, обещаю, ничего подобного не повторится. Ни с отчётами, ни с границами дозволенного. Я могу идти?              Возможно, ему стоило проявить чуть больше уважения к новому начальству. Возможно, стоило вчера поторопиться, а не работать в привычном режиме. Возможно. Да. Но разочарование от того, что в его работе совершенно ничего не поменялось, кроме Мэмфиса, сидящего за соседним столом, было слишком велико. Гораздо больше всех возможностей.              Конечно, его не уволили. Паркер ограничился предупреждением и всё теми же сведёнными толстыми гусеницами на лбу. Дэн отчаянно захотел в Коннектикут и в прошлое. В десять лет его беспокоили только гусеницы и Лесли Ривер из соседнего дома, а не бесполезность собственного существования.              Горы Дэн никогда не хотел сворачивать. Он не считал себя слишком амбициозным или эгоцентричным, он не желал больших должностей и огромных денег. Он только хотел, чтобы его жизнь хоть чуть-чуть изменилась с переездом. И не наличием в ней Мэмфиса.              Дома автоответчик мигал красным, и Дэн невольно подумал, что это очень похоже на сигнал светофора — не включай, тебя снесёт фура. Гружёная чужими страданиями и поломанным голосом.              — Ронни… Ох, ну конечно, ты не слушаешь меня, — запись вздыхала угнетённо и тоскливо. — Знаешь, а я вчера был у врача. Ничего страшного, простуда. Но мне вспомнилось, как мы ездили в эту же больницу, когда ты подвернул ногу. Ты так возмущался, что нас долго не принимают, а потом не мог найти номер своей страховки. Мне кажется, нас тогда все ненавидели. Пришлось отвалить кучу денег за приём, потому что страховку ты так и не нашёл. Подозреваю, у тебя её и не было тогда. Ронни, ты знаешь, я хожу сейчас теми же маршрутами, которыми мы ходили вместе, и мне больно делать каждый шаг. Понимаю Русалочку. Не ту, диснеевскую, а из настоящей сказки. Кажется, Андерсен, да? Ты бы точно мне сказал. Но ты не возьмёшь трубку и никогда не перезвонишь. Слушай… прости меня, ладно? Прости, что я не позвонил тебе тогда. И прости, что звоню сейчас…              Пришла очередь Дэна страдальчески вздыхать. Он посмотрел на автоответчик и, подумав, выдернул его из розетки. Этот парень явно не ошибался номером, а звонил по одному единственному — этому. И, вполне вероятно, некий Ронни жил здесь до того, как сюда вселился Дэн. И если такие звонки не ограничились одним разом, то постоянно их терпеть Дэн не хотел. В конце концов, он не был Ронни, но даже ему становилось неловко от хруста в чужом голосе.              — То есть какой-то парень звонит тебе и признаётся в любви? — Мэмфис стоял в курилке, держа сигарету так, словно родился с ней — небрежно, непринуждённо, перекатывая между пальцами и периодически затягиваясь, чтобы выпустить густой дым прямо в лицо чихавшего Дэна.              Какого чёрта он вообще тут делает и ведёт такие разговоры с Мэмфисом, у которого язык — помело?              — Не мне, а какому-то Ронни. И он не признаётся в любви, просто страдает от того, что они расстались. Наверное.              — Прям сериал. А вдруг вы предназначены друг другу судьбой? — Мэмфис громко заржал, и несколько человек оглянулись на него и глянули с укором. Ещё бы, смех у Мэмфиса был такой, словно недалеко что-то взорвалось.              — Я не гей, чтобы ты знал, — заметил Дэн.              — Я тоже, — подмигнул ему Мэмфис. — Но однажды с одним парнем из колледжа мы неплохо провели пару недель.              — И даже не би, — добавил Дэн, скептически щурясь. — Впрочем, я не удивлён, что ты с кем-то, даже если у него есть член, не вылезал из кровати. Вместо еды ты выбрал секс и смерть через месяц.              — На пике оргазма, — Мэмфис уже откровенно заржал, но, после того как успокоился, глубоко затянулся и посоветовал: — Узнай у домовладельца, кто жил в квартире до тебя. И если есть какие-то контакты, отдай ему эти записи. Может, для кого-то это важно.              — Не для Ронни, если тот парень утверждает, что он никогда не возьмёт трубку.              — Кто знает, — пожал плечами Мэмфис. — По крайней мере, если не получится, ты сможешь сказать, что пытался.              — Ты забыл уточнить, для чего это надо мне, — вздёрнул брови Дэн.              — Ну, чтобы очистить свою карму, например.              — Ну да. И переродиться геем, например.              — Или сексуальной лесбиянкой. Ой, да ладно тебе, интересно ведь, вот и всё. Да и не убудет с тебя, — Мэмфис хлопнул его по плечу и улыбнулся, теперь уже не издевательски-насмешливо, а вполне добродушно. — Подумаешь, узнаешь имя и адрес. Наверняка ведь он оставлял адрес для того, чтобы ему пересылали почту первое время.              — Кто-то ещё пользуется услугами почты?              — Ага, и очень многие, ты удивишься. К сожалению, 3D-принтеры ещё не научились справляться с заказами с Амазона.              — Очень смешно, — Дэн закатил глаза и снова закашлялся от дыма, попавшего в лицо.              — Это грустно, чувак, — хмыкнул Мэмфис. — Это грустно. Я всё ещё жду свой айпад, который оказался бы в моих руках гораздо быстрее, умей Амазон отправлять заказы через принтеры.              Дэн покачал головой, но мысленно был согласен — жизнь стала бы гораздо легче.              Домовладелицей была Нэнси Коллинз, пожилая женщина, которая жила на первом этаже с двумя котами и фотографиями покойного супруга. Дэн был здесь всего дважды: когда приезжал смотреть квартиру и когда оформлял договор. Нэнси вопреки ожиданиям не была грозной или слишком любопытной, не следила за жильцами и иногда — по слухам, правда — позволяла задерживать арендную плату почти на пару недель.              — Ты интересуешься, кто жил до тебя? — Нэнси смотрела на него удивлённо, оглаживая большого рыжего кота по боку. Кот щурился от света и громко урчал, но иногда подозрительно косился в сторону не такого уж званого гостя.              — Да, — Дэн невольно потёр затылок и закусил губу. Вообще-то, говорить о звонках не хотелось. Вряд ли тогда его поймут. Но Мэмфис заразил его непонятным любопытством. В ситуации хотелось хоть чуть-чуть разобраться. — Я нашёл несколько вещей, хотелось бы ему отдать. Он оставлял адрес?              — О, — Нэнси покачала головой и с сомнением глянула на Дэна. — Но это правда невозможно, мой мальчик.              — Что именно?              — Отдать ему вещи, — Нэнси поманила Дэна внутрь, выпустив из рук кота, и предложила ему сесть на диван в гостиной. Дэн послушался и взял стакан с соком из чужих рук. — Он погиб в прошлом месяце.              Дэн вздрогнул и едва не поперхнулся соком, после поднял взгляд и удивлённо взглянул на женщину. Подобного поворота он не ожидал. Нэнси опустилась в кресло, вздохнула и зажала в руках другой стакан. Другой кот, цветной, с проплешинами возле ушей, сразу стал тереться об её ноги.              — Ты не думай, он умер не в квартире, не убийство и тем более не самоубийство. Ронни был хорошим мальчиком, всегда платил исправно, не устраивал шумных вечеринок, помогал соседям, мне постоянно приносил продукты, если ездил в супермаркет.              — Так что случилось? — нахмурился Дэн. И правда умница, как и говорил тот парень со звенящим стеклом голосом.              — Его сбила машина. Так глупо. Прямо возле дома, — Нэнси вздохнула и позволила коту вспрыгнуть ей на колени. — Не хотела тебе говорить. Ну, знаешь, эти предрассудки по поводу несчастий…              Дэн не верил в подобное, считал предрассудками. Гораздо больше сейчас его волновало то, что на его автоответчике сообщения, адресованные покойнику. Вот от чего мурашки по спине бежали.              Спасибо, что не от покойника.              Телефон зазвонил поздно вечером где-то через неделю. Дэн уже собирался ложиться спать и вздрогнул — звонок был непривычный и довольно громкий. Он обернул полотенце вокруг бёдер, так как только вышел из душа, и поднял трубку.              — Да, Дэн Рикман слушает.              — Ал..ло… — даже по обрывкам слова в звенящем голосе легко можно было узнать уже знакомый. — Здравствуйте, наверное, номером ошибся, — пролепетал незнакомец и уже явно собирался пробормотать извинения, а потом отключиться, но Дэн быстро его перебил:              — Стой, ты звонишь Ронни, да?              — Что? Да, — теперь в голосе слышалось удивление, и это немного ободряло. Значит, голос был способен и на другие эмоции, кроме тоски и звона разбитого стекла.              — Слушай, — вообще-то не Дэн должен был говорить о смерти чужого любовника, но и дальше просто терпеть эти звонки он не хотел. Как не хотел просто отговориться тем, что Ронни больше здесь не живёт. Если этот парень не заслужил быть рядом с ним, то заслужил хотя бы знать о его смерти. — Как тебя зовут?              — Энди.              — Энди, — Дэн вздохнул. Что ж, по крайней мере, он не объявляет о смерти чьей-то мамы. Это было бы гораздо сложнее. — Послушай, Энди, Ронни… тут больше не живёт. Он… — прочистив горло, Дэн всё же договорил: — он умер. Ещё в прошлом месяце.              С другой стороны трубки стояла гробовая тишина. И Дэн даже забеспокоился, не упал ли Энди в обморок и не принялся ли резать себе вены своим же стеклянным голосом.              — Я знаю, — вдруг ответил Энди, снова ломаясь. — Я знаю, что он умер.              — Тогда зачем ты звонишь сюда? — пришла очередь Дэна удивляться. Полотенце предательски сползало с бёдер, и Дэн, зажав трубку между ухом и шеей, принялся его поправлять, потому что разговаривать совершенно обнажённым с незнакомым человеком, которому он только что рассказал о смерти близкого… друга — на любовника язык не повернулся, — было бы слишком даже для его эмоционального диапазона.              — Я не думал, что кто-то уже въехал в его квартиру, — негромко сказал Энди. — А мне так легче. Будто бы ничего не произошло. Будто мы просто ещё раз поссорились. Извини, я больше не буду звонить.              Короткие гудки оглушили, а Дэн даже ничего не успел сказать. Впрочем, наверное, оно и к лучшему. Говорить всё равно было нечего.              Но внутри всё равно отчего-то было тяжело. И Дэн ни за что бы не стал искать этого Энди, чтобы проверить, всё ли с ним нормально, но если бы знал его лично, то обязательно зашёл бы в гости.              Мистер Паркер определённо взъелся на него за первую промашку. Шёл уже третий месяц работы в Бостоне, а ни одного доброго слова в свой адрес на планёрках и общих собраниях Дэн не слышал. Он не особо придавал этому значение, но Мэмфис постоянно делал круглые глаза и одними губами шептал: «Он тебя ненавидит». Ненавидит, соглашался Дэн, но не увольняет. При всём его отношении к работе, к абсолютно спокойному ритму и нежеланию ускоряться, он всё ещё выполнял свои обязанности хорошо. И всё ещё отчаянно хотел в Коннектикут.              — Не понимаю, почему ты до сих пор сидишь здесь, — сказал ему как-то Мэмфис, когда они сидели в баре в пятницу вечером.              — Здесь? В баре? — конечно, Дэн понимал, что речь вовсе не о стакане виски в руках.              — Не делай вид, что глуп, крошка Дэнни, — закатил глаза Мэмфис. — Я о тебе и твоей должности. И работе. И карьере. Ты же всё это ненавидишь.              — Нет, не ненавижу.              — Тогда где твой горящий взгляд и желание перейти океан?              — Много ты горящих взглядов у нас в офисе видишь?              — У Мэгги, когда к нам приходит Стивенсон из отдела продаж.              — Вот разве что Мэгги, — согласился Дэн. — Ни у кого не будут гореть глаза, когда работаешь с обработкой данных.              — У меня же горят.              — У тебя зад горит из-за сальсы, которую ты поглощаешь килограммами. В глазах у тебя отблески.              — О, Джордж Карлин всё ещё вертится в гробу, — хохотнул Мэмфис.              Наверное, Дэн привык. И привык привыкать. Сколько людей так живут? Да почти все. Дэн категорически отказывался вылезать из зоны комфорта. Как и все. Потому что в тридцать с копейками тяжело перестраиваться. Это в двадцать пять Мэмфиса ещё можно было послать всё к чёрту и пойти начинать карьеру с самого нуля. У Дэна бы так не вышло. Не тот характер, не тот стержень, не то желание.              Домой он вернулся к полуночи. И, не успев разуться и оставить пальто на вешалке, услышал телефонный звонок. Свой номер он так никому и не дал, поэтому звонить мог только один человек. Если, конечно, агентство по раздаче миллиона долларов не работало в ночную смену.              — Да, Дэн Рикман слушает, — сказал он, беря трубку.              И надо же, не ошибся.              — Привет, — это действительно был Энди. Он говорил всё так же тихо, надломлено и с хрустальными шариками в голосе. — Я знаю, что ты не Ронни. Но по привычке набрал. Извини.              Дэн не знал, что ответить. И поэтому просто молчал, вслушиваясь в чужое дыхание.              — Я поговорю с тобой немного, ладно? Больше не с кем.              — У тебя нет друзей? — Дэн принялся раздеваться, не отнимая телефона от уха.              — Есть, но они не поймут.              — Почему? Многие тяжело переживают смерть… друга.              — Но он был мне не другом, и мои друзья не поймут этого.              — Тогда зачем тебе такие друзья?              Энди замолчал. И молчал долго, только сосредоточенно дышал. Дэн опустился на диван и тоже вздохнул. Только страдающих по покойным любовникам геев ему не хватало. Он никогда не отличался большой долей сочувствия, а здесь и вовсе не мог ничего сказать — он не знал лично ни Ронни, ни Энди.              — Можно я буду иногда звонить?              — Что? — удивлённо переспросил Дэн.              — Я знаю, мы не знакомы, и, наверное, тебе это в тягость. Но я не буду занимать много времени. Просто так действительно немного легче.              — Потому что мы не знакомы?              — Именно.              И Дэн согласился. Это не было в его привычках — соглашаться на разговоры с людьми, которых он не знал. Но почему-то отчасти понимал, что это для кого-то очень важно. А ему… он ведь всё равно ничем особым не занят дома, кроме просмотра старых комедий на таких же старых дисках из-за отсутствующего кабельного.              В его жизни почти не было места спонтанным решениям. Он всегда шёл по уже знакомому маршруту и не собирался с него сворачивать. А сейчас, дав согласие, уйдя с привычного пути, вдруг почувствовал себя чуточку лучше, по-другому. И это не принесло облегчения, но немного освежило.              Энди действительно начал звонить. Нечасто. Раз в несколько недель. Но каждый их разговор длился на пару секунд дольше. Так Дэн узнал, что Энди только заканчивает университет и подрабатывает когда кем приходится. Что Энди чуть-чуть за двадцать, а с Ронни они вместе учились в школе. Что Ронни был маленьким, тощим и веснушчатым, очень стесняясь этого. А стекло в голосе Энди, когда он упоминал Ронни, дребезжало особенно сильно.              — Сколько времени уже прошло? — спросил однажды Дэн.              Энди немного помолчал и выдохнул:              — Почти полгода.              Полгода. Выходило, что и он, Дэн, в Бостоне уже полгода. Не самый долгий срок. Всего только два лета в Коннектикуте.              Всё чётче Энди обретал форму. Дэн не знал, как он выглядит, но почему-то представлял его небольшим, тонким и прозрачным, как его голос. Наверное, светловолосым, с белой кожей и пустыми глазами. И с каждым звонком он представлял его всё более чётко. Но никогда бы не решил проверить, предложив встретиться или добавив друг друга в друзья на фейсбуке.              — Может, ты влюбился? — Мэмфис имел слабость к неудобным вопросам. Дэн имел привычку не отвечать на них.              — Я не гей. И даже не би, — напомнил он.              — Только твоё общение с тех пор, как ты переехал в Бостон, сводится ко мне, на котором ты отрабатываешь свою карьеру стенд-ап-комика, и этому парню, с которым у тебя секс по телефону.              Дэн прищурился и наградил Мэмфиса очередным мрачным взглядом. И ничего не ответил.              Наверное, Мэмфис был отчасти прав. Не влюбился Дэн, конечно, но определённо что-то испытывал. Когда ничего не испытываешь, то не ждёшь звонка, поглядывая на дни в календаре и прикидывая, не вскрылся ли Энди где-то между парами и очередной подработкой. Его номера Дэн не знал и не спрашивал, Энди звонил сам. И в последние пять недель молчал.              Дэн не переживал, не волновался, старательно убеждал себя в этом. Но всё равно невольно вслушивался в голоса на улице — вдруг. Случайности тоже бывают, как и люди, которые выигрывают в лотереи. Он не доводил себя до исступления, не старался Энди найти, потому что это было невозможно, хотя Мэмфис и предлагал свою помощь со связями в телефонной компании. Дэну просто не хотелось верить, что он, словно в мыльном сериале, которые так любила смотреть его бабушка из Коннектикута, вдруг влюбился в голос на другом конце провода.              Мужской голос. Это смущало больше всего.              — И что? — уточнил Мэмфис, когда они опять вместе обедали. В этот раз не в офисе, а в небольшом кафе. — Ну, парень он. И что?              — Ты так же говорил, когда кувыркался с тем парнем из колледжа?              — Ну, почти. Да не в этом дело. Не в наличии члена.              — То есть вы кувыркались и не трогали друг друга ниже пояса? — фыркнул Дэн. Обсуждать подобное вслух — не приключения Мэмфиса в колледже, а его отношение к другому парню, которого, боже, он даже ни разу не видел, — с каждой минутой становилось всё более неловко.              — Прекрати ёрничать, чувак, я тебе о высоком, а ты о том, что ниже пояса, — Мэмфис даже губу выпятил, но тут же забыл про обиду. — Я говорю о том, что неважно, сиськи у человека или член в двадцать сантиметров, если он тебе нравится, то почему бы не попробовать? Дело же вот тут, — и Мэмфис постучал по виску. — То, что снизу пояса, уже другое дело. Тоже важное, но потом разберёшься, если срастётся.              — Я не знаю его номера телефона, не знаю, как он выглядит, не знаю, точно ли это то, что мы с тобой обсуждаем, но ты говоришь «срастётся»?              — Ага. Потому что всё, опять же, вот тут, — и Мэмфис снова постучал пальцем по виску.              Проблема была не только в том, что чувствовал и как относился к этому Дэн, проблема была и в Энди, который разговаривал с ним из-за того, что он жил в квартире Ронни. И каждый их разговор не обходился без его упоминания. И больше всего Дэна смущало именно это.              Прошло полгода, а Энди никак его не отпускал.              Телефонный звонок раздался ближе к концу весны. С их последнего разговора прошло почти два месяца, и Дэн уже не ждал. Старательно не думал об этом, но всё равно каждый день, приходя домой, смотрел на автоответчик и поджимал губы — красная кнопка, как у светофора, не горела. Впрочем, лотерейные выигрыши тоже никто не предлагал.              — Привет. Давно не слышал тебя, — и снова голос, как разжёванное стекло. У Дэна бежали мурашки уже от этого.              Они никогда не говорили долго. Не больше двадцати минут, но в этот раз разговор затянулся. И Дэн ловил себя на страхе, что если он повесит трубку, то придётся ждать ещё два месяца.              — Почему ты до сих пор работаешь там, где не получаешь удовольствия от работы? Ничего не получаешь. Никаких эмоций.              — Потому что я уже очень долго работаю в этом направлении, — фыркнул Дэн.              — В том, чтобы не получать эмоций?              — Смотрите-ка, кто-то научился шутить.              Энди затих, но Дэн был уверен, что тот улыбается. Он не знал, как Энди выглядит, но почему-то знал, какая у него может быть улыбка.              — Никогда не поздно начинать что-то новое.              — Так легко думать, когда тебе двадцать.              — Двадцать три.              — Двадцать три и юношеского максимализма целый фургон. Ты поймёшь меня лет через десять.              — Нет, потому что я не стану заниматься тем, что мне не нравится.              — Я тоже так думал в твоём возрасте, — хмыкнул Дэн.              — Нет, не думал, — отозвался Энди. — Ты никогда не выбирал другой путь. И не выберешь.              Было очень похоже на правду.              — А ты? Разве ты выбираешь другой путь, всё ещё не забывая Ронни? — наверное, получилось чуть более резко, чем он хотел, но сдержаться Дэн не смог.              Молчание на другом конце провода заставило поморщиться от желания удариться головой об стену.              — Но если я забуду Ронни, то не смогу звонить тебе, — прозвенел Энди. — Прости, — и снова ненавистные короткие гудки. Дэн застонал, опадая на диван и прикрывая глаза. Как же он хотел научиться хоть немного угадывать чужие мысли, потому что сейчас совсем не понимал происходящего.              Мистер Паркер на собрании высказывался об итогах месяца в своей привычной форме — резко и сердито, шевеля гусеницами-бровями. Мэгги сидела за ним, перемалывая жвачку и листая пальцем с длинным ногтем фотографии в инстаграме. Её происходящее не касалось вовсе, но из кабинета она никуда не выходила.              — И, Рикман, твои отчёты опять оказались у меня на почте с утра, не вчерашним вечером, — напоследок припечатал Паркер.              Дэн поднял взгляд и подумал, что ему максимально плевать. Никто отчёты не читает вечером, а утром они отправляются ещё до начала рабочего дня. Он не видел проблемы, кроме той, что ему до смерти надоело это слушать. Мэмфис, сидевший рядом, старательно шевелил бровями, пародируя Паркера, а Дэну вдруг стало очень смешно, потому что получалось очень похоже.              — Я говорю что-то смешное? — уточнил Паркер.              — Всегда, мистер Паркер, — вылетело совершенно внезапно, Мэмфис даже замер, а Дэн поднялся со своего места. Отчего-то вспомнился вчерашний разговор с Энди. И да, наверное, он был прав, когда говорил, что даже в двадцать он не думал о том, что работа ему должна нравиться. Он шёл по самому удобному пути. — И, знаете, сэр, моё заявление на увольнение будет на вашей почте точно в срок. Полагаю, пять минут вас устроит?              Судя по тому, как ёрзал на стуле Мэмфис, он был готов ему аплодировать, а Дэн действительно ощущал себя победителем. Но победа была не над Паркером, а над самим собой — гораздо ценнее.              И он понятия не имел, чем будет заниматься дальше. Кроме одного.              — Эй, Мэмфис, — Дэн обернулся к нему, — я всё-таки воспользуюсь услугами твоего знакомого из телефонной компании.              Мэмфис ответил ему широкой улыбкой и отсалютировал.              В небольшом кафе, куда Дэн зашёл отметить свою личную победу и выбор нового пути, о назначении которого ещё не знал, было довольно уютно и светло. Дэн выбрал столик у окна и следил за тем, как весенний дождь бьёт каплями по уже раскрывшимся свежей зеленью листьям. Всё-таки не так плохо в Бостоне. Даже, может быть, лучше, чем в Коннектикуте у бабушки.              А свежей выпечкой пахнет точно так же.              — Добро пожаловать в «Эклер». Могу я помочь вам с выбором? — на стол перед Дэном легла корочка меню, а голос разрезал очень знакомый хруст стекла.              Он резко поднял голову и встретился со слегка удивлённым, но совсем не пустым взглядом тёмных глаз.              — Простите, с вами всё в порядке? — это точно был Энди. Его разбившиеся нотки, хрусталь в каждом слове и лёгкий перезвон оставшихся стеклянных шариков. — Вам что-то подсказать?              — Да, — хрипло проговорил Дэн, думая, что, наверное, выбранный им путь очень правильный. — Твой номер телефона. Несправедливо, что звонить мне можешь только ты.              А глаза у Энди вовсе не прозрачные, не светлые, как Дэн думал, а очень сознательные и всё ещё удивлённые. А через секунду уже понимающие.              — Да, конечно, — а улыбка точно такая же, как Дэн и представлял.              Лучше, чем в Коннектикуте. Определённо.